Ей казалось, что если она не выйдет из этой комнаты, не побежит куда-то, чтобы сделать что-то, стены просто раздавят её.

Как загнанная в золотую клетку птица, Марго металась из стороны в сторону. Бывают такие моменты сильнейшего духовного напряжения, когда будто теряешь рассудок.

Наконец, не выдержав, Марго бросилась прочь из комнаты. Было место, куда она в данный момент стремилась, так к чему сдерживать себя? Принцесса хотела узнать всю правду, услышать её из первых уст.

Покои матери встретили её молчанием. Миновав просторный салон, Маргарита направилась к кабинету. Обычно она робела сюда просто так приходить, но сейчас всё отошло на задний план.

Без стука Валуа ворвалась в комнату. Екатерина, которая в этот момент сидела за письменным столом, удивлённо подняла взгляд.

– Дочь моя? Что случилось? – видя её растрёпанный вид и горящие глаза, королева не знала, что и подумать.

– Я хочу услышать от вас правду! – с порога вскричала Маргарита. – Скажите мне: зачем?!

– Что зачем? – не поняла Екатерина.

– Вам прекрасно известно! Я говорю про Мари де Гиз! Да, я всё знаю. И хочу понять, почему вы хотели её отравить, – голос её дрожал и срывался.

Женщина побледнела и вскочила на ноги.

– Откуда ты знаешь?! Она умерла?

– Нет, жива! А откуда я знаю – это не важно. Прошу вас, расскажите мне, что вас заставило так поступить! Я не могу томиться в неведении.

Некоторое время королева-мать внимательно смотрела на неё, а потом с усталым вздохом опустилась обратно в кресло.

– Почему тебя так интересует судьба Мари де Гиз? Насколько мне известно, эта девушка не имеет к тебе никакого отношения.

От таких слов по спине принцессы пробежали мурашки. Она сделала шаг в комнату, но садиться не стала, продолжая стоять гордо и прямо.

– Но ведь она человек! Жизнь каждого человека важна. Я не могу так просто осознавать, что кого-то чуть не убили, причём, пыталась сделать это моя собственная мать.

Екатерина провела рукой по волосам, вздохнула и откинулась на спинку кресла, исподлобья глядя на дочь. Она знала, как в этой ситуации должна поступить. Марго необходимо узнать то, что необходимо.

– Что ж, я не буду ничего отрицать, раз уж ты всё равно знаешь правду, – промолвила Екатерина. – Но позволь объяснить тебе истину, хоть и печальную. Некоторые преступления служат на благо королевству. Долг истинной королевы – это, в том числе, и принесение в жертву тех людей, которые препятствуют благоденствию страны. Мари де Гиз дурно влияла на Генрике, а он представляет собой политическую силу. Ему подчиняются все сторонники Валуа, ничуть не меньше, чем Карлу. Я должна была сделать это. Другое дело, что мне помешали.

– Но то, что вы говорите – бесчеловечно! – продолжала стоять на своём Маргарита.

– А кто тебе сказал, что правитель должен быть идеальным, человеколюбивым, полностью милосердным? Поверь мне, дорогая, ни Александр Македонский, ни Юлий Цезарь не были такими. В них была жестокость, они нередко жертвовали теми, кто их окружал. И они добились высот. Политика – это то, что забирает наши души. Мы продаём их дьяволу, чтобы иметь всё, то есть власть. Тебе пора уже начать понимать это. Ты достаточно взрослая и, я уверена, когда-нибудь обязательно станешь королевой какой-нибудь страны. Тебе нужно узнать ещё многое.

– Боже мой! – Марго прижала руки к вискам, которые бешено пульсировали, голова шла кругом.

Наверняка, в словах матери была истина. Но принять такую страшную правду принцесса была не в силах.

– Отчего вы ненавидите семейство Гизов? – вдруг задала она прямой вопрос.

Медичи не собиралась лгать ей. Пускай знает. Пускай всё знает. Пора ей рассказать, иначе потом может быть поздно.

– Да, ты права. Я ненавижу этот род. Они всегда слишком близко стояли к трону, а это опасно для правящей династии. Все Гизы настолько амбициозны, что действительно становится страшно. Сейчас Генрих де Гиз активно нам мешает: он принял радикальную католическую позицию, и не удивительно, ведь так можно набрать гораздо больше силы. Ему это прекрасно известно, именно поэтому щитом он выбрал религиозную нетерпимость – самое действенное.

Маргарите было трудно переварить всё услышанное. Но нужно было узнать до конца. Она просто чувствовала, что необходимо задать ещё один вопрос. То, что сказала ей Екатерина, в глубине души она знала, но было то, что никогда не открывалось ей и сейчас её начала терзать неизвестность.

Смело взглянув на мать, Марго тихо, но твёрдо спросила:

– Скажите мне, какие у вас отношения были с Франсуа де Гизом? Только не лгите мне. Я должна услышать всё, прошу вас.

Она давно уже думала об этом, что-то подозревала. И вот сейчас представилась возможность спросить.

В глазах королевы принцесса на секунду заметила смятение, но Екатерина быстро взяла себя в руки.

– Ты задаёшь странный вопрос. Тебе ведь, как и всем, известно всё об этом.

– Полагаю, что не всё. Я права?

Между ними повисло молчание, взгляды их скрестились.

– Я решила высказать тебе всё откровенно, – вздохнула королева, – что ж, значит так тому и быть. Я признаюсь тебе в том, о чём не знал никто. Только Он, но сейчас Он мёртв. А между тем... С Франсуа де Гизом нас всегда связывало соперничество. При жизни Генриха мы сражались за влияние на него, после смерти мужа борьба шла за власть. Мы ненавидели друг друга. Эта ненависть была сжигающей, страшной. На кону стояла корона, а в игре можно было позволять себе любые жертвы. Однако, когда чувство ненависти столь сильное, при нём может возникнуть и другое... Страсть, – она прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания давно минувших дней. – Между нами была связь. Да, представь себе, любовная. Это было случайной ошибкой, повторяющейся раз от раза. Это было безумием, которое вело в никуда. Но это было. И я даже не жалею.

Маргарита смотрела на мать так поражённо, что та даже удивилась тому, какой эффект произвели её слова.

А Марго просто не могла поверить. В её сознании не могли встать рядом Екатерина и Гиз. Это невозможно. Ей всегда казалось, что Медичи не способна вообще на какие-либо чувства. Чтобы она поддалась желанию, порыву?

Принцесса всегда воспринимала её как человека самого бесстрастного и холодного из всех, что ей довелось знать. Но оказалось, что это не так.

– И чем кончилась эта история? – спросила Марго, уже боясь новых нереальных открытий.

– Ничем, – пожала плечами флорентийка. – Тут и места не было ничему. Откуда конец у истории, которая сама по себе выходит за рамки возможного?

– Вы любили его?

Екатерина, услышав этот вопрос, произнесённый почти шёпотом, вдруг откинула голову назад и громко рассмеялась. Смех был не то истеричным, не то настоящим. Скорее всего, её просто позабавило безумие предложения.

– Любила? Нет, конечно! Дитя моё, мы были врагами. Мы ненавидели друг друга. О какой любви может быть речь? Даже нашу страсть толкала ненависть. И связь наша только усилила её. Мои отношения с Франсуа – ещё одни повод к недолюбливанию этого семейства. Они опасны. Опасны и для страны, и для сердца. Я хотела, чтобы ты узнала эту историю. Это важно. Всё это я говорила к тому, чтобы ты не допускала моих ошибок и поберегла себя.

Девушка вздрогнула. Почему мать так говорит? Неужели ей известно про неё с Генрихом? Цепкий страх начал подкрадываться к сердцу.

Следующие слова Екатерины показались ей какими-то неоднозначными:

– Я не знаю, что у тебя с этим семейством. Я не имею понятия знакома ли ты с ним, близко ли общаешься с кем-то... Я слежу за всеми, но не за тобой. Ты моя дочь. Выбирай свой путь сама, я не вправе приказывать. Но я хочу предупредить тебя: остерегайся Гизов. Они двуличны, не те, кем кажутся. Поверь мне, прошу тебя. Я видела молодого герцога, говорила с ним. Он слишком похож на отца. Не по внешности, но по характеру и духу. Только, на мой взгляд, он ещё больше опасен. Этот человек и моложе, и амбициознее. От него можно ожидать чего угодно. А сестра – его вернейшее оружие. Поэтому я и предприняла попытку от неё избавиться. Но ты, скорее всего, не поймёшь меня, останешься при своём мнении. Однако теперь тебе всё известно, я тебя обо всём предупредила. Помни, что жизнь твоя. И она одна.