Леголас вспыхнул ещё больше — он успел позабыть о том, что прекрасный мужчина был совершенно голый. Юноша покорно последовал за Валар, боясь открыть рот, чтобы не ляпнуть какую-нибудь несусветную глупость.

— Что ж… Расскажи мне, ты всё время проводишь здесь в лесу или тебе позволено бывать при дворе? Что новенького слышно при дворе Лесного Короля?

— Ох, я… — смущённо прошептал Леголас, — я не так часто бываю при дворе. Простите, но боюсь, я ничего не смогу вам рассказать. Я всё время здесь… с лошадьми…

Золотоволосый эльф вздохнул и расплылся в улыбке:

— Не страшно… Не стоит забивать такую красивую головку разговорами о политике. Мы найдём более интересное занятие, я полагаю.

— Что вы имеете в… — удивлённо спросил Леголас, но так и не успел закончить свой вопрос — его рот оказался в плену у незнакомца. Сапфировые глаза в ужасе уставились в изумрудные, правда, теперь они были гораздо темнее и напоминали траву после грозы. Леголас испуганно застонал в поцелуй и попытался вырваться, пока мужчина настойчиво изучал его рот. Агрессивный и любопытный язык поработил его волю так же, как до этого похитили душу загадочные зелёные глаза.

Когда дерзкий незнакомец разорвал поцелуй, Леголас задрожал, как одинокий лист на промозглом осеннем ветру.

— Ммм… Восхитительно! — промурлыкал мужчина и погладил ошарашенного юношу по шёлковым волосам, увенчанным короной из цветов. — Мёд, яблоки и цветы… Ты на вкус, как подарок Валар. Я хочу тебя… Скажи, ты ведь всё ещё девственник? Ты дрожишь так, словно тебя никто прежде не касался и пальцем.

— Нет, прошу вас! — Леголас очнулся от оцепенения, в котором он всё это время пребывал, и попытался оттолкнуть дерзкого мужчину. — Я не хочу! Отпустите меня!

— Отпустить такое красивое дитя… Это вряд ли. Ты созрел, я чувствую это в запахе твоей кожи. С моей стороны было бы крайне расточительно не сорвать такой красивый цветок… Я не дурак и не слепец, как ваши лесные эльфы, чтобы отказаться попробовать такую красоту на вкус. Я заставлю тебя распадаться на части для меня. Ты будешь стонать моё имя. Каждый раз, когда к тебе будет прикасаться чужая рука, ты будешь вспоминать моё лицо, мои прикосновения…

— Лесных эльфов? К-кто вы такой? Н-не трогайте м-меня… пожалуйста, — запаниковал Леголас и попытался применить парочку приёмов самозащиты, которым когда-то научил его старший брат. Он со всей силы ударил мужчину в живот, попытался заехать тому между ног, но, увы, воин был слишком силён и искусен в бою и с лёгкостью парировал удары мальчишки — словно от назойливого комара отмахивался. Юноша запаниковал ещё больше и со всей силы впился зубами в сильную руку, удерживавшую его на месте. Алая кровь заструилась по запястью взрослого эльфа.

Могучий воин, явно не ожидавший столь подлого приёма, удивлённо ахнул и выпустил трепыхавшуюся жертву из когтей. Леголас вскочил на ноги и бросился наутёк. Но мужчина оказался проворнее. В считанные секунды он нагнал мальчишку и повалил на землю. Послышался жуткий, резкий звук — воин разорвал тунику юноши, валявшуюся чуть поодаль, и связал ему руки за спиной так, что тот и дёрнуться был не в состоянии.

— Прошу вас, остановитесь! Отпустите меня! — взмолился Леголас.

— Нет. Ты пролил мою кровь, а теперь я пролью твою. Я заставлю тебя попробовать твою девственность на вкус.

Леголас оцепенел от ужаса — панический страх не только скрутил его внутренности, заставил биться мелкой дрожью и судорожно хватать ртом воздух, но и сковал разум. Юноша зажмурился, отказываясь верить в реальность происходящего. Никто в Эрин Гален даже в его сторону не смотрел, не говоря уже о том, чтобы прикасаться! Ему казалось, что это всё происходит с кем-то другим, — не с ним! — что это просто ночной кошмар — один из тех, что мучили его с самого детства — что вот сейчас он откроет глаза и всё рассеится, как туман.

Из оцепенения его вывел всё тот же жуткий звук — мужчина в слепой ярости и страсти разорвал на нём леггинсы и сжал мягкий член и яички своей огромной рукой. Леголас запаниковал ещё больше и принялся брыкаться, кусаться, вопить, как зверь, которого вели на бойню… Пара звонких пощёчин оглушила его и заставила успокоиться на какое-то время. Пока опешивший мальчишка приходил в себя, пытаясь унять звон в ушах, толстый беспощадный палец погладил вход в его анус, а затем настойчиво толкнулся внутрь, разрывая девственную плоть — юный эльф чуть было не задохнулся от дикой боли. Не дав мальчишке справиться с первоначальной болью от вторжения, мужчина тут же втолкнул ещё один палец в девственно узкий анус, безжалостно растягивая тугие мышцы.

— Эльберет*, saes, saes, — рыдал мальчишка, умоляя Валар сжалиться над ним, пока жестокие пальцы разрывали его тело, проникая всё глубже. Но Валар молча наблюдали за его страданиями. И Леголас обратился за помощью к единственным божествам, что были сильнее Валар… и значительно ближе. — Ada, прошу, спаси меня, ada… muindor… помоги… saes, saes.

Он без конца повторял эти слова, как молитву. Но ни отца, ни брата рядом не оказалось. Впрочем, как и всегда. Леголас понимал, что звать на помощь было абсолютно бессмысленно, — этот жестокий сильный эльф всё равно получил бы то, что хотел, — но юный принц всё равно продолжал надеяться. Надежда умирает медленно. Словно дерево по осени, она сбрасывает листья, один за другим, до последнего веря, что зима не наступит и скоро выглянет солнышко.

— За что? — слетел хриплый вопрос с окровавленных губ, а затем юноша просто обмяк, смирившись с неизбежностью своей горькой судьбы. Он учащённо, прерывисто дышал и всё ждал, когда же его сердце остановится и избавит его от ужасной участи. Но проклятое сердце оказалось на редкость стойким…

Всё, что было дальше Леголас помнил весьма смутно.

Боль… Обжигающая, резкая боль, разрывавшая его тело на части. Толчки, грубые, неистовые… Хриплые стоны, срывавшиеся с губ мужчины… Удушающий вес горячего тела… Запах его палача, терпкий, мускусный, опьяняющий — его ни с чем нельзя было спутать… Кровь — металлический привкус с нотками соли на губах…

А потом он увидел свет, ослепительный свет… Кто-то, очень похожий на того, чьё лицо он видел когда-то на портрете в кабинете отца, ждал его у входа в белоснежный зал с огромными колоннами, возвышавшимися выше облаков.

— Daerada? — неуверенно окликнул его Леголас, изумлённо озираясь по сторонам. Но той, что он искал, нигде не было видно. — Я… умер, да? Моя nana? Где моя nana? Я не помню её лица, но я очень скучаю по ней. Ты не встречал её… здесь?

 — Pen-neth… — печально вздохнул мудрый эльф. — Эллериан здесь нет. И тебя здесь быть не должно. Твоя мать никогда не сможет найти путь в эти Чертоги. Мандос проклял её, малыш…

— Тогда… где же моя nana? Скажи мне, прошу тебя… Мне очень нужно с ней поговорить. Может быть, она знает, почему ada так ненавидит меня? — взмолился Леголас.

— Pen-neth… Я вымолил для тебя время у Мандоса. Тебе нельзя оставаться здесь. Не грусти о мёртвых, беспокойся о живых. Возвращайся домой. ПОКЛЯНИСЬ мне, что ты вернёшься домой! — Леголас отчётливо распознал родные стальные нотки в голосе Орофера и молча кивнул. — Ты проживёшь долгую, яркую жизнь и будешь гореть так же ярко, как комета на ночном небе. Дитя, ты благословение Валар, ниспосланное нашему народу и моему сыну. Прости Трандуила, боль потери ослепила его и сделало сердце моего сына чёрствым, — прошептал древний эльф с серебряными волосами и нежно погладил юношу по щеке. Поцеловав мальчишку на прощание в лоб, Орофер снова напомнил о клятве. — Леголас, принц Эрин Гален, младший сын Трандуила, мой внук, ты ДОЛЖЕН вернуться домой!

Вспышка ослепительно-яркого света вернула fea мальчишки в израненное hroa.

Боль ушла. Мужчина что-то нежно шептал ему на ухо, слизывал кровь с искусанных губ и солёные слезы, ручьями стекавшие по мертвенно-бледным щекам. Жестокий эльф больше не вбивался в него неистово и грубо, он двигался медленно, плавно, ласкал его тело и член… И это было… безумно приятно! Валар, это было больше, чем просто приятно!.. А потом мужчина положил его ногу себе на плечо, и теперь каждый раз, когда он толкался в его тело, то задевал какую-то точку внутри, выбивая у Леголаса молнии из глаз. Юный принц слышал крики, слетавшие с его собственных губ, но то были не крики от боли. Он чувствовал удовольствие, неземное, дикое, стиравшее грань между реальным миром и миром грёз…