– Полно тебе, – улыбнулся он, отрываясь от неё, – я им не нужен. Я ни для кого не представляю политической опасности. По крайней мере, пока что. Они все считают меня простодушным деревенским дурачком.

– Лучше бы ты был дурачком, – вздохнула Сов, прижимаясь к нему и наслаждаясь тем, как он перебирает её золотистые волосы. – А так мне страшно, что ты однажды ввяжешься в эти игры.

– Разве ты влюбилась бы в дурачка? – рассмеялся он.

– Я влюбилась бы в тебя, будь ты кем угодно! – заверила она его. – Но ты король, к моему несчастью. Поэтому, пока ты со мной, я каждый день буду бояться за твою жизнь.

– Не стоит. Всё будет в порядке, вот увидишь.

Он резко подхватил её на руки, относя к кровати. Она рассмеялась. Голова её коснулась подушек, а юноша пристроился сверху.

– Я стану великим королём, – начал он, опускаясь поцелуями по её шее.

– Великим? Значит, Наварра станет мировой державой? – продолжала хохотать Шарлотта.

– Конечно! В крайнем случае, если Наварре не удастся, рядом всегда есть уже готовая держава – Франция.

– А вы амбициозны, сударь!

– Ещё бы! – он зубами начал распутывать шнуровку у неё на корсаже.

Баронесса охнула.

– Потом я женюсь на тебе.

От такого заявления она опешила.

– Женишься? Ты с ума сошёл!

– Почему же? – Анри отбросил её корсет в сторону.

В это время её опытные руки заскользили по его спине, стягивая рубашку и касаясь разгорячённой юной кожи.

– Во-первых, ты женат.

– Это не помеха. Полагаю, у Марго тоже есть свои планы на будущее.

– Но я не подхожу на роль твоей королевы!

– Что за вздор! – фыркнул наваррец, с озорством целуя её обнажённое колено. – Женщина, которую я люблю, не может не подходить.

При каждом его слове её сердце наполнялось восторгом. Шарлотта откинула голову назад, прикрывая глаза от блаженства.

Одним словом, у короля Наваррского имелись свои способы успокаивать женщин.

Однако, даже будучи в объятиях прекрасной фрейлины, он ощущал беспокойство. Именно поэтому через пару часов, когда за окном уже начало смеркаться, он засобирался к себе, хоть она и уговаривала его остаться.

Когда юноша оделся и направился к дверям, Сов, в поспешно накинутом на плечи пеньюаре, догнала его и на прощание поцеловала.

– Анри, милый, я сердцем чувствую, что вскоре что-то произойдёт! – не удержалась она.

– Не стоит так беспокоиться, – уже в который раз повторил он.

Всё-таки женщины крайне чувствительные создания! И как они умудряются создавать столько проблем на пустом месте?

Хотя тут Анри лукавил. Он и сам чувствовал неладное, но Шарлотте об этом сообщать не собирался, чтобы лишний раз её не волновать.

– Ты не знаешь этих людей! Тебе грозит опасность, я уверена, – продолжала твердить она. – Ради всего святого, будь осторожнее!

– Конечно, буду. Но позволь ещё раз заверить тебя в том, что всё будет в порядке. Господи! Да это безумие, Шарлотта! Что со мной может случиться? Я клянусь тебе, что со мной всё будет в порядке. Тем более, когда из-за меня льются слёзы из самых прекрасных глаз в королевстве. Посмотри на меня, – он поднял её за подбородок. – Я люблю тебя и, как мне кажется, это взаимно. Значит, я счастливейший человек на земле! И уж точно небеса не могут допустить, чтобы я умер. Понимаешь, я слишком для этого счастлив! Но это только при условии, что ты меня любишь. Скажи мне об этом и тогда я точно останусь жив, что бы ни случилось.

На секунду Сов показалось, что она сейчас лишится чувств.

– Анри! Я люблю тебя, я готова клясться тебе в этом чем угодно, только бы это тебе помогло. Право же, я падшая женщина и никогда даже помыслить не могла, что способна любить так, как люблю тебя. Я предала свою госпожу, потому что она приставила меня шпионить за тобой, чего, как видишь, я не делаю. Я готова ради тебя на всё! И я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случится. Конечно же, я люблю тебя!

– А большего мне не нужно, – улыбнулся он.

Ей было нечего вообразить. Ещё раз поцеловав его, Шарлотта, наконец, отпустила своего возлюбленного. Однако тяжёлое предчувствие всё ещё тяготило её душу.

В это время, около девяти часов вечера, в уже знакомом читателю кабинете королевы-матери был собран срочный совет. В кабинете короля собираться было рискованно, поскольку это было помещение для гласных переговоров, а то, что происходило сейчас, было скорее тайным сговором. По крайней мере, никто из непосвящённых пока что знать был ни о чём не должен.

Здесь присутствовали король, королева-мать, герцог Анжуйский, герцог де Гиз с матерью, маршал де Рец, господин де Нансей, который являлся капитаном королевских гвардейцев, и ещё несколько приближенных к королю лиц.

И все они обсуждали то, что положение стало совсем безвыходным. Сегодня за ужином гугеноты вели себе неподобающе. Они совершенно точно угрожали.

– Я же говорил, что они не остановятся, – сказал Генрих.

– Это нам и без вас ясно! – заметил Карл, который по-прежнему не питал к нему дружеского расположения.

– Ваше Величество, я клоню к тому, что мы не можем ничего не делать в этой ситуации.

– Опять вы за своё! Снова предложите всех убить?

– Не всех, а только основных соратников Колиньи. А главное, его самого.

Он сам поражался тому, с каким хладнокровием это произносил.

– К великому сожалению, герцог прав, – вздохнула Екатерина. – Это единственный выход.

– А вы с ним, я погляжу, матушка, составляете прекрасный дуэт! – король явно был на взводе. – Не понимаю, как во Франции ещё остались живые люди! Конечно, давайте всех убьём, и всё будет прекрасно!

Маршал де Рец, внушительного роста человек преклонных лет, встал с кресла, которое ему предоставили и подошёл к дубовому столу, за которым расположился король, почтительно ему кланяясь.

– Ваше Величество, позвольте сказать.

Карл издал нервный смешок.

– Говорите смело, в этом обществе никто уже давно не спрашивает у меня позволения ни то что говорить – вообще решать судьбу государства. Так что, вас я с удовольствием выслушаю, – король устало откинулся на спинку.

В сущности, у него уже не было сил ни на что.

– Я должен с прискорбием присоединиться к мнению Её Величества и господина де Гиза. У нас действительно больше нет вариантов. Нужно прибегнуть к крайнему.

Молодой человек со страдальческим выражением посмотрел на советника.

– И вы туда же! – беспомощно всплеснул руками.

Потом Карл встал из-за стола и через всю комнату двинулся к незажжённому камину. Там он опустился на корточки и сжал голову ладонями.

Все на него недоумённо посмотрели.

– Тебе плохо? – осведомился герцог Анжуйский, который всё это время сидел на софе королевы-матери.

Он встал и подошёл к брату, касаясь его плеча.

Тот поднял на него голову.

– Нет, дорогой Генрике. И можешь пока на это не надеяться. Тебе пока ещё не светит в ближайшее время стать королём Франции.

– Интересно, ты когда-нибудь перестанешь во всех видеть враждебность?

Стремительно король поднялся на ноги и расхохотался, отчего Анжу даже сделал невольный шаг назад.

– Это мне говоришь ты?! Да вы все старательно убеждаете меня, что вокруг одни враги! – он отошёл к окну, спиной упираясь в подоконник. – Вы хотите их всех подло прикончить! А после них настанет мой черёд?

В глазах его светился страх, растерянность. Сейчас все его чувства были снаружи, он напоминал не короля Франции, а испуганного зверька, загнанного в угол.

Екатерина, сидевшая в кресле напротив маршала де Реца, поднявшись, начала медленно подходить к нему.

– Мы не твои враги. Карл, умоляю тебя, возьми себя в руки!

Генрих, который, в отличие ото всех, не пожелал садиться и расхаживал по всей комнате, в данный момент, заняв позицию достаточно близкую к королю, внимательно взглянул на него. В глазах Карла блеснули слёзы. Ему было совсем страшно.

С одной стороны, Гиз считал его не слишком дееспособным монархом. Ему было трудно признавать над собой такого слабого человека. Хотя он и не признавал. Но, с другой стороны, его было жаль. Генрих всегда видел на лице короля печать обречённости, растерянность. До него страшным образом умерли два правителя, его отец и брат. Сам он пришёл к власти, когда страна представляла собой хаос. И, в конце концов, этот человек явно был не создан для трона. Чего же от него ожидать?