– Но это безумие, – промолвила королева. – Вы сильно рискуете.

Но она ошибалась, а Генрих прекрасно знал, что делал. Несмотря на то, что он и сам был напуган произошедшим и совершенно не желал того, что произошло, сейчас он собрал волю в кулак и решил, что даже из этой страшнейшей ситуации нужно извлечь выгоду. Отец, который был отмщён этой ночью, всегда учил его не жалеть о том, что уже случилось, а прилагать все усилия, чтобы улучшить будущее и настоящее. О том же сказала ему и мать, которую он успел посетить этим утром.

Наконец они вышли на свет. Внизу собралась огромная толпа. Как только они показались на балконе, все замолкли. Тишина эта была пугающей, поскольку было совсем неясно, как люди отреагировали на произошедшее.

Карл откашлялся. Мать сжала его плечо. Королю нужно было сейчас отбросить все страхи и обратиться к народу. Но открыв рот он понял, что не может вымолвить ни слова. Ужас сковал его.

Ну же, – прошептала Екатерина. – Сосредоточься. Ты король Франции, в конце концов!

Лучше бы она напоминала ему об этом раньше.

Жители Парижа! – наконец выдавил из себя Карл, голос его на мгновение прервался, но он всё же собрался с духом и продолжил говорить. – Мы, Карл IX Валуа, милостью Божьей, король Франции, – уж что-что, а свой титул он выучил ещё в раннем детстве, – с великим прискорбием приносим соболезнования своему народу...

Говорил он достаточно долго, то и дело запинаясь, кашляя и прерываясь. В своей речи король заявлял о том, что случившееся – большая трагедия и правительство всеми силами попытается возместить ущерб, но каждый понимал, что, в сущности, эти слова не так уж и много стоят.

Но в конце Карл заявил, что изначально борьба имела лишь локальный характер. Завязка была итогом личной вражды между герцогом де Гизом и адмиралом де Колиньи, а после их стычки резня началась стихийно, и это не было запланировано.

Высказав всё, что нашёлся сказать, он умолк. На какое-то время повисла тишина. Тысячи человек стояли внизу и молчали.

После этого толпа загудела. Но какого же было удивление членов семейства Валуа, когда из общих криков, явственно начали выделяться восклицания:"Слава герцогу де Гизу!"

Католики ликовали. Они очистили Париж от ненавистной ереси. Гиз ими был воспринят не как виновник гибели стольких людей, а как герой!

Екатерина опешила. Переведя взгляд на Генриха, стоявшего чуть поодаль, она увидела, как его губы растягиваются в усмешке. Его красивое лицо выражало удовлетворение, самодовольство, в гордой осанке виднелась уверенность.

Королева-мать в ужасе переглянулась с сыновьями. Они просчитались, не оценив в полной мере его изворотливости и коварства. Так вот каков был его план! Так вот кто на самом деле выиграл.

А Генрих стоял, взирал на толпу и внутренне ликовал. Конечно, он был точно не уверен в успехе, но совсем недавно обращаясь к королю с, казалось бы, благородным и жертвенным порывом, предвидел, что так всё и сложится. Если сегодня ночью всё пошло не по плану и против его воли, то теперь удача возвращалась к герцогу. И в данный момент он чувствовал себя королём Франции в куда большей мере, чем сам король.

Марго очень долго пыталась пробраться к Анри. Его покои сторожило десять человек, которые сгрудились в приёмной и никого не желали пускать, даже сестру короля.

Не действовали ни мольбы, ни угрозы.

Когда девушка вернулась в свои покои, Анриетта и Жюли были в ужасе. Она не сказала ни слова. Ей не хотелось снова вспоминать всё, что с ней произошло. Женщины поспешно обработали её раны, благо, они были неглубокими. Переодели её и уложили в постель.

Лерана, того протестанта, которого спасла Маргарита, переместили в кабинет, где ему постелили на полу. Его раны тоже были перевязаны и теперь он спал.

Марго же долго валяться в постели не могла. Она нашла в себе силы подняться, одеться и собралась идти к своему мужу, чтобы узнать, что же с ним произошло. Её терзали самые страшные опасения.

На это раз королева Наваррская была куда благоразумнее и послала за охраной. Хотя ей доложили, что Париж утих, в Лувре уже убирают тела погибших, а король готовится выйти к народу.

Таким образом можно было считать, что основной ужас пережит. Главное, чтобы он не вспыхнул с новой силой, хотя едва ли в городе осталось достаточное количество живых людей, чтобы снова начать бойню.

Маргарита надела простое закрытое фиолетовое платье и накинула на голову чёрное полупрозрачное покрывало в знак траура по всем погибшим этой ночью. Она выдвинулась в сопровождении трёх человек. И вот, прибыв на место, они обнаружили, что к королю Наваррскому не попасть.

В конце концов, Маргарита велела одному из своих охранников идти в покои короля и передать, что она требует разрешения войти к мужу. К её величайшему удивлению, вскоре посланец явился с письменным разрешением, наскоро написанным почерком Карла, да ещё и с его подписью. Видимо, её брат хоть немного образумился.

Распахнув двери, она увидела живого здорового юношу, в задумчивости сидящего за столом с закинутыми на него ногами. Он был в одной рубашке, а перед ним стояла бутылка вина, хотя опустошена она была всего на четверть.

Как только девушка вошла, он поднял голову и поспешно вскочил на ноги.

По дороге сюда она успела вообразить себе столько ужасных картин, что обнаружив его в полном порядке, не совладала с эмоциями и бросилась ему на шею.

– Анри! Ты цел!

Он подобного явно не ожидал, но всё же обнял её в ответ.

– Марго... Ты пришла!

– Мне стало так страшно за тебя! – воскликнула она отстраняясь.

– Только благодаря тебе я жив. Кажется, я даже не успел поблагодарить, - его улыбка была такой же, как и всегда, дружелюбной и открытой, несмотря на измученное лицо.

Они и сами не заметили, как перешли на "ты". Но после того, как они оба чуть не погибли этой ночью, условности можно было отбросить.

Анри предложил ей присесть. Она опустилась на стул и огляделась по сторонам.

Здесь уже всё убрали. Впервые она видела эту комнату освещённой. Как и прочие интерьеры Лувра, она была выполнена без лишней пышности, но во всём виднелось королевское величие, от розетки на каминной решётке, до мебели с резьбой по краям.

Присутствовало множество коричневых и бежевых тонов в сочетании с серебряными канделябрами и кольцевидной люстрой, немного напоминавшей рыцарский стиль.

– Ты в порядке? – спросила Марго. В сложившихся обстоятельствах вопрос был немного глупым.

– Насколько это возможно. Но что с тобой?! – он коснулся её щеки, на которой виднелось красное пятно. Так же он заметил царапины и на запястьях, выглядывающих из под рукавов платья.

– Неудачная встреча с разъярёнными гугенотами.

– Значит, не только католики свирепствовали.

– Нет. Все уничтожали всех. Безумный мир!

Он был поражён тем, что его единоверцы посмели тронуть её, женщину, принцессу крови, его жену.

– Анри, – она сжала его руку, серьёзно смотря на него, – я боюсь, что мы остались одни. Нам во что бы то ни стало нужно держаться вместе.

– Но твоя семья не станет тебе вредить.

– Я уже начинаю в этом сомневаться. Как бы то ни было, волею судеб, мы с тобой муж и жена. И мы нужны друг другу. Я смогу защитить тебя от католиков, ты меня от протестантов. Сейчас нам со всех сторон угрожают опасности.

– Знаешь, мне кажется, что протестантов теперь придётся остерегаться и мне, – лицо его вновь помрачнело.

– Что ты имеешь в виду? – Марго была удивлена его словами.

– Твой брат пощадил меня с условием, что я отрекусь от своей веры и обращусь в католичество.

Она молча смотрела на него, не мигая.

Мало им того, что они перерезали столько его людей? А теперь они заставляют его стать предателем!

Но с другой стороны - это действительно выход.

– Согласись на их условия.

– Я... Мне сложно...

– Понимаю. Но ты должен. В Наварру тебя сейчас никто не отпустит, а при дворе тебе нужно как-то выживать. Тебе и без того будут угрожать смертельные опасности. Если ты будешь одной с нами веры – это хоть немного тебе поможет. Возможно, они не посмеют покушаться на твою жизнь.