С сожалением они размокнули руки, потому что вновь пришла пора меняться парами.

Марго увидела, что следующий её партнер Карл. Удивительно, что кто-то вытащил его танцевать.

Вид у него был уставший. Если бы сестра все еще не сердилась на него, она бы непременно с беспокойством спросила, что с ним такое, почему он так бледен, отчего эти темные синяки под глазами. Но она сдержала душевный порыв, поджав губы.

– Как ты? – наконец первым заговорил он.

– Все хорошо, – холодно ответила она.

Видно было, что король, кажется, хочет примирения. Но какая-то по-детски упорная обида, которую можно было бы уже простить, не позволяла ей переступить свою гордость, поэтому больше они ни словом не обмолвились.

После этого молодая королева снова танцевала с кем-то, чьих имен не запомнила, и, в конце концов, соединила руки с Анри.

– Любезная женушка! – насмешливо воскликнул он. – Давно я вас не видел.

– Причина этому ясна, милый муженек, – смеясь, подыграла она. – Вы перемещаетесь по залу с такой скоростью, что за вами трудно уследить.

– А вы, я вижу, развеселились.

– Благодаря вашим вдохновляющим словам.

– Здесь не только моя заслуга. Вы сами солнце французского двора.

– Мне показалось, это был комплимент?

– Должен же я хвалить супругу!

– Как вы заботливы!

Их громкий смех, должно быть, был слышен, как минимум, в половине зала, поскольку люди оборачивались, когда в танце они проносились мимо них.

– А если серьезно, у меня к вам вопрос, – вдруг совершенно другим тоном промолвила Марго.

– У меня, кстати, тоже, – заявил король. – Давайте вы первая.

– Скажем так... Это немного щекотливая тема... Но я хотела узнать, вы ведь не думаете...

– И вы не планируете... – кажется, начал улавливать он ее мысль.

– Сегодня...

– ...Ночью...

– Именно! – она обрадовалась, что юноша понимает.

– ...Быть у вас, – закончил он.

– Да, – подтвердила Валуа. – Мы с вами ведь уже говорили, что наш брак является только дружеским союзом.

– Конечно. Я помню. Не переживайте. Как видите, мысли на этот счет у нас сходятся.

Маргарита несколько мгновений с лукавым прищуром смотрела на него, а потом неожиданно воскликнула:

– А вы хватки!

Анри непонимающе захлопал глазами.

– То есть?

– Если у вас возник этот вопрос, значит, у вас есть планы, – смеясь, рассуждала она.

Судя по его лицу Анри смутился, что Маргарита так легко догадалась.

– Не бойтесь, – видя это, успокоила его она. – Просто я еще раз хочу вам сказать, чтобы вы были осторожнее. При французском дворе везде могут быть свои подводные камни. Не теряйте бдительности.

– Спасибо вам за участие, которое вы во мне принимаете. Я обещаю, что буду осторожен.

Исполняя очередную фигуру, он слегка пожал ей руку.

А после этого девушка столкнулась в глубоким взглядом темных глаз, смотрящих на нее в упор, и с пленом утонченных белых рук.

– Генрике... – тихо вымолвила Марго.

Больше они не говорили. Только иногда бросали друг на друга взгляды, он на нее печальные, а она на него осторожные.

Единственное, что теперь чувствовал принц – сильное головокружение. Зал кружился у него перед глазами, образ сестры становился все более расплывчатым. Чувствовалось только тепло ее ладони. Музыка в ушах тоже была немного приглушенной. Все казалось затуманенным. Он и не заметил, как кончился танец, как Маргарита исчезла, последний раз взглянув на него.

Когда танец кончился Анжу почувствовал, что ему необходимо удалиться. Он поспешно ушел с празднества, которое абсолютно его утомило.

Первой его мыслью было пойти к Дю Га. Он бы точно нашёл способ его утешить. Уж что-то, а утешать Луи умел по-разному. Однако Генрике вспомнил, что его фаворит болен, а видеть никого другого не хотелось.

В своих покоях практически на ощупь дойдя до небольшого шкафчика, стоящего у него в кабинете, молодой человек достал с верхней полки спасительный пузырек. В последнее время это неплохо помогало, и поэтому уже около часа все его мысли были только об этом. О том, что долгожданное спокойствие и забвение ждет его в уже наполовину опустошенной склянке.

Взяв со стола кубок и дрожащей рукой налив в него воды из графина, при этом половину расплескав вокруг, Генрике капнул туда некоторое количество капель из пузырька. Потом, закрыв его, он вернул жидкость на свое место.

Взяв кубок, герцог направился в спальню. Там он избавился от проклятого красного камзола, даже не заметив, что осколки зеркала, в котором он видел его сегодня утром, были уже убраны. В данный момент он вообще почти ничего не видел, кроме напитка в своих руках, который он поднес к губам и мгновенно осушил до дна.

И через небольшое количество времени то самое долгожданное облегчение, усиленное головокружение, стремительно приходящее забытие... Другой мир, в котором живут только его грезы и ничего лишнего... Сладкая обволакивающая пелена...

Генрике упал на кровать. Мыслей больше не оставалось.

Сколько раз ему говорили, что нельзя принимать так много опиума. Но принцу было все равно. Главное, что он приносил ему это спасительное забвение.

Дверь скрипнула и тихонько отворилась. Марго, сама недавно вернувшаяся, обернулась к вошедшему Генриху.

– Скоро утро, – промолвила она.

Ее глаза в полутьме почему-то особенно ярко блестели, казались камнями из ее короны, которую она уже успела снять.

– Да, – кивнул он. – Ты давно пришла?

– Нет. Недавно. Тебя ждала.

Она подошла к нему, обвивая его плечи руками, закрывая глаза, утыкаясь носом в широкую грудь и тяжело вздыхая.

– Ты бы знал, как я устала... Кажется, что пришлось прожить целую жизнь за эту безумную ночь.

– Такое бывает. Боюсь, что это не в последний раз, – вздохнул Гиз, еще крепче прижимая ее к себе.

– Что ты имеешь в виду? – отозвалась девушка.

– Настают неспокойные времена, – пояснил он.

– Глупости. Они неспокойные последние полвека так точно, – с усмешкой проговорила она.

– Я бы сказал, последние несколько тысяч лет, – тихо рассмеялся герцог.

– Что правда – то правда. Поэтому, думаю, можно быть спокойными. Помоги мне, пожалуйста, – Марго повернулась к нему спиной, чтобы он помог ей избавиться тяжелого платья, которое она уже возненавидела, и неожиданно громко ахнула, увидев то, что было за окном.

– Посмотри какой восход!

Из сумерек ночи появлялось ало-золотое солнце с кроваво-красным ореолом, которое розоватыми лучами прорезало тьму, неумолимо поднимаясь все выше и начиная новый день.

Все изменится. Обязательно. Ждать осталось недолго.

*Парный танец в трёхдольном размере

**Веселый и бодрый старинный танец итальянского происхождения, распространённый в Европе в конце XV—XVII вв

========== Глава 46. История ненависти ==========

На следующий день Франсуа проснулся одним из первых во всем замке, если исключить прислугу и тех, кто во вчерашнем празднестве не участвовал. Это было около часу дня. Голова безумно раскалывалась.

Несколько минут он лежал с закрытыми глазами, ощущая только непонятное жужжание и пустоту. Потом медленно разлепил веки. Солнечные лучи, пробивающиеся даже сквозь задернутые занавески, показались слишком яркими. Алансон тотчас зажмурился и издал стон. Еще через какое-то время он совершил вторую попытку открыть глаза, на этот раз более удачную. Теперь оставалось понять, что происходит. Для начала, оглядевшись, юноша установил, что он находится у себя в спальне, в своей кровати.

Попытавшись хоть что-нибудь вспомнить о последних часах, проведенных вчера ночью в большом зале, он ощутил полнейшую безнадежность. Все прерывалось на разговоре с Анри, который вручил Алансону полную бутылку, громко восклицая, что в Лувре вообще лучшее в мире вино. Еще он что-то говорил о какой-то женщине, к которой вроде как собирался идти. Принц старательно напрягал сознание, пытаясь восстановить, что же было потом, с чего вдруг они вообще начали общаться с Наваррским и что они делали. В голове возникло обрывочное воспоминание, как они что-то пели... Ужас какой! Кажется, все с тем же королем Наваррским. А потом тот куда-то исчез. А куда только что женившийся человек может исчезнуть в ночь после свадьбы?