– А вашу мать вы собираетесь посвящать в наши планы? – осведомилась Медичи.

– Если вы посчитаете нужным, – вкрадчиво промолвил он.

– Поступайте, как знаете.

– Она может оказать нам помощь.

Генрих собирался позвонить в колокольчик и велеть слуге пригласить сюда герцогиню Немурскую. Однако он не спешил это делать.

Рука королевы всё ещё покоилась у него на плече.

– От вас пахнет лилиями, – вдруг тихо промолвил он.

Она промолчала.

А Гиз в это время вспоминал, как обнаружил однажды лилии на могиле отца. И доставили их туда не по его приказу.

К вечеру были оговорены все детали. Анна с Генрихом удалились из кабинета Екатерины только тогда, когда план был просчитан до мельчайших подробностей. Всё должно было случиться завтра. Они нашли подходящее место, наняли подходящего человека, договорились об условных знаках. Всё было готово. И вряд ли что-то может пойти не так.

Когда они отошли достаточно далеко от аппартаментов королевы, Анна удовлетворённо произнесла:

– Всё идёт так, как должно. Я знала, что Её Величество к нам обратится.

– Знали? Да неужели?

– Конечно. Это было частью плана. Было ясно, что ей придётся договариваться с нами, поскольку мы первые её поддержим в решении убрать Колиньи. А нам это нужно было, потому что королева – самый ценный союзник. Если она с нами заодно, что бы мы не сделали – останемся в безопасности. Она не сможет потом обвинять тех, чьей сообщницей является.

– Действительно, – хмыкнул Генрих. – Вы, как всегда, правы.

Анна коварно улыбнулась.

– Разумеется.

========== Глава 49. Убить их всех ==========

Кто бы мог подумать, что этот этот проклятый Моревер промахнётся?

– Чёрт бы его побрал! – вскричал Генрих, будучи не в силах совладать с собой, ударяя кулаком по каминной полке.

– Успокойтесь, герцог, – холодно осадила его Екатерина, сидящая в кресле позади него и задумчиво смотрящая в пустоту.

Непривычно было видеть Гиза таким взвинченым, но в сложившихся обстоятельствах это едва ли могло кого-то удивить.

– Господа, – проронила Анна, которая до этого медленно ходила по кабинету королевы-матери от одной стены к другой, – надо что-либо предпринять, поскольку мне кажется, что у нас теперь большие неприятности. Они точно будут мстить.

Генрих нервно рассмеялся.

Екатерина сердито взглянула на него. Он мешал ей сосредоточиться.

– Мы пропали, – тихо сказал Карл, повторяя эту фразу уже пятый раз за последние полчаса. Король тоже присутствовал на этом собрании участников неудачного покушения, куда он в панике прибежал, узнав что они сделали. Точнее о том, чем это обернулось.

– Пока что нет, Ваше Величество, – рассудительно проговорила Анна.

Герцог Анжуйский, который до этого молчал, прислонившись к подоконнику, проговорил:

– Я одного не понимаю, вы не могли найти нормального убийцу? Как можно было промахнуться?!

– Это надо спросить у этого сукиного сына! – зло выплюнул Гиз.

– Он сбежал, – сообщила Анна. – И не сквернословь, Генрих, мы не в кабаке!

– Про этого ублюдка можно! Оказывается, он ещё и трус!

– Он же простолюдин, – хмыкнул Анжу.

Все участники срочного собрания с утра встретились в кабинете королевы и не выходили оттуда уже несколько часов, прибывая в крайнем смятении.

Вчера вечером, когда Колиньи ехал из Лувра в свой особняк и проезжал мимо пустого дома, который совсем недавно купил герцог де Гиз, в него стреляли из окна этого здания. Конечно, вполне закономерно то, что стрелял человек, накануне нанятый королевой-матерью и Генрихом с Анной, некий Моревер, наёмный убийца, который давно уже служил семейству Гизов. И надо же было случиться так, что в темноте Моревер промахнулся! Когда он выстрелил, лошадь адмирала успела метнуться так, что пуля попала лишь в плечо Колиньи. Можно сказать, что спасся он чудом. А участники покушения оказались в столь неприятном положении по воле провидения.

– Так что нам делать?! – истерично вскричал Карл. Король Франции, из всех находящихся в этой комнате, был наиболее напуган и пребывал в отчаянии.

Медичи поджала губы, смотря на него из-под нахмуренных бровей. Обязательно демонстрировать свою слабость при Гизах? Конечно, сейчас они заодно, но в обычной жизни они практически враги.

– Одно могу сказать, – проговорил Генрике, – Колиньи стал ещё опаснее. Из того что вы рассказали, я понял, что он ранен в руку и рана эта неопасна для жизни. Но будет странно, если он не догадается, кто планировал убить его. Здесь всё слишком явно. Адмирал не оставит это просто так. Он будет мстить. Смерть Жанны Д'Альбре дала ему повод ненавидеть всех нас. Но теперь он совсем рассвирепеет. Гугеноты опасны. И их слишком много в Париже.

– Но католиков здесь тоже немало! – запальчиво воскликнул Гиз.

– Вы хотите развязать очередную войну?

Нельзя было не согласиться. Всё идёт к войне. Если срочно ничего не предпринять, всё может кончиться катастрофой. Повисло молчание.

Наконец заговорил Генрих:

– Послушайте, – обратился он к присутствующим, которые подняли на него взгляды, – изначально идея устранения Колиньи была нацелена на то, что без своего главаря гугеноты потеряют свою силу и значимость. Без адмирала они не будут столь сплочёнными и перестанут представлять такую опасность. Так ведь? – он дождался кивков. – И сейчас, когда мы стоим перед угрозой восстания, или чего-либо подобного, у нас есть один выход – опять же, обезвредить главаря. Тогда они вряд ли осмелятся что-нибудь предпринять.

– Попробовать убить его ещё раз? – изогнула бровь Екатерина.

– Но это безрассудно! – вскричал Карл, вскакивая с кресла.

– Боюсь, у нас нет других вариантов, – мрачно констатировал герцог.

– Но послушайте, сразу же после его убийства поднимутся его ближайшие соратники. Мгновенно найдётся тот, кто займёт его место, – с горечью вздохнул Анжу. – При первой вашей попытке покушения играл свою роль эффект неожиданности. Они могли просто не успеть сориентироваться, будучи поражены кончиной Колиньи. Но сейчас, я уверен, они подготовлены. Всё ближайшее его окружение.

Все снова умолкли. Невольно в голове у каждого возникла одна страшная мысль. Но никто не осмеливался произнести ее вслух.

Гиз в этот момент вспомнил фразу, некогда сказанную его отцом. Это было в тот самый год, когда развязалась первая религиозная война. "Если мстишь – мсти до конца. Не останавливайся на полпути, иначе твоя месть станет лишь напрасными преступлениями", – говорил покойный герцог.

Генрих хорошо понимал эту истину. Если сейчас ничего не сделать – мало того что их неминуемо ждёт гибель, так вдобавок они и сами будут просто обыкновенными убийцами, которые покушались на Колиньи понапрасну. Они не выполнят свой долг, не спасут Францию... Но как решиться на ужасный поступок?

У Гиза перед глазами возник дорогой образ девушки с большими нежными глазами, в которых отражался свет и вера в добро. И её печальный голос: "Это ведь так бессмысленно. Французы убивают французов". Марго никогда не поймёт его. Только сейчас Генрих с грустью осознал, что она всё же не знает его настоящего, идеализируя его образ. Ей хотелось видеть в нём лучшее. Ей казалось, что он не из тех безжалостных людей, которые её окружают.

Но, увы, герцог никогда не был мягким юношей, стремящимся нести в мир лишь хорошее. Раньше он, пожалуй, думал, что всего можно добиться меньшим количеством смертей, но сейчас Гиз твёрдо понял, что иногда нужно забывать о человечности. Приходится идти по головам. А готов ли он к этому? К сожалению, да. Готов. И ему уже не отступить.

Сейчас он должен сделать то, что и всегда. Всего лишь принять решение. Всего лишь озвучить то, что всех их спасёт. Возможно, этим он погубит остатки человечности в себе. И его даже не оправдает то, что у них благородные цели. Но почему именно он? Генрих оглядел всех, кто здесь находился.

Король слаб, напуган. Этот человек хотел бы жить в спокойном уединении, сочинять стихи и наслаждаться жизнью. Его тяготит власть, он не хочет принимать решения, творить зло.