ВАРЛААМ. Поговорил бы…
ГРИША. Вот и поговори. Только ни об чем поговори, а то мне скучно становится.
ВАРЛААМ (смеется). Вот какой ты глупый – сам уж видишь…
ГРИША. Да я с добром к тебе.
ВАРЛААМ выпивает.
Пьяным сделаешься. И… (Испугался. Замолчал. Смотрит на Федора.) Вот какой он…
ВАРЛААМ. Чем он тебе страшен?
ГРИША. Сам он мне весь ничем не страшен.
ВАРЛААМ. Так что же?
ГРИША. Да вот глаза. На первый – они у него разные: другой глаз меньше. На второй – веки повисли. И жилка голубая в углу, от носа бежит. Нехорошо смотрит.
ФЕДОР стонет во сне.
ВАРЛААМ. Потревожили. Молчи теперь.
Молчат.
ФЕДОР просыпается. Садится на кровать.
ГРИША (ласково). Разбудили мы тебя?..
ФЕДОР хватает его за ворот и со злобой сбрасывает с кровати.
ФЕДОР (шипит). Еще на постелю влез…
ВАРЛААМ. Да ты еще поспи!..
ФЕДОР. Да уж наспался. (Грише.) Сапоги! Еще на постелю влез!
ГРИША кидается в угол и несет оттуда сапоги. ФЕДОР подставил было ногу. Вырвал сапог и ударил голенищем по лицу ГРИШУ.
Не видишь, что рвань? А что несешь?
ГРИША (быстро). Да он давно, голубь, прорван, что ты?..
ФЕДОР. Глаз выткну – еще голубя скажешь! Ну! (Подставляет ногу.)
ГРИША натягивает сапог.
(Бормочет.) Голубь… Нашел себе голубя… Еще на постелю влез…
ГРИША надел ему один сапог. Взялся за другой.
ГРИША. Смотри-ка, Варлаамушка, нога-то у него как хороша! Куда девушке…
ФЕДОР ткнул его босой пяткой в лицо, упал на постель и зарыдал в голос.
ВАРЛААМ (подсел на постель к Федору). Чего ревешь? Что, голубем тебя утешать, что ли?
ФЕДОР (глухо). В жопу иди!
ВАРЛААМ. Щенок какой… Ишь что говорит…
ФЕДОР плачет.
Ну, парень, мудрен ты не по мне. Шут с тобой…
ФЕДОР плачет.
Сейчас водой стану брызгать, как девушку!
ФЕДОР замолк.
Лопнешь – надулся-то как!
ФЕДОР хохотнул.
ГРИША (робко). Ты, Федя, напейся, если так. Мы тебе все отдадим.
ФЕДОР (резко сел). А давайте!
ГРИША подает ему бутыль.
ФЕДОР скривил лицо. Брызнули слезы.
Кабы знал, так сделал что-нибудь! Да что?! Как тут угадаешь? Начнешь что невпопад – еще хуже сделаешь. (Всхлипывает.) Юродивых боюсь, а то бы – честное слово! – хоть у них спросил…
ГРИША. Да что ты, Федя?!
ФЕДОР (Грише). Дай ты мне в рожу сапогом, да прости только!..
ГРИША (заревел). Федя-я!..
ВАРЛААМ. Да вы меня, ребята, утопите…
ФЕДОР (всхлипывая). Злой, злой… Да что ж к тебе моя злость, когда я… (Затыкает себе рот рукой.)
ГРИША. Говори.
ФЕДОР. Нет! Нипочем! Кончайте меня здесь, а не скажу!
ВАРЛААМ. Говори.
ФЕДОР. Да что тут говорить – как я ребенка малого – забил?! И палкою его! И кипятком! Много ли ему надо? Вмиг и уходили мы его… (Шепчет.) С девкою одною. Был грех…
Пауза.
ВАРЛААМ идет к ГРИШЕ, берет его за ворот и со злобой трясет.
ВАРЛААМ. Хорошо ль тебе, брат?! Я ведь и лучше могу!..
ФЕДОР (плача). Оставь его!
ГРИША молчит. ВАРЛААМ бросил его. Сел к ФЕДОРУ, обнял его за плечи.
ВАРЛААМ. Федя… А ведь и я убил.
ГРИША вздрагивает.
ФЕДОР (задрожав). Вруша!
ВАРЛААМ. И на мне грех этот есть. А больше – ни слова. А вы кому скажете, оба…
ГРИША. Варлаамушка, ты нарочно сказал или как? Ну, Федор – ладно, это – конечно, это – я ничего, молчу… Или вправду?!
ВАРЛААМ. Вправду. (Помолчав.) Смотрите мне оба…
Пауза.
ФЕДОР. Да ты же… ты же… Брат! Ей-богу!
ВАРЛААМ (обрывая его). Что не целуешь?
ГРИША. Дайте мне, ребята, вина Христа ради! А то мне боязно с вами. (Пьет.)
ФЕДОР (обнимая Варлаама). Ты не думай ничего, брат. Мне, видишь, и самому легче стало, как сказал. А уж так подпирало, уж так пекло меня… А сказал… как и не было!
ГРИША (с жаром). И не было! Не было! Винюсь я, прибей, Федя!
ВАРЛААМ. Молчи!
ГРИША замер.
Что утешаешь, как бабка? Сказано – сделано.
ГРИША. Дай мне, Федя, еще вина, а то я Варлаамку боюсь… Да есть ли у тебя еще? Не одна ли она?!
ФЕДОР. Ползи под кровать.
ГРИША ползет.
Не одна?
ГРИША (из-под кровати). Слава Богу.
Пауза.
ФЕДОР. Вот ты мне, Варлаамка, руку целовал… Дай мне свою.
ВАРЛААМ. Не дам.
ФЕДОР. А тебе стыдно будет: ты мне руку целовал, а я тебе – нет. Вот завтра, как встретишь меня, так тебе стыдно и станет. А я нарочно еще смотреть на тебя буду.
ВАРЛААМ молчит.
ФЕДОР берет расслабленную руку его и целует.
А стыдно… Фу! Наперед бы знал, ни за что не стал бы… (Смеется.)
ВАРЛААМ молчит.
Иди-ка ты отсюда, милый друг.
ВАРЛААМ (испуганно). А чего?
ФЕДОР. А ничего. Уходи, и все.
ВАРЛААМ. Не пойду.
ФЕДОР. А я говорю – уходи. И весь мой сказ.
ВАРЛААМ. Да объясни ты толком. Чего зашелся?
ФЕДОР. А ничего.
ВАРЛААМ. А если не пойду?
ФЕДОР надменно молчит. Ждет.
А если не пойду?
ФЕДОР. Пойдешь.
ВАРЛААМ (усмехаясь). Ну, стронь.
ФЕДОР молчит. ВАРЛААМ ложится на постель, посмеивается.
ФЕДОР (шепчет). Господом нашим прошу, уйди. У меня ножик в постеле есть… Уйди, ты ведь добрый.
ВАРЛААМ (спокойно). Нет.
ФЕДОР (помолчав). И не надо.
ВАРЛААМ. Смотри, если о ноже думаешь… Так руку выкручу – висеть будет.
ФЕДОР молчит.
Скажи ты мне ради Бога: зачем ты меня гнал? Как скажешь, так и уйду. Честное слово.
ФЕДОР. Мне хотелось за переписку сесть. Пописать охота – рука разнылась. Честное слово, больше ничего.
Молчание.
ВАРЛААМ (вставая). Ладно. Я пойду.
ФЕДОР. Да мне расхотелось. Сбил ты все, а так охота было! А теперь – что же? Теперь уж я тебя не пущу.
ВАРЛААМ (смеясь). Не пустишь?
ФЕДОР. Не пущу.
ВАРЛААМ. Ножом резать станешь?
ФЕДОР (подумав). Стану.
ВАРЛААМ (садится). Это хорошо.
ФЕДОР. Разговори ты меня, брат. Скучно мне.
ВАРЛААМ. А что? И разговорю, если хочешь.
ФЕДОР. Вот и разговори.
ВАРЛААМ. Вот и разговорю.
Пауза. ВАРЛААМ перебирает листы.
ФЕДОР. Не вороши ты их. Они все по месту лежат.
ВАРЛААМ. Да я уж смотрел их…
ФЕДОР (оживившись). Хороша рука?
ВАРЛААМ. Да.
ФЕДОР. Другие цокают. Изумляются.
ВАРЛААМ. А я тебе зачем руку целовал?
ФЕДОР. А я догадался. Да назло тебе и вернул. Прости меня.
ВАРЛААМ. Нашло на меня – и поцеловал. Может, и зря.
ФЕДОР (смеясь). Жалей теперь… Не вернешь.
ВАРЛААМ. Жалею.
Пауза.
ФЕДОР. А чего пожалел?
ВАРЛААМ. Да так.
ФЕДОР. Нет уж, говори, раз начал.
ВАРЛААМ. Да что говорить-то… Видел я, что ты выщелкиваешься – руку целуешь. Да, коряв! В переписке могу накорявить, но искажать не стану! Всегда, зачиная, пишу так: «Книгу сию писал раб Божий Варлаам, и вы, Бога ради, книгу сию чтите со вниманием в сердце своем, и где-либо прописал внезапну и вы сами исправливайте, а меня многогрешного не кляните…»
