Последнее, что Леголас запомнил перед тем, как провалиться в темноту, это боль, — дикая, пульсирующая, обжигающая — победный рык мужчины и вкус чего-то солёно-горького с металлическими нотками на губах.

— Попробуй. Это вкус твоей невинности и удовольствия, которое я испытал, лишая тебя её. Ты исцелишься и останешься в живых, pen-neth. Благодари меня за это и вспоминай моё лицо каждый раз, когда кто-то другой будет прикасаться к тебе. Помни, что это Глорфиндел, лорд дома Золотого Цветка, лишил тебя невинности и подарил тебе удовольствие, которого ты прежде не знал.

Когда Леголас открыл глаза, первым, что он увидел, был венок. Алые цветы, которые он вплетал в него, были разорваны в клочья. Их лепестки рассыпались по зелёной траве, как капельки крови. Серебряная слезинка сорвалась с длинных чёрных ресничек — у эльфа, что надругался над его телом и похитил душу, тоже были зелёные глаза и руки в крови.

Глорфиндел вбивался в него жестоко и грубо. К счастью, эта пытка не продлилось долго. Леголас, всё это время не смевший даже кричать, позволил себе роскошь беззвучно зарыдать от облегчения, когда мужчина рязрядился в него потоком горячей спермы, яростно зарычал и упал в изнеможении. Юноша не рискнул пошевелиться — он не был уверен в том, что его лорд не продолжит экзекуцию, немного передохнув. Леголасу было очень больно, а мужчина был таким тяжёлым, что он едва мог дышать. Это было так похоже на тот раз у озера, когда Глорфиндел изнасиловал его, но только в этот раз… В этот раз всё было иначе — он не кончил. Он вообще не почувствовал ничего, кроме адской боли.

А затем мужчина резко встал, натянул одежду, раскиданную по полу, и просто ушёл, не проронив ни слова. Когда за уносившимся прочь в темноту воином захлопнулась дверь, Леголас зарыдал в полный голос. Вскоре усталость взяла верх над горем, и измученный юноша забылся беспокойным сном. Несколько раз он просыпался в холодном поту, — ему снились кошмары — а затем снова проваливался в забытье. Глорфиндел так и не вернулся в ту ночь.

Когда юный принц снова открыл глаза, первые лучи Ариэн уже пробивались сквозь серые облака — вселявшая ужас тьма уступала место умиротворяющему свету. Глорфиндел спал рядом — должно быть он вернулся, когда Леголас спал. Златокудрый воин крепко сжимал его в объятиях, зарывшись лицом в белоснежные волосы.

Слёзы облегчения заструились по лицу юноши — Глорфиндел больше не ненавидел его и не хотел убить. Конечно, было ещё слишком рано говорить о том, простил ли он его, но, по крайней мере, он вернулся. Глорфиндел не бросил его одного, как это сделали все, кто был ему дорог: nana, muindor, ada, mellon….

Воин поклялся, что никогда не оставит его одного. Леголас помнил эти слова — они помогли ему пройти через двенадцать часов дикой боли. Где-то под личиной этого монстра с внешностью Валар, что забрал его невинность, находил удовольствие в его боли, наслаждался его слезами и воплями, жаждал наказать, был тот, кто показал ему красивый водопад, скрытый от посторонних глаз, рассказал о красоте павшего города, подарил ему чудесного сына, спас остатки своего народа ценой собственной жизни… Тот эльф, которого он полюбил душой и сердцем.

Леголас закрыл глаза. Ему больше не снились кошмары. Глорфиндел был рядом, и ночные демоны никогда не осмелились бы побеспокоить сон прекрасного принца.

Комментарий к Глава 13. Месть https://fanlore.org/w/images/6/63/Glorlego0.jpg

saes = пожалуйста

nana = мама

ada = папа

mellon = друг

pen-neth = дитя

Daerada = дедушка

muindor = брат

Fea= душа

Hroa = тело

*Эльберет – одна из самых могущественных и почитаемых эльфами Валар. Также известная, как Варда.

====== Глава 14. Рассвет ======

Когда Глорфиндел проснулся, Леголас всё ещё спал. Мальчишке больше не снились кошмары. Хорошенькая головка покоилась на его горле, нежные губы опаляли кожу мужчины горячим дыханием. Воин пошевелился, пытаясь выпутаться из объятий Синда, но тут же был награждён недовольным ворчанием — юный эльф прижался к нему ещё сильнее, как будто его жизнь зависела от того, останется ли мужчина с ним рядом или покинет его.

Древний воин улыбнулся и на краткий миг задержался в постели, наслаждаясь теплом, которое источало стройное тело. Это тепло обволакивало мужчину, как мягкое пуховое одеяло и, казалось, почти осязаемым, сотканным из доверия и любви. Солнце уже высоко стояло в небе, и Глорфиндел не мог взять в толк, почему же никто из слуг до сих пор не разбудил его, ведь у него была куча дел.

«Элронд…».

Все воспоминания прошлого вечера обрушились на Глорфиндела в одночасье, и он оцепенел. Элронд и Леголас предали его доверие — в груди защемило, когда он вспомнил, как лучший друг целует мальчишку.

«Как Элронд посмел предать меня после всех этих лет верной службы его дому? Лицемерное, подлое, расчётливое создание! А этот невинный развратник… Спит себе, как ни в чём ни бывало! Кнут по тебе плачет, roch-neth! Ох, и всыплю же я тебе, когда проснёшься!».

Леголас, словно почувствовав ярость, закипавшую в сердце обманутого любовника, нервно дёрнулся и зашипел от боли. Одеяло сползло с бедра юноши, открывая взору Глорфиндела последствия его ночных деяний. На внутренней стороне белоснежного, идеального бедра мальчишки красовалось застывшее пятно крови, розовые нежные губы были искусаны в кровь, на точёном личике виднелись белые дорожки от горьких слёз, а совершенное тело было сплошь усеяно багровыми синяками… Древний воин судорожно начал перебирать в мозгу события прошлого вечера и ночи и сдавленно застонал:

— Я… я изнасиловал его…

Иного названия тому, что он сделал с Леголасом прошлой ночью, просто не существовало. Воин взял мальчишку жёстко и грубо, заставил его истекать кровью и причинил боль, — намеренно — не столько ради собственного удовольствия, сколько ради того, чтобы отомстить. От осознания того, что он натворил, у древнего воина скрутило живот — его чуть не стошнило.

«Я поклялся себе, что никогда не совершу этот грех. Моргот, что же я натворил в приступе ярости. Я всё-таки переступил запретную черту! И теперь пути назад уже нет. Это в сотни раз хуже, чем всё то, что я сделал с ним тогда в лесу. Тогда у меня хотя бы хватило сил вовремя остановиться и вернуть мальчишку из Чертогов Мандоса, пока не стало слишком поздно. Мне следовало высечь его розгой, отстегать кнутом или плёткой, но не превращать то, что должно дарить лишь удовольствие, в акт насилия и пытки. Он должен биться подо мной в экстазе, а не в агонии!».

Глорфиндел сдавленно завыл, как раненый зверь, в отчаянии и скорби, — и тут же проглотил рыдания — боясь разбудить мирно спавшего на его груди мальчишку. Он не был готов сейчас посмотреть Синда в глаза и столкнуться с его страхом и отвращением. Зарывшись лицом в белоснежные волосы, Нолдо беззвучно зарыдал.

 — Прости меня, Леголас… — прошептал он.

Поцеловав спящего принца в лоб, Глорфиндел осторожно выпутался из объятий юноши, и вылез из кровати.

Глорфиндел простоял у окна несколько часов, непонимающе уставившись на солнце. Оно ярко светило в небе, словно насмехаясь над тьмой, обитавшей в его душе. Наконец, Леголас зашевелился. Медленно приподнявшись на локте, он попытался было открыть глаза, но зажмурился — яркий солнечный свет ослеплял. Сладко зевнув и грациозно потянувшись, юноша перекатился на ту сторону кровати, где обычно спал его лорд. Не обнаружив объект своих поисков на привычном месте, Синда печально вздохнул, попытался встать с кровати и рухнул, как срубленное под корень дерево, застонав от дикой, обжигающей внутренности боли. Глорфиндел редко был осторожен в пылу страсти, и Леголас уже успел привыкнуть к тому, что по утрам ходить было слегка некомфортно. Но сейчас всё было гораздо хуже…

Тихо зашипев, Леголас скользнул рукой по внутренней стороне бедра, — оно было покрыто чём-то густым и вязким — и остолбенел. Его пальцы были в крови. Непонимающе сдвинув бровки домиком, юноша перевёл взгляд с окровавленной руки на то место, где в лучах ослепительно-яркого солнца возвышался знакомый силуэт. Нолдо стоял у окна с нечитаемым выражением лица и, не мигая, смотрел на него.