До меня действительно никому не было дела. По пути мне попались знакомые стрельцы, они на меня совершенно не реагировали. Горожане тоже не проявляли интереса. Что ж, будем надеяться на успех предприятия.

Когда я дошёл до собора, было ещё светло. Меня тут же перехватил кто-то из здешней обслуги — стукнул по плечу и недовольно замахал руками, указывая куда-то в сторону. Видимо, спрашивал, где меня носит. Я заметил у забора метлу, указал на неё и изобразил, что подметаю. Мужик одобрительно кивнул и оставил меня в покое.

Я взял метлу и, изображая бурную деятельность, начал неторопливо осматриваться на территории. Предыдущий раз я был здесь, когда допрашивал отца Бориса. Я поймал себя на том, что не помню, когда конкретно это было. Дней пять назад вроде, а такое чувство, что месяц прошёл. Чем дольше я находился на территории собора, тем больше убеждался, что мы с бабкой выбрали отличный образ. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Ну или мне так несказанно везло…

Сновали монахи и служки, чинно проходили посетители. Никольский собор был местом не для бедных, бояр за два часа я перевидал чуть ли не полдумы. Начинало смеркаться. Купола собора ослепительно сияли в последних солнечных лучах. Чем их так натирают, интересно… Я, кстати, ни разу не видел, чтобы с ними днём что-то делали, но выглядят они так, что этот блеск за версту сшибает. Очевидно, чистят ночью, с епископа станется.

Я как раз подметал у центрального входа в собор, когда на территорию въехала позолоченная карета и остановилась прямо у ступенек. Тонконогие породистые кони нервно фыркали и прядали ушами. Из собора выплыл сам епископ Никон и направился к карете. Я подвинулся и постарался мести двор как можно незаметнее. Дверца кареты распахнулась, ступеньки коснулась изящная нога в узком сапожке. И буквально через несколько секунд я получил возможность лицезреть Маргариту Бодрову собственной персоной.

Епископ подал ей руку, помогая спуститься. Боярыня благосклонно оперлась на его руку и ступила на землю. Она была в длинном платье с открытыми плечами, которые чисто символически прикрывал шёлковый шарф. В руке женщина держала сложенный веер из перьев. Я старался уловить их беседу по движениям губ.

- Безмерно рад вас видеть, мадам.

- Я вас тоже.

Сейчас на её лице не было того брезгливого выражения, которое довелось наблюдать мне. Ну так конечно, участковый милиционер боярыне не ровня. Епископ Никон приложился губами к её руке и раздражённо покосился в мою сторону.

- Прошу проследовать в мой кабинет, - он простёр пухлую руку куда-то в сторону бокового входа в собор, Маргарита кивнула.

Они так и ушли вместе. Вот что забавно, кстати: ведь до появления царицы Лидии Маргарита была по сути первой женщиной государства и вести себя привыкла соответствующе. Интересно, как она отреагировала на женитьбу Гороха? Почему-то мне подумалось, что с Лидией боярыня если и общается при необходимости, то не приветливее, чем со мной. Я даже невольно посочувствовал нашей царице. Хотя, с другой стороны, Лидочка себя в обиду тоже не даст.

Интересно, кстати, с чего вдруг Маргариту принесло в собор? Ну то есть нет, я не удивлён, что она знакома с епископом, его вся здешняя аристократия знает. К тому же он наверняка крестил Лариску. Но всё равно странно как-то… Одна, без мужа (который, кстати, пропал) она на ночь глядя едет к епископу и уединяется с ним в кабинете, чтобы скрыться от лишних ушей. Не глаз, заметьте, - я не думаю, что Маргарита изменяет мужу с епископом Никоном, это уж совсем глупость была бы. Но вот что такое они за закрытыми дверями собираются обсуждать…

Я не мог последовать за ними, потому что моментально привлёк бы внимание. Но сам факт того, что у Маргариты какие-то дела с епископом, - это, пожалуй, стоит отметить. Я изобразил самое дурацкое выражение лица, на которое был способен, и продолжил подметать, незаметно подбираясь к той двери, которую мне, основываясь на Васькином отчёте, описала бабка.

Дверь я действительно нашёл легко. Она была спрятана между выступами в стене собора так, что шмыгнуть туда, скрывшись от людских глаз, не составило бы труда. Из-под двери явственно веяло земляным холодом. Понятно, почему её кошки не любят… Я скосил глаза: на двери висел здоровенный амбарный замок.

Ну это, положим, не проблема. Сразу после первого своего дела здесь я отправился к кузнецу с чертежом отмычек, которые были у нас в отделении в период моей службы в Москве. Через неделю я получил точную их копию за умеренную плату. Подозревая наличие замка, я предусмотрительно взял эту связку отмычек с собой. Я должен был лишь дождаться темноты: почему-то фонари здесь не включают заранее — ждут, когда окончательно стемнеет. На всё у меня будет минут десять, пока освещение зажгут по периметру, и я искренне надеялся, что этого мне хватит.

Безмятежно размахивая метлой, я ждал ещё примерно полчаса. В этом углу двора было совершенно пустынно — наверно, именно потому, что здесь находится дверь в подвал. Никаких других сооружений поблизости не строили, сюда никому не было нужно. В скором времени появилась боярыня — села в карету и укатила. Затем уехал и епископ. Было совсем темно. Я заметил, что в сторону забора направляются два паренька с лампой. Идут зажигать фонари. Пора!

Я резво шагнул между выступами стен и в полной темноте принялся подбирать отмычку к замку. Неподготовленному человеку такое бы в жизни не удалось, но я это уже делал пару раз ещё в своём мире. Чем только милиционеру не приходится заниматься по ходу службы! За моей спиной зажёгся первый фонарь. Это дало мне стимул работать быстрее. Фонарщики продвигаются по периметру собора последовательно и до меня дойдут ещё не скоро, но и медлить я не могу. Я быстро перебирал отмычки. Замок был какой-то странный, не из тех, какие можно добыть у любого кузнеца, но ведь и я не лыком шит.

Наконец мне повезло – одна из отмычек подошла просто идеально. Я провернул её, замок щёлкнул и открылся. Ночью его отсутствие вряд ли заметят, и о том, что дверь открыта, станет известно только утром. А я, как вы помните, надеялся, что к утру успею закончить. Я тихо открыл дверь, взял замок с собой, чтобы не валялся на земле, и шагнул в сырую темноту подвала. Дверь бесшумно закрылась за моей спиной.

***

Пару минут я привыкал к окружающей меня темноте. Конечно, во дворе тоже был далеко не полдень, но всё же темнота на земле и темнота под землёй – вещи совершенно разные. Поскольку необходимости изображать глухого больше не было, я вытащил из ушей восковые шарики и прислушался. Где-то неподалёку капала вода. Звук ударяющихся о землю капель был, пожалуй, единственным, что нарушало окружавшую меня тишину. Надеюсь, я здесь один.

Разумеется, я не боялся подземных монстров. Если бы на меня внезапно выскочил зомби, я бы, думаю, смог его одолеть с помощью пары приёмов кун-фу. Но всё равно мне было сейчас не по себе. Не боялся, но нервничал ощутимо. В конце концов, я обычный человек, а на нас в последние дни столько всего свалилось, что я скоро от своей тени буду шарахаться.

Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я смог рассмотреть уходящие вниз крутые ступени. Кстати, не земляные – каменные. Эти подвалы действительно строили на совесть. Перил не полагалось, пришлось спускаться, держась за стены. Если я навернусь и сломаю ногу, это будет, наверно, самое нелепое, что могло со мной случиться в этом мире. Даже превращаться в зайца было не так обидно. Поэтому спускался я медленно.

Лестница была крутой и очень длинной, у нас в Москве, наверно, метро так глубоко не копают. Я полз по ней, наверно, с полчаса, прежде чем увидел снизу слабый свет. А вскоре лестница закончилась, и я оказался внизу. Я сразу узнал то самое место, которое мы с бабкой видели в воспоминаниях отца Алексия. Подвалы Никольского собора были сооружением монументальным, их масштаб поражал сразу и в самое сердце. Что-то подобное описывалось в рыцарских романах, которыми я зачитывался в школе. Средневековьем здесь прямо-таки веяло.