И знаете, что ещё меня поразило? Как бы широк ни был ход, но развернуться в нём коням с каретой было невозможно. А это значит, что по достижении конечной точки маршрута коней распрягали и вели на другую сторону, где снова ставили в упряжку. Как на железной дороге, когда локомотив перегоняют с одного конца состава на другой. Ага… а значит ли это, что в конструкции кареты должно быть что-то особенное? Как минимум места для кучера с обеих сторон. А тормозные рычаги? Я попытался себе это представить. Получается, и тормозные рычаги – с обеих сторон, и кожаные подушки, которыми, как я видел, здесь тормозят на спусках, - тоже. Или этот экипаж не ездит по длинным спускам? Или клинья? Я запутался.

Шли мы долго. Картина оставалась прежней: перекрещивающиеся следы колёс, отпечатки конских копыт. Время от времени я прислушивался, но никаких посторонних звуков не улавливал: вода нигде не капала, к тому же здесь мы совершенно точно были одни. Тишину подземного хода нарушало лишь тихое шуршание наших шагов.

И кстати. Я не сразу, но догадался поднять голову и осмотреть потолок. Своды подземного хода были укреплены толстыми деревянными брусьями, на которых лежала деревянная же сетка. Вся эта конструкция, пусть и была довольно допотопной на взгляд человека из двадцатого столетия, предотвращала возможное обрушение хода. Его строили вдумчиво и очень тщательно, он должен был прослужить явно не неделю.

- Ребята, посветите, - вновь попросил я и торопливо отметил в блокноте следующее: попытаться выяснить, кто его строил. Не может же так быть, что подобное сооружение возводилось в полнейшей тайне, как минимум квалифицированных мастеров нанимали – а их в городе не так много. Или много? Учитывая количество подземных ходов в нашем деле.

Я не знаю, как долго мы шли, - по моим подсчётам, часа два точно. Митькин факел давно погас, и мы зажгли новый. Я похвалил стрельца за предусмотрительность: он ведь мог принести вообще два, и тогда в один прекрасный момент мы бы остались в кромешной темноте. Хорошо ещё, что ход один, без ответвлений, - только лабиринта нам не хватало.

Наконец впереди забрезжил дневной свет, и мы, уже порядком утомлённые густой темнотой вокруг, чуть ли не бегом рванули на выход. Я постарался воззвать к предусмотрительности моих спутников: если мы выскочим, как черти из табакерки, то наши глаза не успеют адаптироваться к свету. Пару минут мы будем крайне уязвимы. А тут, представьте, шамаханы! В прошлый раз мы с Митькой в аналогичной ситуации едва на них не напоролись.

Наше подземное путешествие закончилось.

***

- Кхм… а где это мы? – я выглянул и осмотрелся, пытаясь понять, куда нас занесло. Мои спутники тоже вышли. Подземный ход заканчивался в поросшем молодой травой холме на окраине леса. На первый взгляд место было мне не знакомо. Судя по удивлённым взглядам стрельца и Митьки, им тоже. Да, это вам не Гадючья горка…

Там-то сразу всё было понятно, начиная с названия. А тут – ничего подобного, обычно всё. Обычно. Сырая от талого снега земля, крошечные солнышки мать-и-мачехи среди сухой прошлогодней травы. И молодая свежая зелень. Лес тоже выглядел вполне приветливо. Мы переглянулись. Единственным разумным вариантом, который мне виделся, было идти по колее и дальше, благо она была отлично накатана.

Недостатком плана мне казалось то, что из леса нас было видно как на ладони. Если кому-то вздумается на нас напасть, у нас возникнут проблемы. Но, с другой стороны, во-первых, не по-пластунски же нам ползти, а с другой, это место не выглядело как приспособленное к скрытой атаке. Было очень похоже, что карета просто выезжала из-под земли и, нигде не останавливаясь, следовала дальше вдоль опушки. Просто потому, что нужно же где-то выезжать.

Солнце висело над горизонтом угрожающе низко. Я обещал бабке быть дома до темноты и надеялся, что смогу исполнить это обещание. А там кто его знает, куда нас занесло и как выбираться. Возвращаться я смысла не видел, нужно проследить весь путь. Мы были далеко за городом, я даже стену не видел. Пока мы шли, я пытался хотя бы примерно прикинуть длину хода. На Стекольной площади мы были часа в два. Под землёй шагали быстро – никому не хотелось задерживаться, из чего я делаю вывод, что наша средняя скорость была километра четыре в час уж точно. А сейчас сколько? Судя по положению солнца над горизонтом, часов семь вечера. Я удивлённо присвистнул: вот так да!

Ещё около часа мы просто шли. Молча и сосредоточенно – мы все устали от этого путешествия. Признаться, я надеялся, что наша вылазка окажется короче. Но колея не кончалась. Слева по-прежнему был лес, справа холмы, а впереди – солнце, наполовину скрывшееся за горизонтом. В город до темноты мы явно не успевали. Чёрт возьми, бабка наверняка уже волнуется.

А вскоре солнце скрылось совсем. Это отнюдь не прибавило нам оптимизма.

- Так, всё. Перекур, ребята, - я отошёл с дороги в сторону и сел на первую попавшуюся кочку. Мне это начинало не нравиться. Мои спутники уселись прямо на землю. Я огляделся: в вечерних сумерках пейзаж изменился, но всё же… какое-то странное, липкое ощущение не отпускало меня последние полчаса. Мне начинало казаться, что мы ходим по кругу.

Но это невозможно, потому что шли мы строго по колее. Чёткие следы колёс никуда не сворачивали. И всё-таки я каким-то шестым чувством понимал, что мы заблудились. Мы удалялись от города и по идее в скором времени должны были выйти хоть на какую-нибудь, но дорогу. Но эта колея, похоже, существовала сама по себе, без привязки к окружающей действительности. Слева лес, справа холмы, перед нами – следы колёс. Больше ничего нет.

Неожиданно я вспомнил мельницу у запруды, где имел незабываемую встречу с чёртом. Там тоже была иллюзия в чистом виде. И дорожка к мельнице отсутствовала, и меня, пока я там находился, никто не мог обнаружить. Словно я перестал существовать для этого мира. Сейчас меня накрыло что-то похожее. Так, лейтенант Ивашов, не сметь поддаваться панике!

- Как вы думаете, где мы находимся?

Я первоначально хотел спросить иначе: вам не кажется, что мы заблудились? Но вовремя спохватился – ещё не хватало, чтобы мы все начали трястись от страха. Один уж я как-нибудь потерплю. По идее, под городом мы прошли по хорде, соединяющей северную окраину с западными воротами, и теперь шагаем строго на запад. Но вот… куда?

Стрелец недоумённо пожал плечами.

- Странное место какое-то, Никита Иваныч. Вот ровно на тот свет шагаем. Вроде ж спокойно всё – ни ворога тебе, ни ловушек каких, а душа не на месте. Сначала нормально всё было, а потом… ровно кругами ходим.

Я кивнул. Значит, не я один это чувствую.

- Но колея никуда не сворачивает, - я попытался рассуждать вслух. Если мы действительно ходим по кругу, то рано или поздно вернёмся к тому месту, откуда начали. Единственное, чего мы не предусмотрели, - так это взять с собой еды. Я бы не отказался перекусить – особенно в свете того, что мы прошагали пешком около двадцати километров. Я покосился на Митьку – тот и вовсе начал отрубаться. Оно и понятно, наш младший сотрудник в это время уже давно спит. Чёрт возьми, куда ж меня занесло-то опять!

- Митя, не спи, - я толкнул его в бок. – Мы ночевать тут не останемся. Хотя…

Я мысленно прикинул. Если мои ощущения верны и мы всё-таки попали в некую пространственную петлю, то торопиться нам уже некуда. Вернуться в отделение я и так не успел, операцию по моему внедрению в Никольский собор можно отложить до завтра (пусть мне этого и не хотелось, но куда деваться?), так что мы с чистой совестью можем отдохнуть. Разве что кого-то нужно оставить на страже.

- Никита Иваныч, по темноте идти не дело, - подтвердил мои мысли стрелец. – Ночью бесы особо сильны, рассвета дождаться надобно. Уж ежели они власть свою над нами испытывают… - и он горячо перекрестился.

- Это не бесы, - раздражённо буркнул я. Если б они – гораздо проще бы всё было. А тут мы даже не знаем, с кем (или чем?) имеем дело. Всё следствие совершенно дурацкое. Куча подземных ходов, вместо смертей воскрешения, а вместо преступника – святой праведник. И боярин пропал – вот можно было проявить сочувствие к усталому милиционеру и пропасть в другое время?