Стой!
ПАВЛА. Ну что еще?
ШУРА. Жрать охота.
ПАВЛА. Успеешь.
Идут.
ШУРА. Стой!
ПАВЛА. Что?
ШУРА присвистнула.
ШУРА. Как же я теперь бегать-то стану?
ПАВЛА. А что?
ШУРА. Так грудь! Мешает. Неудобно это.
Вскакивают в гардероб и прикрывают за собой скрипучие его дверки.
Но тут же распахивает их ШУРА.
Стой!
ПАВЛА. Что?
ШУРА. Фамилию вспомнила. Все вертелось: Петренко, Сидоренко. Вспомнила. Михальченко!
Стремительно исчезают в темноте.
Тишина.
Вздрогнувший ВАСЬКА поднимает голову, таращит глаза. Видя, что кухонька пуста и темна, он пугается, но не плачет. Вытягивает руки, катает по столу яблоки.
ВАСЬКА. Свечами они пахнут, вот что.
Вот и опустела кухонька моя… Как-то особенно стало тесно в ней сейчас. Все друг к другу придвинуто, все шкафы и гардеробы друг к дружке жмутся.
Кто-то вздохнул в гардеробе. Чиркнула спичка, изнутри засветились все его щели. Прикуривает кто-то… Дунул на спичку, и щели погасли. Осталась только красная точка папиросы.
В тот короткий миг, когда вспыхнула и погасла спичка, мельком видели мы привалившихся старух, глубоко спящих в покойных позах.
…Ничего не видать.
Занавес.
Правописание по гроту
Пьеса в трех частях
Действующие лица
ЮВЕНАЛИЙ,
подростки.
ЛЮБОЧКА,
ЛЕОНИД, старший брат.
МАМОЧКА.
Действие происходит в конце прошлого века в маленьком городке.
…Потолки были так высоки – в два света, – что решено было построить антресоли. Еще до самого построения антресоли эти много раз были расчерчены и в уме, и в воздухе, и по стенам, вид сверху, вид снизу, прямо и в разрезе… Видимо, тут и закралась та ошибка, о которой пойдет речь впереди. Еще в умственном начертании закралась она и ждала своего часа. Антресоли эти страшно скрипели, вернее, не сами они, а лестница, что вела на них. Ничего нельзя было с нею поделать. Как ни старели и ни ссыхались, прилаживаясь друг к другу, ступени, скрип оставался неизменным, ужасным и неестественным…
Внизу – большой обеденный стол с венскими стульями вокруг него. Угловая кафельная печь, узкая и белая. А вверху на полуярусе, отделенном перилами, – узкий шкафчик, письменный стол, на нем глобус и подсвечник со свечой. А по стене развернута карта двух полушарий.
Часть первая
Вечер. Он – наверху, она – внизу.
ЛЮБОЧКА. Ну вот, ты же умненький, смотри еще раз. Я специально для некоторых показываю. Свеча стояла во-он там, на столе. Стояла и горела. Характерно что? Характерно, что под самым глобусом. Глобус – он бумажный. Ты знал об этом?
ЮВЕНАЛИЙ. Об чем?
ЛЮБОЧКА. Об том, что он бумажный на самом деле?
ЮВЕНАЛИЙ. Нет. Он не бумажный. Он – папье-маше, факт.
ЛЮБОЧКА. Глобус – бумажный. Свеча – горела. Бабулюшка это увидела. И решила подняться. Чтоб загасить свечу.
Подошла к лестнице.
ЮВЕНАЛИЙ (отскочив от перил, выкрикивает). Правда, что у тебя растут титьки? Леонид сказал, что скоро ты станешь теткой!..
ЛЮБОЧКА (задохнулась). Скотина! Хам! Сейчас я буду тебя пытать!
ЮВЕНАЛИЙ. Я спихну тебя ногой с самого верху!
ЛЮБОЧКА (решительно). А это мы еще посмотрим!
ЮВЕНАЛИЙ (кричит). А что смотреть? Не надо, увольте. Леонид смотрел, а я ему верю…
ЛЮБОЧКА (замерла). Что?
ЮВЕНАЛИЙ. Что слышала!
ЛЮБОЧКА. Ну-ка повтори!
ЮВЕНАЛИЙ. Откинул одеяло, задрал рубашку… «Растут, черт их дери!» – говорит.
ЛЮБОЧКА хватает ртом воздух.
«Давай, говорит, голубчик, каждой ночью станем проверять – на сколько еще выросли…»
ЛЮБОЧКА. Скоты! Я все сегодня же расскажу мамочке! Если ты думаешь… Все – все! Я и про Леонида расскажу. Что он в ванной комнате делает!
ЮВЕНАЛИЙ. А что он делает в ванной комнате?
ЛЮБОЧКА. Я думала, что я умру, когда увидела.
ЮВЕНАЛИЙ. И не умерла.
ЛЮБОЧКА. Неправда! Я раз всего видела, теперь – ни за что, ни за что! (И швырнула в него тапочкой.)
Тапочка попала как раз в глобус. Глобус легко упал на пол и, гремя подставкой, медленно скатился с лестницы к ЛЮБОЧКИНЫМ ногам.
Пауза.
(Взяла себя в руки, тягучим и нежным голоском.) Что это мы – о пустяках? Так вот… Дай, думает она, загашу я эту чертову свечу! А то, не дай Бог, спалят дом… И стала она подыматься наверх…
ЮВЕНАЛИЙ напряжен, молчит.
Вот так и подымалась, по ступенечке, приставным шажочечком…
ЮВЕНАЛИЙ, крепко ухватив перила, стал задыхаться.
ЮВЕНАЛИЙ. А мы теперь… каждую ночь смотреть станем… Я попрошу Леонида… он и на письку посмотрит!
ЛЮБОЧКА (не реагируя, голосом – колокольчиком). Ну вот. Поднялась она примерно во-от досюда. Да, вот до этого самого места. Видишь, эта ступенечка? Это – она.
ЮВЕНАЛИЙ (его затрясло). А когда пьяный офицер на поленицу писал, ты пошла смотреть и рассердилась, что он руку так держал, что не видно…
ЛЮБОЧКА. Вот здесь она и оступилась! На этом самом месте… (Ласково.) Вот, вот это то самое местечко, это всякий знает!..
ЮВЕНАЛИЙ. Заткнись!
ЛЮБОЧКА. И она упала. То есть она села сначала. Но ты же знаешь – ступеньки узкие. Просто ступенечки, приступочки какие-то… Она села, она завалилась и поехала, поехала прямо спиною по острым ступенечкам. Головою вниз поехала. Да так, что куски ее спины остались на гребешках ступенек! Лоскуточки платья и прямо целые кусища кожи!
ЮВЕНАЛИЙ (кричит). Божечка, заткни ей рот! Чтоб у тебя руки и ноги отпали!
ЛЮБОЧКА. В гробу она лежала вся синяя. Нет, вру! Серая! Серая, как серый студень. И распухла вся, как слониха, просто вспучилась. И в животе у ней уже кишели червяки. И кошки долго еще лизали ступеньки, где ее куски застряли, – выискивали…
ЮВЕНАЛИЙ сполз на пол. Круглые очки его запотели, и рот сделался буквой «о».
Тишина.
(Елейно.) Вот так умерла наша бабулечка, царство ей небесное! Мамочка знаешь как плакала, мы все плакали, хоть я и маленькою была, а ревела ужас как… Пусть земля ей будет пухом! Она теперь Богородицу каждый день видает, когда и словечком перемолвятся. Вот счастье-то какое ей за все мучения выпало…
ЮВЕНАЛИЙ хрипит.
Ну что, размазня? Получил полную порцию? Мамочки нет, кто тебе капелек даст? Тю-тю… Съел гуся?
ЮВЕНАЛИЙ икает.
Фу, фу! Перестань, как это неблагородно!
ЮВЕНАЛИЙ (шепчет). Любочка, милая! А я ведь напрудил…
Пауза.
ЛЮБОЧКА взлетела к нему наверх. Села на корточки.
ЛЮБОЧКА (растерянно). Ну что же ты такой нервный, ужас просто… Целая лужа! Зачем?
ЮВЕНАЛИЙ (икая). Не… Не знаю я…
Теперь ЛЮБОЧКА больше не злодейка, а заботливая няня.
ЛЮБОЧКА (воркует). Ножки все замерзли… Конечно, сяка такая холодная. Брр… Снимай штаны!
Судорожно похрюкивая, ЮВЕНАЛИЙ стянул с себя короткие штанишки. ЛЮБОЧКА порылась в шкафчике и достала белую ночную рубашку.
