Все произошло так быстро, что я ничего толком не разглядел бы, даже стоя там, в комнате. Тем более мне не удалось увидеть происходящее из своего тайника. Все, что я разобрал — это что через пару секунд на ногах остались только Черный Пес и Аксель. Мой Эйб.

— Тьфу, дьявол! — сокрушенно произнес Черный Пес, глядя на пол. — Ты же его прикончил.

— Плевать, — равнодушно отозвался Эйб, поднимая окровавленный нож и разглядывая его на свету. — Коготок-то был его собственный.

Черный Пес ничего не успел ответить на это. Откуда-то сверху, издалека, раздался выстрел, затем другой.

— Проклятье! — вырвалось у него. — А этот дурень говорил, что все тихо!

Послышалась еще пара выстрелов, затем наверху что-то загрохотало, точно опрокидывалась мебель. Судя по шуму, где-то над нами металась целая толпа.

— Через запасную дверь, быстро! — крикнул Эйб. — Ее снаружи не отыскать.

Черный Пес метнулся в глубину комнаты, но Эйб схватил его за плечо.

— Погоди, отец! Где Джим?

Черный Пес в гневе взмахнул руками.

— Да здесь он, в кладовке. Ничего с ним не сделалось.

Эйб кинулся в мою сторону. Я изогнулся и что было сил ударил коленями по деревянной перегородке. В следующую минуту дверь распахнулась, и я выкатился прямо под ноги Эйбу.

— Мастер Джим! — воскликнул он, наклоняясь ко мне и принимаясь резать веревки. — Мастер Джим, вы, конечно, что угодно можете считать…

— Идем! — заорал Черный Пес, стоявший у маленькой дверцы, которую я не мог заметить из места моего заточения.

Мои руки оказались на свободе, и я с размаху двинул Эйбу в челюсть.

После долгого пребывания в скрюченном положении без возможности двигаться конечности мои затекли, и удар получился не из лучших. Голова Эйба мотнулась, но и только.

— Я не в обиде, мастер Джим, — проговорил он. — Наверное, я заслужил это.

— Аксель!

— Только знайте, что кое в чем я не лгал, и вы знаете, в чем. И когда-нибудь…

— Аксель, черт тебя побери!

Эйб быстрым движением перерезал веревки, стягивавшие мои ноги, а потом вскочил и побежал к отцу. Вдвоем они выскочили за дверь, а через несколько мгновений за стеной послышались быстрые шаги и голос доктора Ливси встревоженно прокричал:

— Джим! Джим, где ты?

Вечером того же дня мы с доктором Ливси сидели в трактире на другом конце Бристоля. Хозяина «Белого жернова» не арестовали: он клялся, что знать ничего не знал о делишках своего помощника, и никто не мог доказать обратного. Но о том, чтобы остаться под этим кровом, и речи не шло. Двое сообщников Бейкера было убито во время перестрелки, еще нескольких взяли под стражу. Ни Эйба, ни его отца не нашли.

Я отделался всего лишь шишкой на голове, но доктор все-таки настоял, чтобы я передохнул, прежде чем отправиться в обратный путь. Да, плавание решено было отменить, точнее — перенести до полного выздоровления сквайра. Это и к лучшему: как бы я мог уйти в море, оставив мою матушку без помощи в «Адмирале Бенбоу»?

За столом, подкладывая мне на тарелку один кусок хорошо прожаренного мяса за другим, доктор рассказывал, как он узнал о новой попытке пиратов добраться до сокровищ.

Бен Ганн проговорился ему, что напился до беспамятства после того, как его угостил Эйб Хейден, а Ливси всегда не доверял моему другу.

— Слишком уж настойчиво он расспрашивал меня об острове, Джим, — пояснил он. — Его интерес показался мне странным. Зачем было простому деревенскому парню знать, на какой широте мы побывали.

Услышав об угощении Эйба, доктор не поленился вернуться в сторожку Ганна и отыскать там бутылку джина. На ее донышке оставались сущие капли, но и по ним удалось определить, что в напиток подмешали сильное дурманящее средство. Пока бедняга Бен спал без задних ног, кто-то из пиратов пробрался в парк и во время охоты выстрелил в сквайра. Пуля подбила сразу две мишени: вывела из игры не только раненого, но и доктора Ливси. Тот заподозрил, что кто-то покушался на жизнь его друга, и решил остаться возле него. Таким образом на «Актеоне» не оказалось бы никого, кто знал меня в лицо, и Эйб легко занял бы мое место.

Кто знает, как именно пираты стали бы действовать дальше. Скорее всего, перед самым отплытием что-нибудь приключилось бы с несколькими членами команды, и замену им второпях набрали бы из первых встречных. Или же Эйб постарался бы до отплытия выведать координаты у капитана. Лестер, уверенный, что собеседнику эти данные давно известны, легко мог назвать их в разговоре. Дознаться у задержанных пиратов об их планах не удавалось: они утверждали, что оказались в «Белом жернове» по чистой случайности.

Но вернемся к доктору Ливси. Узнав, что в бутылке была отрава, он, не мешкая ни минуты, кинулся к «Адмиралу Бенбоу». Но я к этому времени уже катил в дилижансе к Бристолю, а Эйб исчез, словно провалился сквозь землю. Доктор застал в трактире только мою матушку, крайне удивленную внезапным исчезновением помощника.

Если у доктора и были какие-то сомнения насчет того, что против нас плетется заговор, то теперь они рассеялись окончательно. Пользуясь положением судьи, он быстро поднял людей и помчался следом за мной в Бристоль. Он, правда, не знал, где именно искать меня, но встретившийся ему кучер дилижанса вспомнил, что я расспрашивал про трактир «Белый жернов».

Что еще остается сказать? Рана сквайра Трелони почти затянулась. Как только он полностью поправится, мы отправимся в плавание. Похоже, проклятые сокровища Флинта не оставят нас в покое, пока мы не найдем им достойных хозяев. И это единственная причина, по которой мы решили все-таки ехать за ними: ведь теперь было ясно, что никакого лорда Вудворда не существует.

Мы отправимся в путь на корабле Абрахама Грея: он как раз вернулся из Индии и охотно согласился доставить нас на остров. Ну а пока я занят хлопотами в трактире, и мне помогает младший братишка Абигайль. Это днем, а ночами я часто лежу без сна, глядя в потолок, и мне кажется, что стоит повернуть голову — и рядом окажется Эйб, прижимающийся щекой к моему плечу. В ушах стоят последние слова, которые я услышал: «И когда-нибудь…». Я не знаю, что именно он хотел сказать. Но временами я прихожу к валунам, у которых он любовался морем, и разглядываю берег. Так делал Билли Бонс, подстерегавший одноногого моряка. Но, в отличие от него, я смотрю на дорогу, идущую вдоль моря, с надеждой.