– Да быть ты проклят, Гиз! – выплюнул протестант, покидая комнату под торжествующим взглядом Генриха.

Однако, уйдя из дворца Гиза, он направился в Лувр, где потребовал аудиенции у королевы-матери по крайне важному вопросу. В эти часы она, по обыкновению, принимала нуждающихся. Разумеется, обычного бедняка к ней бы не пустили, но у некогда влиятельного человека были способы пробраться во дворец, хоть он и пребывал в столь бедственном положении.

При этом, в руках он сжимал какую-то бумагу, исчезновения которой Гиз, к своему несчастью, не обнаружил.

Смутная картина... Просторная богатая комната, окна в которой настежь распахнуты, и ветер гуляет под потолком, громкие угрожающие крики, стук сапог по каменному полу... Женщина в ужасе съёжившаяся на кровати, мужчина с оружием в руках, вставший в позицию...

Страшное ожидание и неизбежность...

Около дюжины людей врываются в комнату. Мужчина с оружием один, как лев, обороняется против всех, но через какое-то время падает, поверженный их ударами, истекающий кровью. Его предсмертный крик, обращённый к женщине:"Беги! Спасайся! Всё кончено!"

Она умоляет этих людей, рыдает, слышатся детские визги из соседней комнаты... А потом резкая тишина... Сердце готово разорваться. "Только не это!"

Она ждёт хоть какого-то признака, что в соседней комнате остался кто-то живой, кроме солдат, но, к её ужасу, это не так.

Под убитым мужчиной всё больше расползается лужа крови, пачкает его белую рубашку и золотые кудри...

Женщина бросается вперёд, но убийцы надвигаются на неё, протягивают свои руки с кинжалами к ней. На её истошные крики никто не прибежит, не поможет...

"Генрих! Нет! Нет! Пожалуйста, не надо... Очнись, помоги мне! Отпустите меня! Генрих! Кто-нибудь... Нет!"

Страшные конвульсии, нехватка воздуха, чёрная бездна и крики из последних сил...

– Тише, тише, Марго! Всё хорошо... Господи, очнись, любимая! Что с тобой?

Горячий шёпот, сильные руки, прижимающие её к себе, вытягивающие из этой тьмы...

Маргарита резко распахнула глаза. Страшная комната исчезла. Она вновь была в своей спальне, в объятиях живого невредимого Генриха, который пытался её разбудить, успокоить.

– Ты проснулась! – вскричал он, ещё сильнее прижимая её к себе. – Я так за тебя перепугался, ты кричала во сне, звала меня. Дурной сон, да?

– Да, – всхлипывая, кивнула Марго хватаясь пальцами за ворот его колета, будто бы боясь, что ужасное видение может вернуться.

Но он пришёл. Видимо, получил её письмо.

Быстро осмотревшись Марго удостоверилась в том, что это её комната в Лувре. Широкая кровать с алым балдахином, витражи на окнах, золотистые драпировки с причудливыми узорами, высокий потолок, под которым висит позолоченная люстра. Везде стоит привычная, затянутая бархатом мебель.

А это был всего лишь кошмар... Ей приснилось то, о чём упомянула Екатерина. Только и всего. Это ведь неправда? А что если...

– Всё прошло. Теперь успокойся, я рядом, нам ничего не угрожает.

Герцог взял её лицо в свои ладони и поцелуями начал убирать слёзы с щёк.

– Я такая глупая, – прошептала она, – и такая слабая. Если бы ты не пришёл...

Принцесса уткнулась ему в плечо, вдыхая такой родной запах, как никогда чувствуя своё бессилие и уязвимость.

– Я не мог не прийти, – улыбнулся он. – Герцогиня Неверская мне всё передала. Пришлось лезть сюда через окно.

Марго улыбнулась сквозь слёзы.

– На самом деле, мне было очень плохо без тебя, взаперти. Срочно нужно что-то делать!

– У нас всё получится, не бойся. Время ещё есть. Главное, полностью доверься мне.

– Я и так абсолютно твоя. Тебе больше нечего просить. Я верю тебе.

Генрих прижался к её губам и все страхи начали отступать. И всё-таки, одна мысль не давала Валуа покоя.

– Только скажи мне, что будет с нами? Какое у нас будущее?

Вопрос повис в ночной тишине.

– Честно говоря, к нашему счастью, никакого, – усмехнулся он.

Это было неожиданно. Она опешила.

– К счастью?!

– Именно, наша любовь запретна, непредусмотренна, всё против нас. Но зато наши чувства от этого ещё сильнее, и наше отчаяние поможет нам до последнего бороться за свою любовь. Поэтому нам повезло. Быть может, мы и падём в этом сражении, но, по крайней мере, не за призрачные идеалы, а за собственное счастье. Тем более, какое нам дело до того, что будет? Ты боялась именно грядущего?

– Признаться честно, да.

– Не думай об этом. Бессмысленно. В конце концов, жизнь такова, что завтра может вообще не настать. Мало ли, что произойдёт, кто пожелает нашей гибели или как ошибётся судьба. Всё может быть. Поэтому надо жить настоящим моментом. Мы с тобой вместе здесь и сейчас, нам хорошо. Стоит полностью отдаться настоящему и каждый миг проживать так, будто это последнее, что произойдёт в жизни. И мы никогда не будем счастливее, никогда больше я не буду любоваться твоим заплаканным лицом, а ты прижиматься ко мне в темноте спальни. Этой секунды не повторится. Так что не задумывайся о том, что будет, это не важно. Нам с тобой будущее не предусмотрено, поэтому есть настоящее.

Его слова выражали всё, что он чувствовал, и её страхи тотчас отступили. Он был прав, и больше она не боялась.

Маргарита со страстью начала отвечать на его поцелуи, выбрасывая из головы всё, кроме этого мига, когда его губы касались её, руки скользили по её телу, они полностью принадлежали друг другу.

Генрих опустил её на мягкие подушки, нависая сверху. Шёлк платья податливо заскользил под его руками, обнажая её стройные ноги, которые тотчас оказались у него на талии. Он самозабвенно целовал её шею, а она, прикрыв глаза, наслаждалась этими поцелуями, при этом проворно стаскивая рубашку с его красивого мускулистого тела.

– Как же я люблю тебя, – сорвалось с её губ.

Отчего-то ей казалось, что если она сейчас вновь не скажет этого, то не скажет больше никогда.

То, что происходило в этот момент, было не просто страстью, желанием, а отдачей друг другу чего-то важного, будто происходящей накануне того, что изменит их жизнь. Сейчас они были вдвоём и мгновения наедине превращались в таинство.

Но вдруг в обволакивающей их тишине скрипнул замок, послышались шаги, голоса.

Влюблённые с ужасом отшатнулись друг от друга, испуганно глядя на дверь. Они даже не успели предположить, что может посреди ночи заставить кого-то сюда прийти. В следующий миг острый луч света из коридора прорезал тьму, как острый кинжал. На пороге появились люди. Не понадобилось много времени, чтобы разглядеть братьев Марго и королеву-мать. За ними следовал ещё один человек, которого Генрих не мог не узнать.

– Я же говорил вам, Ваши Величества, – торжествующе заявил протестант (а это был именно тот человек, который сегодня угрожал Гизу).

Выражение лица Екатерины было не передать, оно было каким-то неопределённым. На миг принцессе даже показалось, что в глубине её глаз показалась жалость. Франсуа же смотрел на них с ужасом и, кажется, с осуждением. Взгляд его говорил:"Как можно поступать так неосторожно?!". Но помочь им принц не мог ничем. Генрике же, кажется, почувствовал облегчение. Наконец все тайны раскрыты. А вот Карл, единственный, кто был не в курсе, всё ещё пытался понять, что к чему.

– Марго? Герцог? Что происходит?! – поражённо вскричал он.

– Они любовники, Ваше Величество, – проскрипел гугенот.

– Молчи, мерзавец! – взвился Гиз.

Но его прервал ледяной голос Карла:

– Это правда? – он смотрел в глаза сестре.

Она отвела взгляд.

– Да, – сорвалось с её губ.

Марго не могла ему солгать. К тому же, здесь всё было очевидно. Отрицать истину глупо. Ей было страшно от одной мысли, что будет дальше.

Тотчас лицо короля побагровело от гнева, он издал рычание и бросился на Генриха. Подобного никто не ожидал и, конечно, не успел ничего предпринять.

Карл стащил Гиза с кровати, отчаянно нанося ему удары, тот пытался сопротивляться, но неподготовленным это было делать сложно.