Аксёнов завёл Бориса и Анну в холодный кафельный бокс. Длинный тусклый коридор, плачущие, растерянные женщины разного возраста, повсюду люди, ищущие своих близких. В углу стояла пожилая интеллигентная пара. Женщина плакала в объятиях мужа, высокого худощавого старичка в очках, с небольшой аккуратной бородкой. Он гладил жену по голове и успокаивал мягкими, убаюкивающими словами:

– Зиночка, вот увидишь, Пашенька придёт… Найдётся… Одумается… – его глаза увлажнились слезами, но мужчина старался сохранить спокойствие.

– Тарасовы, на опознание! – кто-то резко выкрикнул из кабинета. Судмедэксперт в халате выглянул в коридор и пригласил пожилую пару войти.

Анне стало не по себе. Жуткая атмосфера смерти угнетала, сбивала ритм дыхания, устрашала. Из кабинета раздались крики. Женщина заплакала, вторя мужским рыданиям. Анна вскрикнула и прижалась к Борису: очевидно, люди опознали своего сына.

Аксёнов вышел в коридор и удовлетворенно произнес:

– Вы можете не заходить. Родители опознали своего сына-алкоголика. Он похож на вашего мужа по приметам.

Анну это известие успокоило лишь на миг. Чувствительная к чужой боли, она сетовала, что стала участницей этой драмы. Аксёнов потребовал возвращения Бориса и Анюты в отделение.

– Подпишете подписку о невыезде. Мне надо вас допросить. Я так понимаю, это ваш любовник? – бесстыдно спросил он Анну, глядя на Борю.

– Что вы позволяете себе, капитан?! – возмутился Борис. – Я – друг семьи и работодатель Юргиса и Анны.

– Я задал вопрос насчёт любовных отношений между вами. Будьте добры отвечать конкретно.

– Нет, мы не любовники, – ответила Анна.

– Всё равно, вы – первая подозреваемая. Вспоминайте события последнего месяца, каждый свой шаг, будьте добры подтверждать алиби.

Борис еле сдерживал себя, чтобы не врезать мерзкому Аксёнову. Для него сама мысль о причастности Анны была возмутительной.

– Вы лучше отчитайтесь о проведённых разыскных мероприятиях, капитан! – рявкнул Борис. – Где показания свидетелей, данные с камер? Мне, как совладельцу холдинга, не докладывали, что кто-либо из вашего отдела приходил для допроса сотрудников!

Аксёнов стушевался под напором Бориса. С недовольной миной он начал оправдываться:

– Вы не правы! Данные с камер возле холдинга не показали никакой информации, а адреса проживания Юргиса Вацлавича у нас нет. Анна Александровна утверждает, что супруг не проживал по месту прописки, но мы обязаны…

– И она говорит правду, черт возьми! Эту информацию может подтвердить кто угодно в холдинге! Не понимаю, к чему эта подозрительность в отношении Анны?

– Вы не кипятитесь, – твёрдо ответил Аксёнов. – Мы рассматриваем разные версии, только и всего.

Борис, мрачнея на глазах, сухо и односложно ответил на вопросы следователей, едва скрывая возмущение. Затем он довёз Анну до университета, с трудом подбирая слова поддержки, и вернулся в холдинг.

– Отец, ты не представляешь, что Анна сейчас переживает, видел бы ты этого Аксёнова с его шуточками, грязными намёками, – возмущался запыхавшийся Борис, снимая пальто в кабинете отца.

– И что это за намёки? – сухо отреагировал Михаил Александрович.

– Не хочу, чтобы ты вникал в это. Только продолжать враньё насчёт пропавших денег я не намерен.

– Видишь ли, нам до сих пор не удалось выяснить их движение. Заказ-нарядов в ноутбуке Юргиса мы не нашли, действующих подставных фирм на него не зарегистрировано, – Михаил устало опустился на кресло. – Боря, я чувствую себя идиотом, не способным найти концов, держать под контролем работу своей фирмы, понимаешь?

Борис с тревогой всматривался в постаревшее лицо отца. Темные круги под глазами, обострившиеся черты… Михаил поднялся и снова начал вышагивать по кабинету, чеканя каждое слово:

– Во-первых, деньги не были переведены через банки-партнеры. Берта запросила операции за последний месяц, объехала банки, с которыми мы сотрудничаем, поговорила с управляющими. Юргис там не появлялся! Во-вторых, налоговая отказалась показывать сведения о фирмах, зарегистрированных на Юргиса, действующих или ликвидированных.

– Это почему?! – возмутился Борис.

– Потому что это конфиденциальная информация, такая же, как банковские счета. Боря, мы ничего не можем выяснить, понимаешь? Только то, что касается холдинга.

– Папа, я не знаю, как поступить. С одной стороны, доказательств причастности Юргиса у нас нет. Обвинять его бездоказательно?

– Боря, я поговорил с Орловым. Он настаивает на заявлении в прокуратуру.

– Папа, а как же Аня? Ты представляешь, что случится, если её муж ни при чем? Если с ним случилась беда? Мы не только не приняли участия в поисках, мы обвинили, – возразил Борис.

– Обвинять Юргиса мы не собираемся. К пропаже денег со счетов может быть причастен любой другой сотрудник. Поэтому правильным будет подать заявление в прокуратуру об ограблении холдинга без указания конкретного подозреваемого. Пускай сами разбираются, на то они и следователи.

Борис согласился с доводами отца. Он наивно надеялся, что за месяц, в течение которого прокуратура будет рассматривать заявление, Юргис найдётся.

Сергей Орлов, давний приятель Михаила и начальник следственного комитета, принял заявление без особого рвения, ничего не обещая. Стоило только Колосовским поставить его в известность об исчезновении Юргиса, тот сразу же отбросил версию о других подозреваемых.

Борис предусмотрительно разрешил Ане не появляться в холдинге, желая оградить её от расспросов сотрудников и агрессии Берты.

Близилось очередное квартальное собрание акционеров холдинга. Анна знала, что проводить его руководство собиралось в новом отеле в Египте, полная готовность которого позволяла принять первых гостей. Знала она также, что ей предстоит пережить на этом квартальном собрании: обвинения, унижения, подозрения.

Довольный капитан Аксёнов в первый же день получения постановления известил ее о том, что прокуратура забирает дело под свой контроль ввиду факта пропажи денег со счетов холдинга. Подробностей Анна не знала и не пыталась их выяснить.

Ей было понятно поведение Бориса. Скорее всего, он до последнего не верил в участие Юргиса и не желал зря травмировать Анну подозрениями. Только можно ли надеяться на подобное отношение остальных Колосовских?

Накануне вылета в Шарм-эль-Шейх она позвонила Борису и рассказала, что знает о хищении. Он вздохнул и попытался успокоить, но неуверенно и без эмоций, из-за чего Анна разволновалась ещё больше. Ей с трудом верилось, что Борис продолжает считать её непричастной.

Они ужинали с Кристиной в уютном ресторанчике после салона красоты, который Аня посетила перед поездкой на море, когда позвонил Отто:

– Дорогая моя Аннет! Неужели я увижу тебя?

Его искренняя радость, незамутнённая подозрениями или перешёптываниями, которые Анна терпела от своих коллег, обезоружила её. Отто ничего не спрашивал у Анны насчёт денег, лишь разделял её сетования о пропавшем муже. Конечно, имея близкое общение с Михаилом, про ограбление он не мог не знать.

Словно спасительная соломинка, прозвучало его предложение:

– Аннет, хочешь прилететь в Шарм пораньше? Милая, не хочу лезть в душу, но я представляю, какое напряжение ты испытываешь, находясь с этими людьми.

Анна восхищённо поблагодарила Отто и согласилась. Все расходы мужчина обещал взять на себя.

Кристина довольно улыбалась, наблюдая за раскрасневшейся от смущения Анечкой. Она еле сдерживалась, чтобы не высказаться и, как только Анюта попрощалась с Отто, шумно воскликнула:

– Анька, какая ты счастливая! Какой мужчина! Это просто сказка! Египетская! Не иначе!

– Да брось, Крис. Отто просто друг и хорошо знает об этом. Он чуткий и понимающий, – ответила Анна.

– Как знать… Не всю жизнь же тебе страдать от неразделенной любви, Нюсь? У тебя сейчас нет ни перед кем никаких обязательств, поэтому…

– Он мне не нравится, вот в чем проблема.

– Конечно, учитывая, какой красавец Боря… Да и муж твой бывший… сбежавший… – Кристина осеклась. – Прости, Анют, я болтаю чушь. Живи, как считаешь нужным.