Леголас покраснел ещё больше, но промолчал, не желая подавать вида, что едкий комментарий целителя задел его.

— Я принесу бальзам, он поможет снять неприятные ощущения во время кормления, — сказал Элронд и направился в свой кабинет. Спустя пару минут он вернулся, зажав в руках флакончик с бальзамом. Леголас же изо всех сил пытался не дрожать, когда длинные пальцы снова принялись нежно массировать его сосок, втирая прохладный бальзам в чувствительную кожу. Как Элронд и обещал, бальзам унял боль, и юное тело, натянутое, как стрела, наконец, немного расслабилось под искусными пальцами целителя.

— Если тебе снова будет больно, — неважно в каком месте — ты должен тут же найти меня. Почему ты боишься меня? Разве я хоть чем-то обидел тебя или хоть раз сделал тебе больно намеренно? Я целитель, малыш. В первую очередь. Твоё здоровье и благополучие вашего с Глорфинделом сына — моя забота. Знаешь, я пытался собрать, как можно больше информации о случаях беременности среди Синдар, но, увы, мои поиски не увенчались успехом. Ты ведь не против, если я буду и дальше следить за тем, чтобы у вас двоих всё было хорошо?

Леголас нехотя кивнул. Честно говоря, он вовсе не хотел, чтобы Элронд осматривал его, — ему всегда претили эти интимные прикосновения мужчины — но тот был целителем и в, конце концов, благодаря его стараниям Гилрион появился на свет, а он остался жив. Казалось, Элронд искренне заботился о нём и его малыше.

— Я начал делать записи о твоей беременности, как только ты появился в Имладрисе, — нежно массируя сосок Леголаса, заметил Элронд. — Мало кому доводилось наблюдать такое явление воочию, и я уверен в том, что однажды мои записи могут кому-нибудь помочь… По крайней мере, когда у вас с Глорфинделом появится следующий малыш, мы будем знать, чего ждать…

Следующий малыш Глорфиндела… Леголас предпочёл ничего не отвечать на это и лишь тихо вздохнул. Он не хотел ещё одного малыша. По крайней мере, не так скоро… Юноша всё ещё очень неуверенно чувствовал себя в новой роли, хоть и очень старался. Он искренне надеялся на то, что его лорд даст ему немного времени прийти в себя и свыкнуться с новым статусом. Ведь, по большей части, он понятия не имел, как управляться с крохой.

— Уверен, другие твои эльфята будут такими же хорошенькими, как и этот малыш, — улыбнулся Элронд, заметив с каким восхищением посмотрели на него крошечные голубые глазки. — Да, маленькая звёздочка? Ты ведь тоже хочешь братиков и сестричек, чтобы тебе было с кем играть и разносить мой дворец вдребезги. Я бы очень хотел, чтобы в садах Имладриса снова звучал детский смех… Ты ведь тоже этого хочешь, Леголас? Об этом ведь ты мечтаешь, маленький принц, о большой и любящей семье? Это ведь твоё сокровенное желание — чтобы Глорфиндел любил тебя и ваших эльфят?

Леголас ошарашенно уставился на Элронда.

«Откуда… Как он узнал? Он не может знать о том, что я люблю Глорфиндела! Он ведь не думает в самом деле, что я могу любить этого жестокого Нолдо! Почему же у меня тогда такое чувство, будто он знает всё, что у меня на душе?».

— Я всегда буду любить и защищать моих эльфят, даже если он не будет любить ни их, ни меня, — едва сдерживая слёзы, признался Леголас. Когда-то давно, до рождения Гилриона, он наивно полагал, что сможет оставить сына на попечение Глорфиндела, если будет уверен в том, что с ним его малыш будет в безопасности. Валар, как же он заблуждался! Отказаться от Гилриона было равносильно тому, чтобы вырезать сердце из груди. Леголас был на веки вечные привязан к Глорфинделу и королевству Нолдор чем-то покрепче, чем страх перед жестоким воином. Любовь к сыну была надёжнее стальных оков и решёток темницы.

— Я знаю, малыш, — вздохнул Элронд и нежно приподнял голову юноши, чтобы заглянуть ему в глаза. — В тебе так много любви, что она может растопить даже самое чёрствое сердце, — печально заметил он, когда Леголас смущённо опустил глаза. — Не нужно бояться ни меня, ни Глорфиндела. Я знаю, каким жестоким и невыносимым твой лорд может быть. Но он очень заботится о тебе и вашем сыне, хоть и пытается оттолкнуть тебя всякий раз, когда ты слишком близко подбираешься к его сердцу. Но ты уже там, хоть Глорфиндел этого и не признаёт… Он никогда не признается, дитя. Если только… — на секунду Элронд задумался о чём-то, а затем очень серьёзно посмотрел на юношу. Пронзительные, мудрые, серые глаза, казалось, выворачивали душу юного эльфа наизнанку. Леголас ничуть не удивился бы, если бы ему сказали, что Элронд может читать мысли. — Если бы только ты мог довериться ему, то ты бы понял, что тебе совершенно нечего бояться. Но ты ведь пока не можешь этого сделать, так ведь, малыш?.. Не после того, через что он заставил тебя пройти. Ты сможешь когда-нибудь найти в себе силы простить его, дитя? Сможешь ли ты переступить через прошлое, чтобы у вас троих было будущее, Леголас?..

Но внезапное дружелюбие грозного правителя Имладриса выбило Леголаса из колеи. Огромные сапфировые глаза в ужасе уставились на Элронда — он не понял ни единого слова из того, что тот пытался втемяшить в его юную неопытную головку.

— Ничего ты не понимаешь, глупое наивное дитя… — печально вздохнув, прошептал Элронд и поцеловал испуганного воробышка в лоб. — Никогда не забывай о том, кто ты, Леголас! Ты не безродная и безымянная игрушка, и уж точно не его шлюха. Ты потомок одного из самых знатных и древних эльфийских родов. Ты принц Эрин Гален, сын Трандуила и Эллериан, внук великого Орофера, что был правой рукой легендарного Тингола и видел падение Дориата. Ты выносишь и родишь наследников Глорфиндела, убийцы балрога, лорда дома Золотого Цветка, любимого сына Гондолина, баловника Валар, того, чьё имя на устах у всех эльфов Средиземья. Не позволяй никому втаптывать твоё имя в грязь. Никто из тех, кто насмехается и издевается над тобой, по рождению и благородству тебе и в подмётки не годится!

— Я больше не принц… — прошептал Леголас, едва сдерживая слёзы. Слова, что говорил Элронд, пробуждали ото сна все ужасные воспоминания последних двух лет, которые он так долго пытался похоронить в самом дальнем уголке своего сердца — изнасилование, приговор отца, изгнание, бесконечные унижения, презрение, ненависть и боль… Так много боли. Казалось, слова лорда заставляли его переживать все ужасные события последних лет заново… снова и снова…

— Глупое дитя… Ты был рождён принцем и останешься им, даже если твой отец и братья так не считают! Никто не может забрать этого у тебя. Твой отец, твои братья и твой народ могут и дальше притворяться, что тебя просто не существует. Но не они сделали тебя принцем, а кровь, что течёт в твоих венах и древний лес, когда-то признавший Орофера своим хозяином. Разве не слышал ты, как деревья плакали, когда ты покидал их, как они пытались остановить тебя, когда ты убегал прочь от отца, что изгнал тебя? Разве Эрин Гален осудил тебя за то, что произошло тогда у озера, разве древний лес отрёкся от тебя? Вспомни, что шептал тебе старый лес, Леголас, когда ты покидал его?

Слёзы заструились по лицу юного принца. Элронд вытащил на свет воспоминания, которые так долго скрывались во тьме. Казалось, будто слова мужчины сломали что-то внутри Леголаса, как будто невидимая стена, которой юноша огородил воспоминания о прошлой жизни, рухнула. Он так долго выстраивал её, камешек за камешком, чтобы выжить в царстве боли и ненависти, и вот теперь её снесло лавиной.

— Леголас, не покидай нас! Не уходи, наш маленький принц. Остановись… Вернись домой… — рыдали деревья в тот день, вторя буре, когда он бежал из дома, спасаясь от гнева отца. Деревья не отреклись от него, они цеплялись ветками за его одежду, пытаясь остановить. Но тщетно.

Ему бы стоило послушать мудрый лес, но он избрал свой путь. Для старого леса он всегда был принцем. Леголас так скучал по нежному перешёптыванию деревьев, по сказкам и легендам, которые они рассказывали ему в детстве, по пьянящему запаху зелёной листвы и терпкой коры… Он так скучал по дому…

— Тише, маленький принц. Не плачь, дитя, — нежно шептал ему на ухо Элронд. — Ты не создан для слёз, красивый мальчик. Ты создан для любви, — мужчина покрывал целомудренными поцелуями точёное личико, стирая с него солёные слёзы, пока юноша немного не успокоился. — Ты само совершенство, Леголас. Такой красивый, чистый и невинный… Как будто сами Валар высекли тебя из мрамора и вдохнули душу в твоё идеальное тело. Как вообще можно не любить тебя?