Вот и вся истина. Столько времени прошло, прежде чем она её осознала. Кого она любила всё это время? Его. Убийцу. Безжалостного человека, самого дьявола.

Маргарита почувствовала, что у неё кружится голова. Такое знакомое головокружение. Ей вдруг захотелось забыться, упасть здесь на холодную землю и не видеть больше ни повешенных, ни придворных, ни Генриха.

Слишком много потрясений для одной хрупкой инфантильной капризной девушки, прекрасной принцессы из весьма сомнительной сказки, где россыпи бриллиантов и белых роз сменились на потоки крови и нагромождения трупов, неотразимый и мужественный принц сам оказался драконом, от которого никто не спешит спасать принцессу, а великая и бессмертная любовь, увы, висит рядом с трупом на Монкофоне.

И что же остаётся принцессе? Лишь вновь картинно упасть в обморок, не выдержав всего этого.

"Господи! – крутилось в сознании. – "Ты ошибся. Думаешь, я сильная и справлюсь? Это не так. Господи... Я такая слабая..."

За ту секунду пока она падала на землю, ей успело подуматься, что на этот раз приходить в себя ей не хочется. Водоворот воспоминаний и судорожных мыслей крутился в сознании. И так отчаянно хотелось, чтобы всё это отступило, оставив место долгожданной пустоте.

Тьма наконец накрыла её.

Когда королева Наваррская неожиданно упала на землю как подкошенная, все взгляды тотчас обратились к ней.

Бедняжка, – послышался шёпот придворных дам. – Для неё это слишком страшно. Ах только посмотрите на неё!

Разумеется, она была не первой дамой, упавшей здесь в обморок, за всё то время, что они здесь находились. Но когда сознание теряет принцесса крови – это сразу привлекает внимание.

Тотчас к распластанной на земле девушке бросились два человека. Это были те, кто на самом деле и являлся причиной её обморока – Гиз и Анжу.

Никто не успел среагировать быстрее них. Когда остальные только сообразили что к чему – эти двое уже были на коленях подле неё.

– Корсет её душит, – промолвил Генрих, поспешно развязывая шнуровку, которая очень удачно располагалась спереди.

– Как вы смеете снимать корсет с моей сестры?! – тотчас взвился герцог Анжуйский, достаточно грубо отталкивая того и принимаясь за шнуровку собственноручно.

Лотарингец нахмурился, взирая на него.

Вот и всё. Варфоломеевская ночь прошла. Им больше незачем быть союзниками. Теперь они снова стали соперниками. Соперниками за власть, за авторитет и в том числе за сердце Марго. Знали бы они, что в последнем случае бороться уже не за что.

Пока что Гиз был более удачлив по жизни, но в этой ситуации перед лицом всего двора Генрике, на правах старшего брата, имел куда больше привилегий, по части освобождения сестры от весьма существенного предмета гардероба.

Когда с корсетом было покончено, все затаили дыхание. Маргарита по-прежнему была бледна настолько, как если бы она умерла, и не открывала глаза.

– Её Величеству стоит вернуться во дворец! – заметил кто-то. – Здесь не место юным впечатлительным особам.

– Но почему она не приходит в себя?! – забеспокоился Карл, тоже пробиваясь к ней сквозь толпу.

– У неё слишком большое потрясение, – ответила Екатерина, проходя вслед за ним. – Нужно доставить её обратно в Лувр.

– Я могу отвезти свою супругу, – промолвил Анри, который тоже к ним подошёл.

Королева-мать окинула его не то презрительным, не то подозрительным взглядом.

– Вы? Нет, вас одного с ней мы точно никуда не отпустим, - мрачно проговорила она.

Короля Наваррского охраняли. Да и Марго, как его жена, была весьма ценной особой. Ни в коем случае нельзя было потерять ни одного, ни другого.

– Я отвезу, – решительно заявил герцог Анжуйский.

Екатерине с Карлом не оставалось ничего, кроме как согласиться. Ему они, естественно, доверяли.

Не медля ни секунды, принц поднял сестру с земли и направился к своему коню, крепко сжимая её в своих руках. Перед ними все расступались.

Он решил поскакать верхом, поскольку так было куда быстрее. Да и ветер, обдувающий коня на скаку, должен был быть полезным ей.

Гиз провожал их горящим ревностью взглядом. Будь его воля – он ни за что бы не позволил ему коснуться Марго. Но что он мог сделать? Сейчас заявлять на неё свои права было бы безумием! Здесь присутствовали придворные, её семья, её муж. Оставалось лишь зло смотреть на счастливца, который её увозит.

Между тем Генрике вскочил на коня, перекидывая через седло королеву. Она безвольно повисла перед ним. После этого он ударил шпорами скакуна и понёсся прочь, оставляя позади лишь взвивающиеся над дорогой клубы пыли.

До дворца французских королей они доехали куда быстрее, чем оттуда к Монкофону, поскольку с ними не было королевского кортежа, который перемещался очень медленно.

Въехав во внутренний двор Лувра, Анжу спрыгнул с коня, а потом бережно снял с него Марго. По дороге она несколько раз немного приходила в себя, но, видимо, была настолько ослабшей, что снова лишалась чувств.

Он понёс её на руках во дворец. Она была совсем лёгкой. Маленькая, худенькая, совсем как ребёнок, в полузабытии она прижималась к его широкой груди.

В её покоях их встретила Жюли, пронзительно вскрикнувшая при виде своей госпожи. Недолго думая, герцог приказал ей принести воду, полотенце, а потом оставить их. Зачем было нужно последнее, он и сам не понимал. Просто само сорвалось с губ.

Занеся сестру в спальню, Генрике осторожно положил её на кровать. Не успел он устроиться рядом, как служанка принесла всё необходимое и, бросив на госпожу ещё один обеспокоенный взгляд, удалилась.

Принц смочил полотенце в воде и положил на её лоб. Так проделал несколько раз.

Она всё ещё была без сознания. Такая бледная, несчастная, беззащитная. Думали ли они хоть немного о ней, когда вместе с собой обрекали это изнеженное светлое существо на жизнь в кошмаре? Представляли ли они, что с ней будет, когда она увидит Лувр залитый кровью?

А ведь она так прекрасна. Необыкновенная красота, царствующая над мраком жестокости, боли и лжи, которые прочно вросли во всех здесь живущих. Двор прогнил, одна она ещё светит. Но победит ли красота тьму? Или же, наоборот, вовлечёт в новый водоворот смертей и безумств?

Нет, её необыкновенный образ не спасительный. Это однозначно. Марго не чистая и невинная красивая девушка с ликом Мадонны, которая исцелила бы их души. В её обаянии кроется угроза, её красота роковая. Она, как и все они, служит тьме. И неизвестно, кто здесь больший дьявол. За её маской ангела скрывается бездна, которая таит в себе столь многое, что и представить сложно. И эта бездна поглощала, поглощает и будет поглощать многих, кто осмелится прикоснуться к ней. Его самого уже поглотила. Он и сам теперь подвержен её року. И с ним невозможно бороться.

И пока она не очнулась, Анжу позволил себе то, о чём мечтал всякий раз, когда её видел. Склонившись над Марго, он коснулся губами её губ. Украденный поцелуй был сладок. Уста её были сухими от того, что она уже долго не приходила в себя, но такими сладкими... Целуя её, Генрике испытывал блаженство, какое вряд ли ему доведётся почувствовать ещё хоть раз в жизни. Но нельзя было целовать её вечно. К ней должно вернуться сознание.

Постепенно девушка начала приходить в себя. Наконец её глаза открылись, правда взгляд был какой-то потускневший.

– Где я? – слабым голосом спросила она.

– У себя в постели. Тебе стало дурно на Монкофоне, я привёз тебя домой. Но не переживай, всё позади.

Она начала вспоминать, что же с ней произошло и наконец вспомнила.

– Ты как?

– Я... Да... Уже лучше.

Анжу сжал её руку, чувствуя пульс.

– Ты нас всех напугала.

Маргарита промолчала.

Что она могла ему сказать?

– Генрике...

– Да?

– Спасибо, что увёз меня оттуда.

Он кивнул. Она действительно была благодарна.

Но они снова молчали. Что теперь можно сказать?

– Мне уйти? – наконец, спросил герцог.