Потом она подошла к колыбели и взглянула на племянника.

В этот момент он распахнул свои пронзительно голубые глаза и по-детски заулыбался, начиная что-то лепетать. Марго протянула руку и провела ей по нежной детской щёчке.

– Боже, какой хорошенький! – промолвила она.

На младенца смотрел и возникнувший рядом Анри, на губах которого была сейчас светлая искренняя улыбка. Потом он развернулся к Карлу.

– Похож на вас, – заявил беарнец.

Король с гордым и довольным видом похлопал его по плечу.

– Можно подержать его? – спросила Марго.

– Конечно, – ответил Карл.

Тогда она подхватила малыша на руки. Сжимая лопочущий комочек, девушка думала о том, что у неё, возможно, когда-то тоже будут дети. И они тоже будут такими же маленькими, с такими же маленькими носиками и широко распахнутыми чистыми глазами. Только вот какая судьба их ждёт? И, в конце концов, чьими они будут? Что если Генрих так и не сможет на ней жениться? А детей от другого мужчины она не хотела. Неужели им, как и сыну Карла, предстоит быть скрываемым, незаконнорождёнными?

С другой стороны, брат ведь прав. Для них лучше не быть ни принцами, ни королями. Так есть шанс прожить куда более счастливую жизнь.

Маргарита ощутила дыхание Анри над своим ухом. Он тоже разглядывал младенца.

– А мне можно? – осторожно поинтересовался он. – Никогда не держал таких маленьких.

Юноша неловко взял ребёнка из рук Марго. Малыш сначала так же с интересом смотрел на него, а потом вдруг поднял маленькую пухлую ручонку и достаточно сильно шлёпнул ей по носу короля Наваррского, отчего тот громко охнул, недоумённо смотря на начавшего ещё шире улыбаться малыша.

Раздался дружный смех наблюдающих за этой картиной.

– Задиристый, как и все Валуа, – подметил Карл, забирая сына у Анри, чтобы тот, чего доброго, окончательно не лишился носа.

– Мда, отец из тебя вышел бы не очень, – заметила Маргарита.

– Это всё от непривычки, – обиженно насупился Анри.

Карл же уложил младенца обратно в колыбель, а Мари заботливо прикрыла его одеяльцем.

– Я сейчас вернусь, мой маленький, – проворковала она, по-матерински целуя его в кончик носа, а потом поспешно убегая на кухню, чтобы принести ужин.

Гости же направились к столу, который за считанные секунды был накрыт хозяйкой.

Карл поднял кубок с вином.

– Итак, – объявил он, – сегодня я открыл вам свою главную тайну. Прошу вас обоих навсегда запомнить этот день, поскольку именно сейчас вы видите настоящего меня и мою настоящую жизнь. Остальное не имеет значения.

Марго протянула через стол руку и накрыла ей ладонь брата.

– Ты можешь нам доверять.

Когда они закончили ужинать и Мари, взяв тарелки, опять удалилась на кухню, Карл вновь обратился к молодым людям, понижая голос:

– Думаю, вы уже поняли, почему я привёл вас сюда именно сейчас. Когда я... Ну... – он замялся, – когда я умру, – сказать это далось ему нелегко, – пожалуйста, позаботьтесь о Карле и Мари. Они моя семья. Если я буду знать, что у них в жизни всё сложится, смогу уйти в мир иной спокойно.

– Разумеется мы всё сделаем, Ваше Величество, – пылко ответил Анри.

– Тише, друг мой, не хочу, чтобы Мари слышала.

Маргарита только сейчас до конца поняла, каким человеком был её брат. Он слишком не такой, как все Валуа. Должно быть, поэтому у него и не осталось шансов выжить в этом жестоком мире.

– Мы о них позаботимся, – сказала она, и слеза скатилась по её щеке.

– Не надо плакать, – покачал головой Карл. – Порадуйся за меня. Ты же видишь, я счастлив. Я скоро умру, но счастлив. Это главное. Дай Бог счастья и вам, ведь оно – такая редкость среди нас.

Сказав это, он закашлялся, поднося платок к губам и видя на нём уже привычную кровь.

– Какая странная всё-таки жизнь, – с горечью промолвил король. – Когда меня уже не будет, передайте Мари, что я любил её. Очень. Хочу, чтобы она это ещё раз услышала. И Карлу тоже, когда он вырастет. Увы, этого мне увидеть не суждено.

В этот момент вернулась Мари. Карл тотчас замолк.

Молодая женщина на понимала, откуда слёзы, стоящие в глазах королевы Наваррской, и боль, исказившая черты короля Наваррского, но спрашивать не смела. Она села рядом с Карлом, укладывая голову ему на плечо.

Некоторое время они сидели молча. Наконец король объявил:

– Думаю, нам следует уходить. Мать будет искать меня сегодня, я уверен.

В связи с обострением болезни Карла, Екатерина, разумеется, была крайне обеспокоена, хоть старалась этого не показывать. Конечно, она начнёт усиленно за ним присматривать. Как бы то ни было, она ведь тоже человек, а видеть, как твой родной сын угасает на глазах – это нестерпимо больно, особенно, когда уже похоронила одного сына и мужа до этого.

Карл подал Марго и Анри знак подождать его у дверей. Они поняли, что он хочет попрощаться.

Когда молодые люди отошли, король взглянул в серые глаза Мари, в которые глядел уже который год, и только они приносили ему покой.

– Ты дала мне то, что я никогда не надеялся получить, – проговорил он, целуя её руки. – Спасибо тебе за всё, – Валуа коснулся её губ. – Я вас с Карлом очень люблю и всегда буду любить.

– Мы тебя тоже, – прошептала Туше, обнимая его, – больше всего на свете.

Потом, оставив её, король подошёл к колыбели сына. Малыш смотрел на него серьёзно, будто, в отличие от матери, понимая происходящее.

"Мой милый Карл", – едва слышно промолвил молодой человек, так, что ни до кого эти слова не доносились, – "величайшим моим желанием было бы увидеть, каким большим, красивым и сильным ты станешь, прижать тебя к себе, услышать, как ты называешь меня своим отцом. Господь не дал мне такой возможности, но я благодарен ему уже за то, что ты есть, за то, что в моей недолгой жизни была любовь и семья. Я надеюсь, что ты будешь лучше и счастливее меня, мой мальчик. Я дал бы тебе всё, но кроме проклятой власти, которая, должно быть, меня и убила, а также страны, в которой одни волки грызут других, у меня ничего нет. Поэтому куда лучше для тебя будет, если я ничего тебе не дам, кроме своей любви. Это немного, но, поверь, моя жизнь принадлежала не Франции, а тебе и твоей матери. И умирать я буду с мыслями о вас.

Закончив свой горестный монолог, Карл коснулся губами высокого лобика сына, а потом направился к выходу.

Троица снова миновала узкую лестницу и оказалась на улице.

Мари ещё раз поцеловала Карла.

– Приходи к нам, пожалуйста, почаще. Мы тебя ждём, – попросила она.

– Да, конечно, – нашёл в себе силы улыбнуться ей король.

А потом он со своими спутниками скрылся во тьме парижских улочек, оставляя дом, где он всегда был мыслями, позади себя.

– Что-то мне подсказывает, – обратился он к Анри и Марго, когда они отошли на порядочное расстояние, – что я видел их в последний раз.

Никто из них не сказал ни слова. Не было смысла убеждать в том, что эта неправда, человека, над которым уже нависла смерть.

Когда они приближались к Лувру, Карл вдруг заявил, что он хочет ненадолго задержаться и дойти до Сены.

Уже начинало светать, поэтому факельщика они отправили во дворец. Охрана же держалась порядочного расстояния.

Набережная реки была пустынна. Вода, размывавшая берега, тихо плескалась. В её глади едва ли можно было что-нибудь разглядеть. Немного левее перед ними простирался остров Сите, где виднелись каменные башни Нотр-Дама.

– Он будет стоять здесь вечность, – указал Карл на собор, – видеть, как сменяются века и поколения. Но я ему не завидую. В кратковременности жизни есть своя прелесть, потому что каждый миг один-единственный, никогда не повторяющийся, а радость приносит то, что ново. С счастьем то же самое. Оно не может быть вечно. Оно – всего лишь краткие мгновения, из которых состоит наша жизнь. И вы это когда-нибудь поймёте, так же, как сейчас понимаю я.

Анри слушал его и смотрел на тёмное небо, которое, тем не менее, уже начинали прорезать лучи восходящего солнца. Если у Карла всё теперь позади – у него есть ещё целая жизнь, если только в следующий миг его не убьют. А так, у него ещё есть на что надеяться. И звёзды, исчезающие с наступлением утра, быть может, пророчат ему великую судьбу, как знать.