Эту книгу он взял у Анри. Она каким-то образом оказалась у того на столе, а он пожал плечами, сказав, что понятия не имеет, откуда у него вообще книги, учитывая, что он их не читает. Разумеется, Карлу фолиант он уступил с лёгкостью.

Но сейчас было уже не до охоты. Хотя, с другой стороны, что теперь ему делать? Заниматься делами государства поздно, всё равно он ничего не изменит. Значит, нужно просто прожить остаток жизни в своё удовольствие, чтобы умереть с пониманием того, что, хоть совсем недолго, но счастье было.

Карл, собрав все оставшиеся силы, поднялся и подошёл к книге, привычным жестом поднося палец ко рту и облизывая его, чтобы страницы лучше переворачивались, а затем начиная листать их.

Вот и всё. Всё, что осталось от несчастного короля Карла IX – воспоминания о страшнейшей ночи святого Варфоломея, гора трупов, тело Колиньи, висящее на Монкофоне, стопка книг об охоте, куда теперь присоединилась ещё одна, да разбросанные по столу листы со стихами, которые хорошими признавала лишь любимая сестричка Марго.

Хотя нет. Есть ещё кое-что. Карл вдруг резко замер и его сознание поразила мысль: не напрасно.

"Не напрасно!" – вскрикнул он, и голос его прорезал давящую тишину, царящую в комнате, пустующую тьму и присутствие смерти.

Жизнь его прошла не напрасно. Ведь там, где-то в глубине улочек Парижа, у него есть смысл жизни.

Теперь, вспомнив об этом, Карл знал, что должен сделать. И необходимо было поторопиться, чтобы успеть.

"Карл!" – воскликнула Марго и бросилась обнимать брата, попутно не сумев сдерживать слёзы.

Король слабо улыбнулся, обнимая её в ответ.

Анри смотрел на эту картину со стороны, внешне оставаясь спокойным, но, не будь он мужчиной, тоже бы наверняка расплакался.

Поймав его взгляд, король промолвил:"Подойди к нам".

Наваррец повиновался, и тогда слабой рукой Карл потянул его к ним и Анри попал в их объятия.

Так они стояли несколько мгновений, ничего не говоря.

Король срочно вызвал к себе Марго и Анри. Когда они пришли, в тёмных покоях короля никого не было, кроме него самого. Направляясь сюда, они гадали, что же ему понадобилось, но, увидев бледного, похудевшего, несчастного монарха, молодые люди тотчас позабыли о своих размышлениях, полностью отдавшись чувству скорби из-за этой угасающей жизни.

– В этом дворце вы теперь единственные, кто у меня есть, – наконец сказал он. – Я рад, что в конце жизни у меня хотя бы есть друзья.

– Не говори так, – всхлипнула Маргарита. – Ты не должен умирать.

– Увы. Теперь уже точно не осталось надежды, – покачал головой он, отстраняясь от них.

– Мне жаль, Ваше Величество, – склонил голову Анри.

– Так все говорят. Но, знаешь, я верю только тебе. Ты добрый малый, – улыбнулся Карл. – Вы, наверное, оба гадаете, зачем я вас позвал сюда, – обратился он уже к обоим, – так вот, я хотел сказать, что мне не так больно теперь умирать, как было буквально пару часов назад, потому что я вдруг осознал, что в моей жизни был смысл и она прожита не напрасно. И мне хочется, чтобы именно вы знали, какой.

Марго и Анри непонимающе переглянулись.

– Пойдёмте с мной.

– Но куда? – не понял Анри.

– Это не очень далеко от Лувра.

– Тебе разве можно выходить? – обеспокоенно спростла Марго. – Врачи ведь говорили, что прогулки по улице тебе не на пользу.

– Мне и так уже ничего не поможет, – заметил он. – Терять нечего, а то, что я должен вам показать, слишком важно.

После этого трое незамедлительно вышли из покоев Карла. По дороге к выходу из Лувра, шедшей через коридоры, где уже никого не было, поскольку час был поздний, король и королева Наваррский зашли каждый в свои покои, чтобы взять с собой плащи, поскольку им предстояло выйти на улицу, где особам их положения нельзя было быть узнанными.

Вскоре все уже были в сборе перед дверями, которые вели на улицу, ту, которая располагалась за Лувром и на ней стояла придворная церковь Сен-Жермен л'Оксеруа. И если немного пройти по этой улице, можно было попасть на Жоффруа-Ланье, а оттуда до улицы Бар, куда и направлялась небольшая процессия, сопровождаемая лишь одним факельщиком и двумя охранниками, которых Карл счёл достаточным количеством, поскольку при нём и Анри были шпаги.

Вскоре они уже стояли перед небольшим двухэтажным домиком с не очень примечательным фасадом. Король постучал в дверь, которая открылась буквально через пару минут.

На пороге стояла молодая женщина, со свечой в руке, которую было достаточно трудно разглядеть из-за сгустившейся на узкой улочке темноты.

– Карл! – раздался её тихий голос.

Тотчас её руки обвились вокруг его шеи, и Марго с Анри с удивлением увидели, как он нежно целует это незнакомую им особу.

– Мари, дорогая, я привёл своих друзей и хочу их с тобой познакомить.

Только сейчас заметив, что здесь ещё кто-то присутствует, она встрепенулась.

– Да что же это я! Проходите!

Женщина жестом пригласила их в дом, куда все трое зашли, оставив охранников с факельщиком дожидаться снаружи.

Пока они шли по деревянной скрипучей лестнице, опираясь об облезлые холодные стены, Маргарита гадала, что же им здесь понадобилось.

Наконец в её памяти возникло имя – Мари Туше. Так это же она и есть!

Теперь королева Наваррская поняла: брат хочет познакомиться их со своей любовницей и, видимо, с сыном.

Её догадки подтвердились, когда они оказались наверху, в слабо освещённой комнате с низким потолком, простой деревянной мебелью и небольшими окнами, которые обычно бывают в домах простого народа.

Марго смогла рассмотреть и женщину. На вид ей было примерно как и Карлу. Она была среднего роста, достаточно обычного телосложения, ни худой, ни пухлой, каштановые волосы её были заплетены в косу, которая опускалась ниже талии, лицо было простым, но добрым. В серых глазах лучилось тепло и мягкость, а улыбка была робкой. Маргарита не могла ни улыбнуться в ответ.

Анри же стоял с открытым ртом, совершенно не понимая, что происходит.

– Я бы хотел представить вам женщину, которую я люблю, – подал голос Карл. – Это Мари Туше. И именно она, на самом деле, является моей семьёй. А здесь, – он с подвёл их к простой деревянной колыбели, стоящей в углу, и с нежностью взглянул туда, – спит мой сын. Наш маленький Карл. И знаете, я безмерно счастлив, что он никакой не принц, и в один ужасный день на его голову не опустится корона. Мой сын, должно быть, проживёт счастливую жизнь за нас двоих: за себя и за меня.

– Не говорите так, государь, – едва слышно промолвила Мари, становясь рядом с ним и беря его за руку, – вас ждут ещё многие годы счастья.

Карл обернулся к ней и посмотрел с такой заботой и любовью, что у наблюдающих защемило сердце.

– Конечно, любимая, конечно.

Он привлёк её к себе и бережно поцеловал в лоб.

Марго с Анри переглянулись. В глазах королевы стояли слёзы. Сейчас она смотрела на эту пару и их малыша, такого очаровательного, с ангельским личиком, сладко спящего в своей колыбели, и видела настоящую семью, какой никогда не была её, видела чистую любовь, которая цвела в этом тихом никому неизвестном доме.

Эта преданная и, к своему несчастью, любящая короля женщина явно не знала, что вскоре ему предстоит умереть, а он хотел уберечь её от потрясений и преждевременной боли.

– Эти люди, – снова заговорил Карл, обращаясь к Мари, – моя сестра Маргарита и её муж Анри – мои единственные друзья. И знай, что если со мной что-нибудь случится, ты всегда можешь идти за помощью к ним. Вы ведь согласны?

Они заковали головами. Туше опустилась перед ними в поклоне.

– Если вы те, кого ценит и кому доверяет мой возлюбленный король, я склоняюсь перед вами ещё ниже, чем склонялась бы просто перед людьми вашего положения, Ваши Величества, – опустив глаза, промолвила она.

– Встаньте! – воскликнула растроганная Маргарита, бросаясь к молодой женщине и хватая её за руку. – Вас любит мой брат, значит, вы можете видеть друга во мне.