Некоторые события нашей жизни похожи на пенный след за кормой: вода бурлит и кипит, а через несколько мгновений сливается с серебристой рябью волн, и уже не понять, проходил ли здесь могучий фрегат, или проносилась легкая шхуна, или просто рыба ударила хвостом.
След, который оставила в моей жизни «Испаньола», сохранился навсегда. Порой воспоминания о путешествии на остров сокровищ вызывали у меня холодную дрожь. Но если я когда-нибудь скажу, что это было одно из самых ужасных событий, какие мне довелось перенести, не верьте. Наверное, я сказал это в припадке хандры. Я многим обязан тем приключениям. И с их отголосками я до сих пор встречаюсь на своем пути и не знаю сам, к добру они или к худу. Имя одному из таких отголосков — Эйб. Он появился вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать. Дела в «Адмирале Бенбоу» шли на лад; даже не трогая сбережений, оставшихся после путешествия на остров, я всегда мог нанять людей, чтобы подлатать крышу, навесить новые ставни на окна или починить крыльцо. И я все чаще задумывался о том, чтобы обзавестись постоянным помощником. Матушка частенько жаловалась на ломоту в костях, и мне хотелось избавить ее от труда. Эту идею одобрил доктор Ливси, с которым я поделился своими планами.
— Когда мы уходили в плавание, вместо тебя в трактире оставался какой-то мальчик, — вспомнил он. — У него уже есть опыт, так, может, стоит попросить его?
Того мальчика я помнил, как помнил и то, что нещадно шпынял его до самого отъезда. Осталась ли у него обида на меня спустя несколько лет, я не знал, да это и не имело значения: недавно кто-то из посетителей трактира обмолвился, что этот юноша собирается жениться. Вряд ли ему оставалось дело до приработка в «Адмирале Бенбоу» вдали от дома.
Обо всем этом я сказал доктору, бросив настороженный взгляд на матушку, хозяйничавшую за стойкой. Не хотелось, чтобы она слышала упоминание о чьей-то женитьбе. Уже несколько раз за последние месяцы она заводила разговоры, вызывавшие у меня беспокойство: намекала, что хорошо бы мне было привести не помощника, а помощницу, а однажды, перебирая белье в комоде, сказала, что вот из этого полотна получились бы отличные пеленки для младенца. Я не знал, как втолковать ей, что ни одна из местных девушек мне не нравится, а мысль о том, чтобы связать себя с какой-нибудь из них брачным обетом, и вовсе заставляла меня передергиваться.
По счастью, матушка, занятая разговором со старым мистером Добсоном, ничего не заметила. Да и народу в тот день было много; гул, стоявший в зале, заглушал наши с доктором голоса.
Мой собеседник выслушал меня и задумчиво кивнул.
— Понимаю, Джим. Что же, я поспрашиваю в деревне. Может, отыщем кого-нибудь тебе в помощь.
После того разговора минуло два дня. Я почти позабыл об обещании доктора, когда ко мне обратился мистер Берк, зашедший пропустить кружечку пива после работы.
— Джим, ты, я слыхал, помощника ищешь, — обратился он ко мне, облокотившись о стойку. И продолжил, не дожидаясь ответа: — Я могу с Абигайль потолковать. Она девушка проворная, работящая. Ты ведь мою племянницу знаешь?
Абигайль я знал и, бог свидетель, не мог сказать о ней ничего дурного. Но как раз в этот момент матушка, расставлявшая рядом кружки на подносе, бросила на мистера Берка воистину ястребиный взгляд, и тот еле заметно кивнул в ответ. У меня мигом засосало под ложечкой: я смекнул, что здесь целый заговор.
— Я пока только подумываю об этом, но точно еще не решил, мистер Берк, — сказал я. — Хотя за предложение спасибо.
Матушка выразительно поджала губы, а у мистера Берка сделался разочарованный вид. Я сказал, что мне нужно принести пару бутылок из погреба, и ретировался на улицу. Там-то я и столкнулся с Эйбом.
Конечно, имени его я тогда не знал. Я вообще впервые увидел его. Одних лет со мной, примерно моего роста, он стоял у трактира и, задрав голову, разглядывал вывеску. Ветер ерошил его светло-русые волосы, и он отвел их рукой, когда повернулся ко мне. Он улыбался открыто и добродушно, как улыбаются люди, уверенные, что им все рады.
— Если это трактир «Адмирал Бенбоу», — произнес он, — то вы, стало быть, мистер Хокинс?
Я подтвердил, что это я и есть.
— Абессалом Хейден, — представился он и тотчас добавил: — Эйб.
Он шагнул ко мне, протягивая руку. Ладонь у него оказалась сильной и теплой, как будто ее согревало солнце.
— Я сам из северных краев, — сказал он. — Услышал вот утром в деревне, что вы ищете помощника.
На мгновение я почувствовал если не вину, то неловкость перед мистером Берком и все-таки охотно подтвердил, что помощник мне действительно нужен.
— Я и прибраться могу, и приготовить что-нибудь, — сказал Эйб. — А если кто из посетителей буянить вздумает, успокоить могу.
В трактире со времен Билли Бонса, да успокоит Господь его душу, буйные гости случались редко. И все-таки мне понравилось, что Эйб сразу выразил готовность справляться с некоторыми из трудностей, которые вполне могли возникнуть. А скорее всего, я так обрадовался его появлению, что готов был все услышанное толковать в его пользу.
— Большого жалованья мне не надо, — говорил между тем Эйб. — Кусок хлеба да крыша над головой — вот все, что мне нужно.
Конечно, и хлеб, и кров я готов был ему предоставить, да и плату за труды тоже. Как я уже упоминал, дела в трактире шли достаточно хорошо, чтобы я мог предложить помощнику приличное жалованье. Словом, мы с Эйбом быстро обо всем столковались. Теперь, столько времени спустя, я сам удивляюсь своей доверчивости. Я ведь даже не спросил нового знакомца, доводилось ли ему раньше работать в таких местах. Не говоря уже о том, что я ничего не разузнал о его семье. Слишком уж я был обеспокоен историей с Абби Берк. Раньше матушка просто намекала, что хотела бы меня видеть семейным человеком, но никогда еще расплывчатый образ возможной невесты не обретал черт какой-нибудь определенной девушки.
Я тут же начал знакомить Эйба с нашим хозяйством: захватил его с собой в погреб, показал, где что хранится, и, прихватив бутылки, пару вручил ему. Он был только рад, что сразу приобщился к делу.
У порога я придержал его за рукав.
— Послушай-ка, Эйб, — произнес я. — А не мог бы ты сказать тем, кто будет спрашивать, что мы с тобой еще накануне договорились насчет работы?
— Я бы с радостью, — откликнулся тот, — да я только около полудня в деревне оказался и с местными потолковать успел.
— Отлично, Эйб, тогда ты можешь сказать, что как раз в час пополудни мы с тобой обо всем и условились.
Я как раз выходил пройтись, и эти слова прозвучали бы правдоподобно.
— Скажу, раз вы так просите, — пообещал он, снова широко и простодушно улыбнувшись. — Вы мне добро сделали — неужели я в такой малости откажу?
Мы вошли в трактир. Пока Эйб с любопытством озирался по сторонам, я направился прямиком к мистеру Берку, все еще торчавшему у стойки.
— Вы, мистер Берк, простите меня, — обратился я к нему. — По правде сказать, я уже кое с кем насчет работы условился, просто не знал, не передумает ли тот человек. Но вот он пришел и подтвердил, что согласен с нашими условиями. Стало быть, и мое слово должно остаться в силе.
Ответом мне стала уязвленная гримаса мистера Берка и изумленный взгляд матушки. Эйб как раз подошел, прижимая к груди бутылки, и широко улыбнулся.
— Мое почтение, миссис Хокинс! — сказал он. — Меня зовут Эйб Хейден, к вашим услугам.
Если матушка и была поначалу разочарована, дружелюбие Эйба быстро примирило ее с крушением плана. Сдается мне, она бы не так легко сдалась, если бы вместо юного Хейдена я привел незнакомую девицу.
Эйб не подвел. Казалось, он был создан для работы в трактире. К готовке, правда, матушка его еще не подпускала, но в зале он оказался незаменим. Он носился с проворством птицы, едва ли не на ходу подливая эля в кружки и заменяя тарелки опустевшие на полные. Быстро и аккуратно сметал крошки со стола, вытирал расплесканное пиво и при этом со всеми успевал переброситься словечком. Бывало, к нам заходили утомленные или расстроенные нескончаемыми хлопотами люди. Эйб умел за считанные минуты подбодрить их веселой шуткой. Его жизнерадостность казалась такой искренней и искрящейся, что невозможно было не заразиться ею, как нельзя, находясь под солнцем, не впитать в свою кожу его жар.
