– Ты не видела мой второй сапог? – осведомился он у Марго.

– Постой, не уходи! – воскликнула она. – Ты можешь остаться со мной. Вряд ли кто-нибудь здесь появится, все отсыпаются после вчерашнего. Да и свадьба прошла, теперь никому дела нет где я и с кем. Приимущество того, что я теперь замужняя женщина – это то, что матушка больше не будет за мной следить. Они получили от меня то, что им было нужно. Теперь можно благополучно обо мне забыть.

– А ведь и впрямь, – согласился он, присаживаясь обратно на кровать.

– Мы вчера так и не успели поговорить, – потягиваясь, заметила Маргарита. – Я так устала, что сил на беседы не оставалось. А до этого нам даже не удавалось увидеться.

– Мы толком не говорили с того самого свидания в Нотр-Даме, – подтвердил герцог.

– Эта вся суета... Как же она меня утомила! Как хорошо, что все кончилось. Только вот, меня беспокоит одно, не придется ли мне ехать в Наварру?

– Какие глупости! Даже если твой муж и захочет, его никто никуда не пустит.

– Почему?

– Этот брак для того и был устроен, чтобы он оказался здесь и никуда не мог деться.

– Как заложник?

– Не совсем. Просто один из претендентов на трон, который, находясь здесь, никакой опасности не представляет.

– Откуда ты все это знаешь?

– Ты забываешь, что я участвую в королевских советах. И в тайных, в том числе.

Действительно. Об этом она не подумала.

– Последнее время я была слишком занята своими проблемами, – виновато промолвила девушка. – Совсем не знаю, чем ты занимаешься последние несколько недель. Наверное, мне следовало спросить, как у тебя дела? Прошло много времени, да и сейчас столько всего происходит. Твое положение не изменилось из-за этой свадьбы?

– Отчасти изменилось. Колиньи ведь теперь в совете, протестантская партия опять набирает влияние. Хотя я уверен, что это ненадолго.

– То есть?

– Пока рано об этом говорить. Потом узнаешь. Да и незачем тебе забивать голову.

– Я ведь теперь королева, – насмешливо заметила она. – Мне нужно быть в курсе политических событий.

Он с нежной снисходительностью погладил ее по щеке.

– Думаю, тебе не стоит об этом переживать.

– И все же, теперь я принадлежу не только моей семье... Я, право же, не знаю на чьей стороне я сейчас.

– Глупый вопрос! Конечно, на моей, – уверенно заявил он. – Твои опасения совершенно напрасны. Ты же знаешь, для меня всегда твои интересы на первом месте. И даже если сейчас начнется какое-то противостояние, тебя это ни коим образом не затронет. Неужели ты думаешь, что я позволю кому-то навредить тебе? Никогда ничего не бойся.

– Твои слова меня успокаивают, – Маргарита взяла его руку в свою, смотря на него с безграничной преданностью. – Мне хочется, чтобы всегда было так.

– И будет. Ты еще сомневаешься? Знаешь, у меня сын родился, – вдруг, неожиданно для себя самого вымолвил Генрих.

– Что? – улыбка тотчас исчезла с ее губ, глаза округлились. – Как сын? Каким образом?

– У меня ведь есть жена. А теперь и сын, – в голосе его была горькая ирония.

Сотни мыслей пронеслись в голове королевы. Поначалу ей трудно было осознать только что сказанное, но очень быстро оно оформилось и стало обрисовывается все новыми смыслами и оттенками. И самая основная мысль была о том, что теперь у него есть все. Он подтвердил это своими словами:

– Наследник. Гордость любого мужчины. Понимаешь? Здоровый мальчик, продолжение рода. Я ведь должен быть на вершине счастья, верно?

Говорил Генрих это с какой-то неясной усмешкой, отчуждением.

От его слов ее пробрал холод.

Сын.

А вдруг теперь она ему будет не нужна? Самой неясно, отчего так быстро возникло это предположение. Глупо. Но что если все-таки...

Когда-то он говорил, что однажды они избавятся от ее и его брака, поженятся, будут счастливы. А что теперь? Когда у него есть наследник, захочет ли он ради нее лишиться его? В конце концов, сын – гарантия крепости его могущества. Человек, который имеет преемника всегда предпочтительнее во всем, что касается власти и влияния. Это опора и гарантия.

Как неожиданно... Хотя это наверняка должно было случиться. Странно было полагать, что если у него есть жена, не могут появиться дети.

А что если у Марго вдруг родится малыш? Кем он будет считаться? Бастардом? Или же ребенком ее мужа? Как бы то ни было, он не будет выше законного сына Генриха.

Эта очевидная истина больно резанула по сердцу.

– Я поздравляю тебя, – прошептала она.

На лице ее, должно быть, было выражено все, о чем она думала. Гиз видел это. Но она не угадала одного. Никак она не ожидала того, что он скажет в продолжение своих слов.

– Спасибо, – снова усмехнулся он.– Я понимаю, о чем ты думаешь. Полагаю, я должен быть рад. И более того, между нами все может измениться. Так ведь ты подумала? А еще мое положение укрепится, если я поведаю всем эту новость. Конечно. Только вот... Мне ни холодно, ни жарко. Веришь? Мне все равно. И ничего для меня не изменилось, я ничего не чувствую. Мне важна только ты. Законный наследник? И пусть. Я его даже не видел. Думаешь, я испытываю отцовскую гордость? Должен. Но нет. Узнав эту новость, я подумал только о том, что для нас с тобой это ничего не изменит. Сейчас я уверен как никогда, что вскоре моей женой будешь ты. И даже тот факт, что у меня есть наследник, не изменит этого решения, – он оставил горячий поцелуй на её белом плечике. – Ты понимаешь к чему я это все говорю? Просто хочу вновь доказать тебе, что ты всегда для меня важнее всего, в любых обстоятельствах.

Маргарита сидела пораженная, не могла вымолвить ни слова. У него родился сын, а он думает только о ней! Клянется в вечной любви ей одной, смотрит на нее единственную. Он не бежит сломя голову в Лотарингию к своему наследнику. Он сейчас здесь, с ней. Ему все равно. Ему важна только она.

Сама того не ожидая, Валуа расплакалась.

– Чего ты? – Генрих поспешно ее обнял.

– Я... Я... Сколько мне раз повторить, что я люблю тебя?

– О... Это я готов слушать вечно.

Возможно, он был еще слишком молод и беспечен, чтобы осознать то, что произошло. Быть может, слишком занят своими делами, что бы хотя бы попытаться понять. А возможно, все его способности любить и заботиться сконцентрировались на Марго, одной-единственной на свете. Как бы то ни было, по сути говоря, от того что у него родился сын, отцом герцог не стал.

А что же постоянно внимательная и добрая ко всем Валуа? Как ни странно, ее не беспокоил маленький мальчик из далекой Лотарингии, который, увы, обделен отцовской любовью и, скорее всего, ближайшие несколько лет не узнает ее из-за той, кто Генриху важнее, из-за нее самой. Она было опьянена пониманием масштаба его любви к ней. Она не видела ничего, помимо этого.

Они оба были молоды и во многом безответственны. Они верили только в себя и свой шанс на счастье и искреннее чувство. И, при этом, должно быть полностью отдались друг другу, не оставляя возможности отдать частичку себя кому-то еще. Самые сильные чувства и страсти иногда переходят все границы.

– В таком случае, – промолвила Марго, – почему мы сразу не поступили так, как нам хотелось? Если ты так любишь меня, зачем тогда согласен на такие страдания и сложности? – она подвинулась к нему, обхватывая руками его шею. – К чему ждать?

Вопрос не звучал, как недовольство, напротив, он был полон нежности с оттенком недоумения.

– О... Я не могу стать полностью твоим, пока у меня есть столько незавершенных дел. Я привык доводить все до конца. Поверь мне, скоро я добьюсь всего и положу все это к твоим ногам.

– Но что же за дела? Какие ты строишь планы? Победа над ересью, как ты ее называешь?

– Не только это, но в том числе, – кивнул Генрих.

Где-то в глубине своего сознания он лелеял уже не только эти планы. Разум его начинал задумываться о большем. Что если пойти дальше? Гиз был не из тех людей, которые умеют останавливаться. Только пока что он это не до конца осознавал. И поэтому не стал говорить ей о других своих мыслей.