– Что же теперь будет? – задумчиво протянул Карл.

– Как нам докладывают, наша армия решила сражаться дальше, – заметила флорентийка.

– Вот это меня и пугает, – невесело усмехнулся он, – на карту поставлено слишком многое. Сейчас нельзя понести очень много потерь. Нам и без того угрожают со всех сторон. В Англии творится чёрт знает что, Испанцы в любой момент могут сорваться с цепи. Франция в опасности и если наши внутренние междоусобицы ослабят армию, противники могут этим воспользоваться, что допустить никак нельзя, ибо это грозит нам гибелью, в конце концов.

– Ты верно говоришь, – согласилась Екатерина, – но уже ничего не поделать.

– Одного не понимаю! – воскликнул Карл. – Как вечно рассудительный брат мой Генрих мог решиться на такой риск? Мне всегда казалось, что он предпочитает осторожность.

– Так дело и не в нём, – ответила Медичи. – Сын мой, ты невнимательно прочитал письмо. Там же написано, что вдохновил всех на новый приступ герцог де Гиз.

– Опять выскочка лотарингец! – вскричал король. Лицо его исказилось от ярости. – И здесь он сунул свой нос! Нельзя было заключать с ним этот пресловутый союз. Он ведь погубит всех нас.

– Ага! Я ведь предупреждала! – с мрачным торжеством воскрикнула королева. – Гиз слишком неуправляем. Его вольнодумства и самоувереность могут дорого нам обойтись.

Повисло напряжённое молчание. Каждый мысленно рассуждал о том, как можно выйти из положения.

Наконец, молодой человек медленно произнёс:

– Я полагаю, что стоит всё это остановить.

– Как? – удивлённо воззрилась на него мать.

– Отправить им приказ о перемирии, – в этот раз в его голосе звучала решительность. – Эта борьба ни к чему хорошему не приведёт.

Екатерина с удивлением и некоторой радостью взглянула на него. Нечасто её сын сам принимал твёрдые и мудрые решения.

– Я полностью согласна. Все мы устали от этой войны. Стоит пойти на компромисс.

Ещё с самого начала своего регентства королева пыталась укрепить веротерпимость. Она на самом деле предпочитала решить всё не войной, а мирным путём. Тогда ещё протестантизм не приобрёл такой опасности для короны, и следовало держать баланс. Но по всей стране вспыхнули мятежи. Дальше всё это начало приобретать огромные масштабы. Наваррский король Антуан Бурбон и принц Конде, предводители протестантов, перешли к активным действиям. В 1560 был устроен Амбуазский заговор с целью похищения короля Франциска II, старшего сына Екатерины. Большинство заговорщиков было демонстративно казнено. Резня в небольшом городке Васси, учинённая герцогом Франсуа де Гизом 1 марта 1562 года, когда погибло множество гугенотов, сподвигла Кальвинистов начать действовать ещё смелее. Адмирал Гаспар Колиньи командовал войсками, которые пошли против королевской армии. Так начались эти религиозные войны. Никакая сила не могла их остановить. Михайлов день в Ниме, в 1567 году, когда гугеноты устроили резню против католиков, совсем взбудоражил Французов: ни одна из сторон уже не могла отступить. Постепенно всё больше и больше жертв погибали из-за распрей. Дело было не в религии, а в политике: все хотели власти. Для дома Валуа это было более чем опасно, так как королевский род первый оказывался под ударом в этих столкновениях. А сейчас вдруг появилась возможность, если не восстановить мир, так хотя бы получить передышку. Стоило этим воспользоваться, отбросив честолюбивые планы, желание безраздельной власти.

– Наш час ещё когда-нибудь настанет, – промолвила королева, – пока что следует дать себе вздохнуть и временно затаиться.

========== Глава 16. Предательство ==========

Приступ длился уже больше недели. Силы у всех были на исходе.

Генрих Анжуйский, как только было принято решение о продолжении сражений, сразу же тайно отправил послание в Париж. Гизу он ничего об этом не сказал. Зная нрав лотарингца, стоило предположить, что малейший намёк на остановку войны привёл бы его в ярость. Он был из таких людей, которые уж если что-то начали – то доведут это до конца.

Подобного Анжу и боялся. Он тоже был смел, но не настолько, чтобы рисковать осторожностью. Гиз брал своё дерзостью и прямолинейностью, принц же, как и большинство Валуа, предпочитал изворотливость и изобретательность. Он верил в возможность компромисса, тогда как Генрих принимал только крайние стороны. Он в некотором роде был честолюбив, но ещё больше до безрассудства храбр. Человек, считающий, что ему подвластно всё, тот, кто не поскупится ничем, чтобы достигнуть своей цели.

Итак, внутри этой сильнейшей армии сошлись две силы - дипломат и воин.

Время шло, а ответа всё не приходило. Герцог Анжуйский всё ждал. Он отправил самого преданного и быстрого гонца, но так как путь был неблизкий и опасный, рассчитывать на его мгновенное возвращение не приходилось. Нужно было запастись терпением, что Генрике, благо, умел делать. Он ждал, ничем не выдавая своего волнения, так, как ждать умеют только особы королевской крови, бесстрастно и гордо, будучи уверенным в том, что воля его будет исполнена.

Наконец гонец прибыл. По дороге он загнал несколько скакунов, но письмо было доставлено. Это произошло утром.

Анжу встал до рассвета, покинув крепко спящего в палатке после вчерашней битвы Гиза, и дошёл до центрального шатра, где ему было вручено послание.

Молодой человек нетерпеливо сломал печать и его взгляду предстали ровные строки витиеватого почерка.

Вот что там говорилось:

"Брат мой,

мы рады читать вести от вас, написанные вами в добром здравии и полноте сил. Как нам стало ясно из вашего послания, армия пока что находится в подобающем состоянии, но, тем не менее, вы предполагаете угрозы для неё, которые могут возникнуть с продолжением борьбы с врагом. Борьба эта, как вы соблаговолили заметить, едва ли несёт в себе какой-либо смысл. Погибает множество наших людей, но крепость всё ещё не взята, да и победы пока что не предвидится. Вы выдвигали потенциальные предложения о заключении мира. Мы рассмотрели ваши идеи. Следует до вас донести, что наша достопочтенная матушка, королева и наш вернейший советник, изредка поддерживала переписку с Колиньи. Последнее время ей приходилось лишь отвечать угрозами на угрозы, но сейчас представилась возможность предложить мир. Адмирал, как выяснилось, так же как и вы, находится в затруднительном положении и готов рассмотреть это предложение. Это нас несколько удивило, но очередной раз мы видим, что идея ваша весьма достойна. Мир – вот чего мы всегда хотели для Франции. Возможно, вы правы, и нам действительно следует сделать такой шаг. Итак, после сбора министров и прочих господ, подробного обсуждения проблемы, переговоров с некоторыми гугенотами, мы, не без вашей помощи, приняли решение о продвижении к миру. Таким образом, я, властью данной мне Всевышним, с превеликим удовольствием отдаю вам приказ незамедлительно снимать осаду и возвращаться ко двору. Далее начнутся мирные переговоры. Да поможет нам Бог!

Ваш брат, король Франции, Карл IX"

После прочтения письма, Генрике облегчённо вздохнул. Неужели всё так просто? Последнюю неделю он только и мечтал о мире, и надежды его оправдались. В душе Анжу ликовал.

Вдруг, прислушавшись, он услышал какой-то шум с улицы. Молодой человек поспешно выскочил из палатки и посмотрел вниз с холма, на котором располагался их лагерь. К своему ужасу он обнаружил, что у стен крепости опять идёт битва.

И тут, до герцога дошло. Пока он читал послание, солнце уже совсем взошло и прошло какое-то количество времени. По-видимому, Генрих де Гиз, не предупреждённый о решении короля, выдвинул войска на новое наступление.

Герцог Анжуйский схватился за голову, но вскоре овладел собой и начал созывать всех, кто остался в лагере. Им он зачитал указ Карла и отдал распоряжение срочно всё остановить. Сделать это было очень сложно, но необходимо.

Тотчас был снаряжён отряд, который должен был всех уведомить, но задача всё-таки оказалась невыполнимой: невозможно оповестить огромную армию. Было решено дождаться вечера. К несчастью, когда потемнело, вернувшиеся воины доложили плохие новости: герцог де Гиз и пятьсот его людей вынуждены были остаться, так как выбраться им не удалось. Враг не выпускал их.