‒ Покружишь меня так же? ‒ прошептала мужу Анна.

‒ Когда будем одни, ‒ ответил он.

Солнца уже не было. Пожелав друг другу спокойной ночи, приятели разошлись, условившись встретиться утром.

Анна уже забыла о своей просьбе, а Юргис, когда они вошли в номер, подхватил её на руки и закружил. Зная его непреклонность, ледяное спокойствие, Анна была ошарашена.

‒ Анечка моя… ‒ муж осыпал её поцелуями так, как никогда раньше.

‒ Юргис, что с тобой? ‒ она опешила от неожиданности.

‒ Ты так на них смотрела, как будто я не люблю тебя. А я очень люблю, не сомневайся, ‒ он стянул майку, помогая раздеться Анне.

‒ Господи, тебя подменили? А если Марина придёт?

‒ Не придёт, я её на дискотеку отправил.

Его страсть была не по заказу или просьбе Анны: он одаривал её своими всплесками, порывами, когда хотел сам, разбавляя их спокойную, скучную жизнь, давая ей надежду на лучшее.

В один из вечеров Борис предложил прогуляться по пирсу. Они любовались вечерним морем, медленно несущим к берегу свои волны.

‒ Юргис, пойдем купаться, ‒ Борис стянул майку, хитро улыбаясь.

‒ Пойдем! Девочки, а вы нас ждите, ‒ тот вручил жене свои вещи.

Мужчины прыгнули в воду. Борис плыл очень быстро, разрезая волны умелым кролем. Юргис отставал от него.

‒ Боря у меня спортсмен, ‒ Наташа мечтательно смотрела на мужа.

‒ А в каком виде спорта? ‒ спросила Анна.

‒ Лёгкая атлетика. Он и сейчас занимается, бегает, ходит в спортзал. Меня тянет всё время с собой, ‒ улыбнулась Наташа.

‒ А ты отказываешься? ‒ спросила Анна.

‒ Не моё это. Я ‒ творческая личность, ‒ вздохнула Наташа. ‒ К тому же в последнее время очень плохо чувствую себя. Боря настаивает на обследовании, а мне все некогда.

Анна не стала расспрашивать Наталью, посчитав тему здоровья слишком деликатной. Хотя, успев получше узнать новую приятельницу, она поняла, что запретных тем для той не существует.

Отпуск пролетел незаметно: только изначально казалось, что две недели ‒ очень много. Колосовские улетали на четыре дня раньше. Они предварительно обменялись номерами телефонов с Анной и Юргисом.

Юргис приуныл, когда утром спустился на завтрак, а Бориса не было. Анна давно не видела мужа таким дружелюбным, открытым. Он общался со своими коллегами по работе, но близких, дружеских отношений не заводил – только приятельские. Его угрюмость, замкнутость стали привычными для Анны. Она вообще до конца не понимала мужа, не могла предвидеть его настроение, хотя человеком была очень чутким и открытым. Казалось, что она бьется о бетонную стену, пытаясь разгадать его, разогреть, разбудить страсть к ней. Юргис как будто намеренно не открывался, глубоко в душе храня секреты прошлого. Порой Анна думала, что он её не любит.

В первые годы совместной жизни они иногда скандалили. Анна хотела больше ласк, поцелуев, слов о любви. Юргис утверждал, что достаточно одного признания, которое он сделал перед свадьбой.

‒ Ты не хочешь меня? ‒ в один из таких дней Анна стояла перед ним обиженная, с распущенными длинными волосами.

‒ В каком смысле? ‒ недоумевал Юргис. ‒ Аня, все же хорошо?!

‒ Милый, ты не целуешь меня, не ласкаешь, всё происходит так быстро… ‒ в её глазах стояли слезы.

В ответ муж нежно прижимал её к себе, успокаивая, утешая, даря поцелуи в знак примирения. Но Юргис не мог высвободить её природную страсть, чувственность. Не мог или не хотел? Анна понимала, что он сломлен какими-то событиями тщательно скрываемой жизни, которая осталась в Паланге, постепенно приспособилась к его темпераменту и перестала изводить скандалами.

Все же отчаянно желая узнать о его прошлом, она пыталась найти информацию о матери Марины, снова и снова набирая её имя в поисковом запросе.

В день их приезда в Красноярске была метель. Она медленно и настойчиво погружала город в сугробы. Загорелые, отдохнувшие супруги возвратились в родные сибирские покои.

Маринка разбирала подарки, Анна стирала пропитанные солёным морем вещи, вздыхая об окончании этой восточной сказки. В дверь позвонила Кристина, лучшая подруга детства. Анне непременно нужно было поделиться с ней кое-чем важным, не терпящим отлагательства.

‒ Наконец-то! Я тут с ума схожу без тебя, Нюся, ‒ Кристина уверенно прошла в гостиную, на ходу снимая зимнюю куртку и смахивая с шапки снег.

‒ А у меня подарок для тебя припасён, ‒ соскучившаяся Анна обняла подругу. Красивая, с длинными чёрными крашеными волосами и эффектным макияжем, Кристина захлопала в ладоши от предвкушения.

Где бы ни была Анна, с кем бы ни встречалась, она очень ценила в своей жизни её, Крис. Они не расставались больше, чем на месяц с самого детства. В преданности подруги Анна давно не сомневалась, ведь их дружба была испытана и болью потерь, и счастьем.

С самого детства Кристина Потапова думала, что с ней что-то не так. Иначе её все любили бы, в первую очередь, мама. Она пыталась заслужить любовь, сделать так, как хочет кто-то. Крис не любила себя, хотя, став взрослой, упорно отгоняла эти мысли, утверждая, что с самооценкой у неё все в порядке. Елизавета, мама Кристины, работала в аптеке. Аня запомнила ее высокой, крупной, темноволосой, очень строгой женщиной. Отца Крис не знала и никогда не спрашивала о нём, за что мать была ей благодарна. Однако Елизавета будто вымещала досаду за свою незапланированную беременность на дочери, ругала её за любую провинность, за четвёрки, за порванное платье.

Анне часто вспоминался один эпизод из детства, когда на уютной шестиметровой кухне они всей семьёй пекли ватрушки. Аня старательно мешала творог с сахаром и яйцами, насыпала в него изюм и ванилин. Мама разводила дрожжи, замешивала тесто и накрывала его льняным полотенцем, вышитым красными крестиками. В восприятии маленькой Ани это было элементом волшебства: живое тесто, которое растёт на глазах, пыхтит, скрипит под мамиными руками, потом снова поднимается. На плите уже кипел чайник. Папа ставил на стол смешной расцветки сервиз, белый, с красными кружочками.

Кристинка прибежала без звонка, бледная и испуганная, замерзшая, с синим носом и инеем на ресницах. Она не могла говорить от переохлаждения. Папа Ани кинулся раздевать её, набирать в таз горячую воду, чтобы согреть девочке ноги. Кристина ничего не объяснила, только попросила чая. Татьяна Николаевна промолчала, но позвонила Кристининой маме. Оказывается, дочь потеряла три рубля, которые та дала ей на молоко, кефир, хлеб и ещё какие-то продукты по списку. Игривая и «шебутная» Кристина по пути решила поиграть с ребятами в снежки и, конечно, потеряла трёшку. Сердце от страха наказания ушло в пятки, но идти признаваться ей все равно пришлось. Мама громко кричала, обзывала её, а в конечном итоге выпроводила из дома, сказав при этом, что без найденных денег она может не приходить. Девочка перерыла сугробы, но под непрерывно падающим снегом уже ничего не было видно. Мокрая, в заледеневших варежках, она села на лавочку автобусной остановки. Сидела долго, а когда это стало невыносимо, пошла к Ане.

Мама Ани громко отчитывала Елизавету. Хотя двери в гостиную были закрыты, Анюта все слышала. На всю жизнь она запомнила мудрость слов матери: «Ничто не стоит в этом мире больше любви и доверия твоих детей!».

Аня с Кристиной дружили с детства. Лет с двенадцати, когда папу Ани, Александра Петровича Константинова, перевели работать в красноярскую воинскую часть после долгих скитаний по гарнизонам. Высокая темноволосая Кристи занималась танцами и втянула в занятия Аню.

Маленькая, худенькая Анечка тяжело вливалась в сложившийся танцевальный коллектив Дома творчества, всё время получая замечания строгой учительницы Аделаиды Ивановны. Девочки вместе ходили заниматься после школы, топая по сугробам в облезший, пахнущий пылью от книг Дом творчества.

Библиотеку девчонки любили не меньше, как и все советские дети. В тишине, в атмосфере книжного волшебства они читали на покрашенном голубой краской подоконнике, прижавшись друг к дружке и тихо шурша страничками. Анна любила «Человека-амфибию», «Детей капитана Гранта», любую фантастику, исторические и приключенческие романы. Кристина предпочитала стихи и рассказы Чехова, где все чётко, кратко и конкретно.