Он пел о дальних странах и чудесных островах, о великих героях и древних богах — те песни, которые знал. Хотя хотел бы в эти секунды петь о другом — о том, как настоящая магия творится внутри, когда Льеф обнимает его, и душа Кадана переплетается в объятиях с его душой.

Прошло несколько дней. Улучив момент, когда Кадан закончил работу и остался один, Льеф отозвал его в сторону, за стабур.

— Что-то случилось? — спросил Кадан, который не совсем понимал, почему Льеф не дождался вечера.

Льеф покачал головой.

— Ничего. Мне не дают покоя твои слова.

— Мои слова?

— Про судьбу.

Кадан озадаченно смотрел на него.

Льеф же забрался пальцами под правый рукав меховой куртки, в которой ходил с тех пор, как остался без плаща, а когда вынул — уже держал в руке золотое обручье.

Поймав запястье Кадана, он защёлкнул браслет на нём. Взгляд Кадана оставался всё таким же недоуменным. Он поднёс запястье к глазам и кончиком пальца провел вдоль извивающегося тела дракона, выгравированного на браслете.

— Его дал мне конунг, — сказал Льеф, — так удача конунга перешла ко мне. Теперь я хочу, чтобы она стала твоей.

В глазах Кадана проскользнула искорка понимания.

— Ты думал об этом? — всё так же удивлённо спросил он.

— Да. Я всё время думаю о тебе. С тех пор, как впервые увидел на чужом берегу.

Кадан перехватил ладонь Льефа, отпустившую было его запястье, и прижал к щеке.

— Я тоже всё время думаю о тебе, — сказал он.

Льеф наклонился и поцеловал его.

— Спасибо, — шепнул Кадан в приоткрытые губы северянина. — Но мне не стоит носить его, Льеф. Даже плащ…

— Если кто-то захочет отобрать, скажи — я отрублю ему руки. Так и будет, Кадан. Такова воля богов и их наказание тому, кто ворует чужую судьбу.

Кадан кивнул, хотя и сомневался, что угроза поможет, если прозвучит из его уст.

Однако же ничего плохого в самом деле не произошло. Многие заметили браслет, но никто не решился подойти к Кадану — ни для того, чтобы отнять, ни для того, чтобы задать вопрос. Только вечером он уловил шепоток:

— Вот так так… чужеземное заклятье сильно…

Дни тянулись за днями, и ночь за ночью становилась короче. Солнце всё дольше задерживалось на небосводе, и всё явственнее видел каждый, что зима повернулась к весне. Уже потекли первые ручьи, раскололся лёд на реке, и как-то утром, когда Кадан поднялся и собирался уже отправиться на мельницу, вопреки любым обычаям Льеф с мечом на поясе и луком за спиной показался в пристройке для рабов и окликнул его.

Кадан замер, удивлённый и испуганный тем, что у других рабов появится теперь новый повод для сплетен, но Льеф сказал только:

— Надень плащ, возьми всё, что нужно — мы уезжаем в город, когда солнце взойдёт.

Кадан торопливо кивнул. Ему нечего было взять с собой — всё, что имел, он носил на себе. Льеф скрылся, но через несколько минут Кадан нагнал его. Северянин сидел в седле.

Льеф протянул руку и, когда Кадан протянул свою в ответ, легко забросил его на излучину, а затем ударил коня по бокам, и тот припустил в галоп.

Сердце Кадана пустилось вскачь — от близости тела Льефа, от быстрой езды, от которой он давно уже отвык, от ветра, бьющего в лицо.

— Куда мы едем? — спросил он, чуть поворачиваясь к Льефу и плотнее вжимаясь в него, чтобы не упасть.

— Пока на ярмарку, — сказал Льеф.

— А потом?

Льеф не стал отвечать.

Северяне торговали со всеми землями, в которых грабили амбары и увозили добычу — и с некоторыми ещё.

В земли запада продавали меха, в восточные — оружие, и всюду — воинское искусство. Продавали пушнину, шкуры и коней, сыр и пиво, то, что собирали в лесах, особенно мёд и воск. Выставляли на продажу и морской улов, в том числе рыбу и моржовую кость, а еще лен и мотыги с косами, посуду. Рабов. Украшения, вещи для ухода за собой — костяные и деревянные гребни, пинцеты, палочки из серебра для чистки ушей, притирания, масла и мази, оружие и краску для глаз.

В Халлсейри — главной торговой ярмарке севера — продавали саамам сало и масло, а в обмен получали оленью кожу, разные меха, птичьи перья, китовый ус и корабельный канат из моржовой кожи.

За серебро покупали ткани и новые для них товары из южных стран: статуэтки и украшения из драгоценных минералов, часто в восточном стиле, драгоценные материи, сотканные франками.

Другой торговый город назывался Луид и располагался на полуострове Сионе. Его защищали деревянные стены.

Корабли из Сканера и Халлсейри привозили на север пшеницу, солод и мёд, а обратно везли рыбу.

Для горожан торговля стала основным занятием, но они же были и воинами. Сами управляли судами, запасались оружием и нанимали дружину, и нередко отбивали атаки викингов.

А северные вожди наряжались с такой роскошью, какой трудно было ожидать от столь диких и жестоких воинов.

Кадан за всю зиму не видел столько людей. Все толкались, кричали, тут и там слышалась неразборчивая смесь говоров и языков.