«Или станет ещё хуже, учитывая, что теперь Глорфиндел может не опасаться навредить малышу. Меня он жалеть точно не станет… Но, по крайней мере, у меня теперь есть сын. Я смогу смириться с такой жизнью ради него. Я должен! Не имеет значения, что они будут говорить обо мне, или делать. Ничто не может сравниться с тем счастьем, которое я испытываю, когда держу тебя на руках, моя крошка. Мой сынок…».
В этот момент листья зашевелились на ветру, и солнечные лучики пробились сквозь крону дерева, чтобы взбодрить удручённого принца, окутав его тёплым нежным светом. В первых лучах весеннего солнца волосы малыша отливали золотом.
— Даже Ариэн* согласна с тем, что имя, которое вы дали нашему сыну, ему очень походит, — нежно улыбнулся Леголас. — Его волосы сияют, как золотая корона.
— Наш малыш Гилрион* будет ослепительно красив. Он уже способен покорить даже самое чёрствое сердце, — согласился Глорфиндел, с восхищением взглянув на малыша. Леголас тихо вздохнул и откинулся на грудь воина, позволяя себе насладиться прохладным ветерком и солнечным светом.
Правда, очень скоро Гилрион решил, что он проголодался, и Леголас поспешил удовлетворить желание настойчивого малыша. Юный принц стеснялся кормить сына при посторонних, — это были слишком интимные моменты. К тому же, он всё ещё безумно стыдился того, что вытворяло его тело. К счастью, эта часть сада была довольно уединённой. А вот его сынишка совершенно не испытывал смущения по этому поводу, и тут же впился в его сосок. Леголас тихо застонал — Глорфиндел не упустил случая подразнить его и теперь нежно гладил другой сосок юноши. Выдавив из набухшего соска пару капель, мужчина поднёс пальцы ко рту и слизал с них грудное молоко.
— Ммм… Сладкое, впрочем, как и всё, что связано с тобой, — промурлыкал Глорфиндел. Леголас, по обыкновению, покраснел. — Я голоден, малыш, так же, как и мой сын. Я хочу тебя…
— Мы… могли бы вернуться во дворец? — с надеждой предложил Леголас, но огоньки в глазах Глорфиндела убедили его в том, что его надеждам не суждено сбыться.
— Нет… Хочу тебя при свете дня. Почему бы тебе не снять эти тряпки с себя, ммм?
Положив малыша чуть поодаль, — корни дерева причудливо сплетались, образуя нечто отдалённо напоминающее колыбель, — Леголас молился лишь о том, чтобы их не застукали в самый неподходящий момент. Уже одно то, что Глорфиндел играл на нём, как на арфе, точно зная, какую струну задеть, чтобы получить нужную ему мелодию, было более чем унизительно. Вздохнув, он стянул с себя одежду. Спорить с воином было совершенно бесполезно, — мужчина всегда получал то, что хотел. Гораздо проще было просто подчиниться, особенно учитывая тот факт, что все его попытки восстания всегда заканчивались сокрушительным крахом…
— Ты очень красивый! — вздохнул Глорфиндел. — Хотя с животиком ты мне нравился ещё больше. А теперь раздень меня!
Дрожащими пальцами юноша расстёгивал пуговицы на тунике мужчины, одну за другой, сантиметр за сантиметром обнажая сильное, сиявшее в солнечных лучах тело, а Глорфиндел лишь улыбался.
«Такое чувство, что он умеет читать мысли. Наверняка умеет… Он как будто всегда точно знает, как доставить мне максимум унижений…» — нахмурившись, подумал Леголас. Правда, все мысли тут же покинули его вздорную голову, когда воин уложил его одним махом на лопатки и, опасно ухмыляясь, навис над ним.
Нолдо был очень голоден, ведь он не мог развлекаться со своим юным Синда почти две недели — Элронд настоял на том, чтобы тот «не прикасался к Леголасу ни пальцем, и дал мальчишке отдохнуть, а швам затянуться…».
— Ты захватил с собой масло? — нетерпеливо прорычал Глорфиндел и раздражённо вздохнул, когда юноша отрицательно покачал головой. — Заруби себе на носу: мне абсолютно всё равно, как тебя трахать. С маслом или без масла… Поэтому, если ты не хочешь, чтобы тебе было больно, когда я буду тебя драть, — а я буду делать это, когда и где пожелаю, — тебе лучше не забывать о таких вещах впредь! Ты меня понял?
— Да, мой лорд… — пролепетал Леголас и чуть не задохнулся, когда Глорфиндел впихнул ему два пальца в рот, заставляя облизать их. Юноша проявил в этом вопросе весь энтузиазм, на какой он только был способен.
— Красивый и послушный… очень хорошо, roch-neth nin, — улыбнулся воин. Леголас снова вспыхнул, а Глорфиндел расхохотался во всё горло. — Ты же понимаешь, малыш, что тебе решать, какой будет твоя жизнь: простой и спокойной, или же преисполненной боли и сложностей…
Правда, мужчина не позволил Леголасу ничего ответить, потому как в тот же миг жестокие пальцы вонзились в его анус, наспех растягивая, — и юноша позабыл всё, что он так хотел бы сказать «проклятому Нолдо».
Глорфиндел как всегда был нетерпелив и требователен, и потому прелюдия не продлилась долго. Когда огромный член мужчины вторгся в его тело, Леголас взвыл от боли. Воин стонал от удовольствия, вбиваясь в узкий анус мальчишки всё глубже и глубже, а Леголас… Леголас сжался в комочек от обжигавшей внутренности боли, которая, казалось, лишь усиливалась с каждым толчком. Боль не ушла даже тогда, когда Глорфиндел развёл его ноги в стороны ещё шире, чтобы войти глубже, но уже под другим углом. Правда, теперь юноша чувствовал и удовольствие, а не только боль…
Леголас томно застонал и впился пальцами в спину воина, уговаривая трахать его быстрее, глубже, и Глорфиндел охотно уступил немой мольбе. Наклонив голову, мужчина потянулся к красному набухшему соску и впился в него губами. При каждом особо сильном толчке на соске проступали сладкие белоснежные капельки, и тот с удовольствием слизывал их, а Леголас задыхался от удовольствия и выкрикивал его имя.
Юноша бурно кончил со сдавленным воплем, и в тот же миг мышцы ануса так сильно сжали член мужчины, что тот последовал на вершину оргазма вслед за пылким любовником. А затем всё стихло… Тишину и умиротворение весеннего сада нарушало разве что их учащённое дыхание, да шелест листьев на ветру.
Глорфиндел вздохнул и откинулся на спину. Солнце высушило пот, а лёгкий ветерок остудил разгорячённое тело. Это было невообразимо приятно лежать на молодой траве, дышать свежим воздухом, доносившим лёгкий, едва уловимый аромат первых цветов и чувствовать тепло юного тела рядом.
«Может быть, мне следует почаще делать это на свежем воздухе. Тем более, мой юный принц так мило смущается, что нас могут увидеть. Эх, жаль Эрестор не пришёл с какой-нибудь ерундой и не застал нас в процессе… Хотел бы я посмотреть, как он будет возмущаться и трясти этими своими немощными ручонками, проклятый книжный червь. Он бы закатил скандал и больше никогда не досаждал мне своими занудными речами…» — ухмыльнулся Глорфиндел и сладко зевнул.
Притянув к себе мальчишку, который уже затерялся в своих эльфийских снах, воин кинул взгляд в ту сторону, где мирно спал их сын, и улыбнулся. Обняв Леголаса, он закрыл глаза и позволил себе расслабиться.
В его безумном семействе в кои-то веки всё было спокойно…
Комментарий к Глава 26. Спокойные будни *Ариэн (англ. Arien) — дева из числа Майар, избранная Валар править ладьей Солнца, дух огня.
*Гилрион (синд) – корона из света
roch-neth nin= мой жеребёнок
====== Глава 27. Коварный план ======
— Проходи и закрой за собой дверь!
Леголас нервно улыбнулся, услышав приказ Глорфиндела, но каким-то чудом смог закрыть дверь, с привычной грацией балансируя с подносом, на котором красовалась увесистое блюдо со всевозможными фруктами.
— Я подумал, что вы, должно быть, проголодались! — объяснил Леголас причину своего вторжения, кожей почувствовав на себе удивлённый взгляд сенешаля. — Вы ведь работали весь день и даже не спустились к обеду…
— Неужели уже так поздно? — заявление юноши, казалось, застигло Глорфиндела врасплох. Выглянув в окно, сенешаль с удивлением обнаружил, что он чересчур увлёкся переводом и даже не заметил, как стемнело.
— Надо же… Хорошо, что у меня есть, кому обо мне позаботиться.
Леголас засиял, как солнышко, услышав нежные слова, слетевшие с губ мужчины. Медленно и неуверенно он подошёл к Глорфинделу, совершенно проигнорировав жест мужчины, который весьма недвусмысленно приказал ему сесть на столешницу напротив. Вместо этого он грациозно водрузил перед воином блюдо с фруктами и невесомо опустился на его колено, нежно обвив мужчину за шею, — Нолдо тут же почуял неладное, уж больно малыш старался ему угодить…
