— Спасибо, — сипло вымолвил я, пока матушка со страхом следила за действиями Эйба. Ко мне вернулась возможность дышать, и, хотя боль в груди еще чувствовалась, я уже догадывался, что, похоже, ребра мои уцелели.
— Пустяки, мастер Джим, — с обычной жизнерадостностью отозвался Эйб и, обернувшись к открытым дверям, крикнул оставшимся на улице: — Тоби, Нед, тащите его домой, простудится еще, не ровен час.
— Дикарь! — возмущенно воскликнула матушка, с негодованием глядя на дверь. — Вот уж не ожидала от него! Если бы не вы, Эйб, не знаю, чем бы все кончилось!
— Выпил, миссис Хокинс, такое с любым может случиться, — примирительно сказал Эйб. — Завтра сам каяться прибежит, вот увидите. Вы-то как, мастер Джим?
— Теперь в порядке, — сказал я, приврав лишь самую малость. — Ну и силен же ты.
Эйб только ухмыльнулся и принялся собирать с пола осколки тарелок.
Эйб как в воду глядел: на другое утро Джейк приплелся к нам, как побитый пес, заплатил за перебитую посуду, долго извинялся перед матушкой и допытывался, точно ли со мной все хорошо. На Эйба он смотрел почти с благоговением. Тот проявил скорее сочувственное понимание, чем великодушие победителя: мирно поболтал с Джейком и расстался с ним, обменявшись крепким рукопожатием. Вернувшись в трактир, он поделился с нами тем, что узнал: Джейк накануне был не на шутку взволнован предстоящим сватовством, надумал выпить для храбрости, но слегка перестарался.
— И кто же его невеста? — недовольно спросила матушка. Она все еще не могла простить отвешенного мне удара.
— Абби Берк какая-то, — беззаботно сообщил Эйб.
Матушка поджала губы, метнула на меня красноречивый взгляд и ушла на кухню. Судя по тому, как громыхали там сковородки, окончательного прощения Джейку предстояло удостоиться еще очень нескоро. Зато я, наоборот, готов был броситься за ним вдогонку, чтобы пожелать успеха.
Вечером того же дня к нам наведался доктор Ливси. Это был его первый визит с тех пор, как мы говорили о поисках помощника.
— Я слышал, у вас вчера произошла какая-то потасовка? — обратился он ко мне.
— Пустяки, доктор, — сказал я. — Джейк Фишберн хлебнул лишнего, но все обошлось.
— Я могу поговорить с ним, — предложил доктор Ливси, но я заверил его, что это совершенно излишнее.
— Он ведь парень не злой, — сказал я. — Да и Эйб хорошо его отрезвил.
— Кстати, о нем я тоже хотел спросить, — заметил доктор. — Этот Эйб — твой новый помощник, как я понимаю? А откуда он взялся?
Я рассказал, как Эйб появился у трактира в поисках работы. К моему удивлению, доктор отнесся к услышанному без одобрения.
— Это было очень неосторожно с твоей стороны, Джим, — брать первого встречного, когда за день-два удалось бы без труда отыскать проверенного человека в ближайшей округе, — сказал он.
Не думал я, что могу злиться на доктора Ливси, но именно это и произошло. Скажи он что-нибудь подобное в первые дни, когда Эйб только появился у нас, я, возможно, прислушался бы к его словам. Но после того, как я видел Эйба мечтающим о море и доме, в который можно было бы возвращаться, после того, как он бросился мне на выручку в драке, недоверие к нему привело меня в ярость.
— Мы же пускаем постояльцев, о которых ничего не знаем, — возразил я. — Хороши бы мы были, если бы прогоняли всех, кого видим впервые в жизни. Эйб с нами уже несколько недель, и ничего, кроме помощи, мы от него не видели.
Доктор Ливси бросил на меня удивленный взгляд: я впервые говорил с ним так резко.
— Я вовсе не хочу сказать, что этот Эйб — непорядочный человек, — ответил он. — Вполне может статься, что он достойный и честный юноша. Я просто говорю, что всем нам стоило бы помнить об осторожности. Разве ты забыл, в какую историю втянул нас один из твоих постояльцев?
Эти слова напомнили мне о разговоре с Эйбом.
— Скажите, доктор, а вам никогда не хотелось повторить то путешествие, но только без пиратов? — спросил я.
Вид у Ливси сделался озадаченный.
— Признаться, ты меня застал врасплох этим вопросом, — сказал он. — Никогда не задумывался об этом. Мы пережили столько потерь и опасностей, что трудно позабыть о них. И все-таки…
Он на минуту умолк, погрузившись в свои мысли, а потом рассмеялся и покачал головой.
— Кто тебе однозначно ответил бы «да», Джим, так это наш сквайр Трелони. Он бы уж точно не упустил возможности пуститься в очередное приключение.
Вспомнив неиссякаемый азарт нашего товарища, я тоже не мог сдержать улыбки.
— Его, пожалуй, и пираты не остановили бы. Помните, он рассказывал, как задолго до появления карты острова видел паруса Флинта на горизонте?
Возникшее между нами напряжение пропало, добродушные шутки сгладили возникшую было неловкость. Тут-то и появился Эйб. Он как раз принес воды на кухню и вышел к нам, веселый и улыбчивый, как всегда. Я представил его доктору Ливси, и Эйб просиял, услышав, кто перед ним.
— Я уж наслышан о вас, доктор, — сказал он. — О вас и о ваших приключениях с мастером Джимом.
Я принес доктору стакан бренди и ушел на кухню, предоставив им с Эйбом поболтать с глазу на глаз и получше узнать друг друга. Я не сомневался, что после личного знакомства доктор поймет, как безосновательны были его сомнения.
К моему удивлению доктор, прощаясь тем вечером с нами, казался не слишком довольным. Я с трудом удержался от вопроса, каковы его впечатления от Эйба. Самому себе я объяснил сдержанность Ливси тем, что ему не хотелось признавать свою неправоту.
Вскоре стихли все отголоски происшествия с Джейком Фишберном. У меня после его удара не осталось даже синяка, и уже через день я и не вспоминал об ушибе. Зато не забывалась помощь, оказанная Эйбом. Мне долго казалось, что я чувствую на себе его руки, обхватившие меня поперек туловища. Это ощущение порой настигало меня и во сне, и тогда оно влекло за собой странные смутные видения, вызывавшие восторг в забытьи и смущение по пробуждении. В таких случаях я искал спасения в дневных хлопотах и, благо дел в трактире было немало, находил его вполне успешно.
И все-таки настал день, когда призрачные грезы сделались осязаемыми и настигли меня наяву.
Это случилось, когда мы с Эйбом отправились на ярмарку в соседний городок. В тот день многочисленных гостей в «Адмирале Бенбоу» не ждали: все, у кого выдалось свободное время, собирались туда же. Матушка без труда управилась бы сама; она-то и предложила мне захватить с собой Эйба. Нас обоих эта идея обрадовала. Я хотел показать другу окрестности, к тому же мы решили вместе посмотреть товары, которые могли бы пригодиться в трактире. И рано утром, когда море, ворча, как разбуженный старик, сердито плескало пеной на камни, мы запрягли лошадь в телегу и пустились в путь.
Купить мы толком ничего не купили, кроме новой теплой шали для матушки и еще пары безделушек для нее же. Для трактира ничего нового присмотреть не удалось. Зато бродячие циркачи, прикатившие в ярко расписанном фургоне, полностью завладели нашим вниманием. Сначала появился жонглер с густо покрытым белилами лицом. Глаза у него были так подведены краской, что невозможно было понять, куда он смотрит, и я гадал, как он ухитряется не выпускать из виду то раскрашенные деревянные шары, то пестрые булавы. Может статься, он и вовсе их не видел, зато руки его помнили движения до десятой доли дюйма.
На смену жонглеру явилось двое акробатов. На них краски оказалось меньше, и она не могла скрыть их сходства. Это явно были братья, погодки, а то и близнецы. Циркачи коротко поклонились публике, но, судя по сосредоточенному выражению лиц, они не присматривались к зрителям. Зато когда они повернулись друг к другу, весь мир вокруг перестал существовать, и не было уже ничего иного, кроме слаженных, четких движений двух атлетических тел, перекувыркивающихся, изгибающихся и поддерживающих друг друга на лету там, где, казалось бы, не могло существовать никакой опоры. Наблюдая за ними, я на несколько мгновений даже позабыл, что надо дышать. А перед глазами внезапно возникли мачты, устремленные в небеса, и стремительно скользящие фигуры моряков на канатах. Подумать только, я не только видел своими глазами, я соприкасался с миром, где воздушная ловкость и могучая сила были частицей обычной, повседневной жизни — и когда-то это была моя собственная жизнь! Как же получилось так, что я в такие молодые годы оставил ее в прошлом?
