Лангвидэр – принцесса, Нанда прислуживает принцессе. Но, великий Торн, смилуйся и позволь вернуть короля Эволдо. Это мысль чаще других посещала Нанду за первый год чужеземки на троне королевства Эв.

Опираясь на руку служанки, Лангвидэр медленно встала. Кроме Ореса Нао, в их уединенном крыле других посетителей не было. Когда количество голов в коллекции принцессы перевалило за десяток, Нанда распорядилась переоборудовать одну из комнат в будуар, вдоль двух стен которого расположились высокие закрывающиеся ящики. Не видя необходимости в дополнительных мерах безопасности, Лангвидэр открывала эти ящики одним ключом. В том, что ключ от всех ее голов был подарен ей Оресом Нао, женщина не видела никакого особого символизма – ей было просто всё равно. Алый рубиновый ключ украшал ее запястье, позволяя подданным безошибочно узнавать принцессу, владевшую чудодейственной способностью менять собственную внешность.

Ведя принцессу к будуару, Нанда потерянно молчала. Лангвидэр же, даже получив возможность говорить по-эвийски, пользовалась ею лишь для коротких рубленых приказов и нескольких безразличных фраз, которыми она общалась со своей служанкой. Она ненавидела страну Эв и всё, что было с ней связано. Женщина с островов уже не помнила родной язык, и это еще больше усугубляло отторжение. Сейчас, спустя год, Нанда понимала, что ее надежды были напрасными: материк никогда не станет принцессе домом.

В Анардаху очередной конфликт. Нанда узнала об этом с большим опозданием, когда новостью уже гудел весь двор. Прислуга сходилась во мнении, что события прошлого года повторятся с новой силой – и будут повторяться до тех пор, пока у власти находится Орес Нао. А у него, говорят, жена была родом из Анардаху… Об этом перешептывались особо болтливые горничные, постоянно озираясь, ибо тема негласно находилась под запретом. Не то чтобы Нанде было дело до далеких северных земель – центром ее вселенной оставалась принцесса Лангвидэр – но даже ей, семнадцатилетней девчонке, происходящее казалось верхом неосмотрительности. За свою давно сбежавшую жену Орес хочет втоптать Анардаху в грязь.

«Ваше высочество, это слишком опасно». Опрометчивые слова едва не сорвались с ее губ. Если однажды случится так, что группа отчаянных смельчаков решится выступить против Ореса Нао, его неминуемо привлекут к ответственности. Ему припомнят северную землю и отправляемые туда, как в прорву, армии. А он будет отбиваться, он не такой человек, чтобы покорно молчать, принимая выдвигаемые обвинения. Ни один из указов касательно безжалостного уничтожения повстанцев не подписан им самим. Имя Ореса Нао вообще ни разу не упоминалось рядом с названием Анардаху. В чем в таком случае его можно обвинять? Опытный игрок, он выкрутится. Принцесса – не сможет. Не в его полномочиях в принципе решать, с кем и как должна воевать эвийская армия. Тысячи погибших солдат и мирных жителей, голод и разоренная земля – они на совести женщины со сменными головами.

Это слишком опасно. За его личную неприязнь отвечать придется ей.

Нанда скорее откусила бы себе язык, чем согласилась бы произнести это вслух. Сдерживал ее не страх перед королевским советником, а то, что именно от него зависело благополучие принцессы Лангвидэр. Одно его слово – и женщина осталась бы без своих голов, без роскоши дворца и бесчисленных цветущих магнолий. Рисковать спокойной жизнью принцессы во дворце Нанда не была готова даже ради спасения невинных жизней. Ее, по большому счету, тоже не волновал внешний мир – ее миром была Лангвидэр.

Им придется за это отвечать. Нанда смирилась с таким положением вещей через несколько месяцев после коронации принцессы. Когда-нибудь, в необозримом будущем, не сейчас. И уже тогда она сумеет спасти свою принцессу, как не смогла спасти от топора, занесенного рукой королевы. Но насколько же легче жилось при короле Эволдо…

Нанда толкнула дверь в будуар. Зеркала, покрывавшие свободное от ящиков пространство стен, мгновенно заиграли отражениями. Сколько раз Нанда видела эту картину: Лангвидэр, менявшая головы по несколько раз в день, и она, служанка, не отходившая от госпожи ни на шаг. Две фигуры множились в зеркалах. Женщина вытянула руку, алый ключ закачался на запястье. Нанда осторожно стянула ключ с ее руки и направилась к ящикам. Лангвидэр, медленно неуверенно ступая, направилась следом.

Ее руки снова не сразу касаются шеи. Она сдергивает голову неосторожно и резко, даже не расстегивая ошейник. Перед тем как убирать голову в ящик, нужно вытащить цветы – они вянут непростительно быстро. Перерубленная шея точно встает в тёмную подставку. Без маленькой шустрой служанки не было бы этой коллекции. Нанда как никто другой знает, какие головы желает носить эвийская принцесса. Все они чем-то похожи на ту, первую, с длинной светлой косой и полыхающими ненавистью глазами. Во всех них есть что-то неуловимо-общее.

- Госпожа, что вы желаете надеть сейчас?

Нанда давно перестала удивляться абсурдности этой ситуации. Она помогает госпоже выбирать голову, как раньше помогала выбирать платья. Лангвидэр равнодушна к нарядам. Она любит белый цвет – это всё, что Нанде известно о вкусе принцессы в одежде. И этого более чем достаточно, Нанде кажется, что, принеси она принцессе какие-нибудь произвольно взятые лохмотья – и Лангвидэр не заметит разницы. Сменные головы… и магнолии. Оглядываясь назад, Нанда не всегда может справиться с невольно охватывающим душу страхом: женщина, которая носит эвийскую корону, не заслужила такой участи. Она не сделала этой стране ничего, за что ее следовало обречь на бесцельное существование тела с тридцатью сменными головами.

Нанда приносит ей головы. Принцесса ни разу не спросила, откуда они с такой легкостью появляются в руках маленькой служанки, но Нанде кажется, что в такие моменты госпожа радуется. От пленницы с островов осталось лишь тело, голова исчезла в неизвестном направлении. Тело не сохраняет воспоминаний. Лангвидэр научилась стоять без головы. Нанда привыкла видеть ее и такой. Голова молча косится со своей подставки.

- Открой мне средний ряд, - она наконец размыкает губы. Нанда послушно кивает и разворачивает голову так, чтобы та видела ящики – их тридцать, и они располагаются на двух стенах по десять в каждом ряду.

Дверцы ящиков бесшумно открываются алым ключом. Нанда уже не вздрагивает от того, как оценивающе впиваются взгляды отрубленных голов в ее фигуру. Когда-то у них у всех были разные характеры, полноценные личности. После смерти они сумели сохранить лишь то, что испытывали в ее момент. Кто-то – гнев, кто-то – удивление. Растерянность, безразличие, облегчение. Их лица застывали в определенный момент и больше не менялись. И вместе с тем тридцать ящиков принцессы Лангвидэр были царством обреченности.

Нанда отступила назад, окинув взглядом открывшийся ряд. Она помнила каждую, могла безошибочно перечислить, при каких обстоятельствах встретила женщин, ставших ее жертвами. Нанда училась быстро. А принцесса любила новые головы.

Они молчали, лениво моргая, и длинные ресницы ложились густыми опахалами. Нанде больше не хочется бежать от них. Она обняла принцессу за талию, давая привычную опору. С каждой из этих голов Лангвидэр красива. Издалека.

- Нанда, я хочу голову этой девочки. Она будет чудесно смотреться, если ее причесать и украсить цветами.

- Моя госпожа, я могу пойти за ней сейчас же, - Нанда гладит принцессу по спине, не поднимаясь выше плеч. Она всё еще не может заставить себя касаться перерубленной шеи. Голова на подставке медленно закрывает глаза.

- Нет, Нанда. Девочка должна повзрослеть.

- Госпожа, это опасно. Она не хочет оставаться в Эв, мы не можем ее удержать. Разве что… - неожиданно пришедшая мысль пронзает Нанду, словно током. Если поместить девочку в некое изолированное пространство и путем дурманящих отваров заставлять ее мозг продолжать похождения в реальности. Несколько лет подряд. До тех пор, пока ее голова не станет достаточно взрослой для того, чтобы принадлежать принцессе Лангвидэр.