– О, более чем! Мои планы в тебе и заключаются.

– Вот как? Это начинает быть интересным, – заметил он, подпирая голову рукой и приготовившись выслушать дядю.

Тот расправил складки на своём одеянии и, посмотрев на собеседника, начал:

– Тебе во что бы то ни стало нужно отстаивать радикальную позицию.

– То есть вы предлагаете пойти путём крайностей?

– Боюсь, что другого выхода нет, – вздохнул он, – но...

– Отлично, – перебил его Генрих. – Риск – наивернейшее оружие.

– Я бы с этим поспорил. Есть опасность, которой тебе всё же нужно избежать.

– Для этого у нас есть армия. В Париже огромное количество моих людей. Они, в любом случае, гарантируют нам безопасность.

– Одним словом, ты планируешь ввязаться в большую игру?

– Я уже в неё ввязался. Ещё когда поставил подпись под договором с Анжу.

– Что ж, хорошо. Конечно, риск всё равно большой, но и цель масштабнее.

– Цель теперь можно развивать до бесконечности, – твёрдо заявил молодой человек.

– Пока что умерь свой пыл. На первых порах нужно укрепить своё положение. Ты должен держать всех в страхе и уважении.

– Тут всё хорошо. С нашим мнением считается даже сам король. Точнее говоря, его мать. Она боится нас. Я уверен.

– Прекрасно, – удовлетворённо кивнул Его Высокопреосвященство, – это нужно поддерживать. Далее следует разобраться с протестантами. Они нам, право же, изрядно мешают в достижении любых целей.

– Для того чтобы разобраться с ними, нужно подначивать власть к действиям против них, чем я и занимаюсь.

– Великолепно. Следующим шагом, когда Франция будет очищена от ереси, нам нужно будет подчинить себе как можно больше ресурсов, укрепить влияние. Валуа нынче ослабли. Они не могут удержать страну в мире. Наша же цель – единство Франции.

– Вот тут я с вами во всём согласен, – сказал Генрих. – И всё это ведёт к тому, что для выполнения столь дальновидных планов следует принять радикальную позицию, при помощи которой всё будет проще.

– Именно так, – подтвердил кардинал, –компромисс, к сожалению, никого не вдохновляет и всегда ломается.

Повисло молчание. Каждый обдумывал свои идеи. В конце концов, сейчас речь шла об их будущем и, возможно, о будущем страны. Оба лотарингца были очень разными, но когда размышляли вместе, достигали отличных решений, соединяя осторожность и изворотливость одного с решительностью и масштабностью мышления другого. На протяжении истории, Гизы всегда добивались успеха благодаря своей сплачённости, способности сходиться на одних и тех же целях, что бы члены семейства друг к другу на самом деле не испытывали.

– И, – вновь заговорил герцог, как бы подытоживая всё сказанное – нашей радикальной позицией является религия.

– Уже давно. Право же, это самый надёжный выход. На протяжении веков в нашем государстве короли удерживали власть, отчасти, благодаря религии. Проповедуя в церквях людям слепое повиновение Богу и королю, правители могли не беспокоиться о вольнодумствах, народ не мог ослушаться и был верен им. Франция добилась многого, стала одной из сильнейших держав. С возникновением кальвинизма в стране начались бунты и протесты, королевская власть сразу же пошатнулась. Нам же нужно вернуть государству его непоколебимость. И мы сможем, потому что мы Гизы.

========== Глава 19. Мари де Гиз ==========

В Париже, наконец, успокоилась суета, всё вернулось на круги своя. Сумасшедшие дни сменили обычные будни. Жители города смогли свободно вздохнуть.

Тем не менее, время на замедляло свой ход и постепенно зима завладела Францией. В этом году рано наступили холода. В Лувр поначалу даже не успевали доставлять дрова, но, благо, потом дворец удалось протопить. Однажды, примерно в середине декабря, проснувшись утром, парижане обнаружили, что мостовые тонким ковром покрыл снег. Белой простынёй он опустился на город, укутывая и лаская его, словно нежный шёлк. Лёгкие снежинки изящно кружились в воздухе, искрясь от лучей солнца, которое продолжало светить не менее ярко, чем летом. Обычная мрачная каменная серость города, благодаря белому покрову, сменилась светом, который тотчас полился со всех сторон. Было холодно, но в душах у людей ощущалось тепло, которое приносит красота. Было в этом что-то волшебное. Сразу же почувствовалось в воздухе нечто молодое, свободное. Снег во Франции выпадал нечасто и когда он появлялся, это, как правило, вызывало у людей радость.

Между тем, дело близилось к Рождеству.

В Лувре к празднику уже начинали готовиться, хотя что уж там, во дворце всегда к чему-то готовились, но всё же праздничная суета чем-то отличалась от обыденной, было в ней что-то милое сердцу, светлое.

Марго уговорила Карла устроить рождественский маскарад. Подобные виды празднеств при дворе очень любили, ведь в маскарадную ночь можно было безгранично веселиться, переходить все границы, не будучи узнанным. Маскарад – ночь свободы и воли желаниям. Безудержное веселье, после которого никто не будет ничего стыдиться, так как под масками все люди перестают быть собой.

Итак, новость эту восприняли с восторгом. Многие дамы пожелали раздобыть венецианские маски, хотя их делали и в Париже, но всё же Венеция славилась этим предметом, так что прийти на бал в маске оттуда считалось роскошью. Но и те, кто имел возможность заказать маску только в Париже, тоже не отставали. Различные лавки на улицах наполнились слугами, которых господа отправили на покупки различных маскарадных причиндалов. Кто-то заказывал целые костюмы.

Между тем, многие обитатели Лувра, которые уже позаботились обо всём этом, продолжали жить своей обычной жизнью.

Гиз время от времени жил в Лувре, из-за холодов. Его большой дворец было очень трудно протопить, и иногда герцог предпочитал провести ночь-другую во дворце, заняв гостевые покои, где было относительно тепло.

А главная причина заключалась в том, что здесь была Марго. Видеться у них получалось достаточно часто. Как всегда, во всеобщей суете, едва ли кому-нибудь было нужно следить за ними. Даже королева-мать на какое-то время забыла обо всех, будучи занятой государственными делами. В Париже было процветание, но в большей части Франции из-за холодов жизнь усложнилась. Приходилось решать множество вопросов.

Однажды утром, пробравшись в покои Маргариты, Генрих сообщил ей, что со дня на день должна приехать его сестра, чему принцесса была очень даже рада, так как давно хотела с ней познакомиться. По словам герцога, Мари была мила и интересна, поэтому Марго не терпелось её увидеть.

Слова Гиза оправдались. Спустя ровно два дня, около полудня во внутренний двор Лувра въехала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Так же их сопровождали два пажа и отряд охранников на конях. Карета была дорожной, но отделана достаточно богато и со вкусом. На дверце был нарисован герб с лотарингскими дроздами.

Несколько любопытных уже вышло из дворца, желая узнать, кто приехал. Также на улице оказались Гиз и Марго с Франсуа, которые тоже из интереса вышли посмотреть.

Когда карета остановилась, скакавший рядом паж тотчас спрыгнул с лошади, распахнул дверцу и подал руку, чтобы помочь выходящей. В тот же миг показалась маленькая ладонь, затянутая в белую перчатку, а через пару мгновений и сама её обладательница.

Это была красивая девушка, не слишком низкая, с гордой осанкой, лицо её имело белоснежный оттенок, на фоне которого были очерчены румяные щёки, чуть вздёрнутый носик, и, создающие им контраст, светло-голубые глаза. На губах новоприбывшей светилась неотразимая улыбка, светлые локоны мягко обрамляли лицо.

Девушка изящно двинулась вперёд.

Навстречу ей вышел Генрих.

– Здравствуй, сестрица, – улыбаясь, произнёс он, без всяких церемоний легко обнимая её.

Свою "маленькую сестрёнку", как он её называл, Гиз любил очень сильно, как и она его.

– Я рада тебя видеть, – промолвила она, начиная улыбаться ещё лучезарнее.

Голос её был мягким, приятным.