- Он не отпустит эту землю. Он зальет ее кровью, будет гнать сюда новых и новых солдат, найдет способ бороться с нашими болотами. Но не отпустит… Я еду в столицу, - мужчина неожиданно резко сменил тон. Сова встревоженно захлопала крыльями. – Пока отсюда еще хоть как-то можно выехать. Если я отправлю послов, он не станет слушать. Есть надежда, что мне удастся убедить его это прекратить. В конце концов, самое ценное, что у меня есть, - это моя жизнь. А ее я готов отдать в обмен на мир на этих землях.
Птица беспокойно топталась по ветке. Человек протянул руку, погладил ее по голове.
- Я знаю, что тебе это не нравится, но выхода нет. Пока у власти был Эволдо, мы могли не бояться. А теперь… хочешь не хочешь, а бояться нас принуждают. Я не готов жить, постоянно оглядываясь по сторонам и не зная, что будет завтра. К тому же не думаю, что переговоры могут быть настолько опасны. Я возьму только меч и двоих людей для охраны, пусть видят, что мы приехали с мирными целями. Я вернусь, обещаю.
Птица отодвинулась, расправила крылья и неслышно поднялась в воздух. Через пару минут она скрылась в лесу. Человек проводил ее взглядом и, погруженный в размышления, направился в ту же сторону. Если не поторопиться и не выехать из Анардаху до полудня, потом может быть поздно. Стратегия ведения карательных операций на северной земле вряд ли поменяется с прошлого раза. Войска входили не только на территорию Анардаху, хорошо вооруженные отряды расквартировывались вдоль границ – уничтожать возможных дезертиров собственной армии и безжалостно перехватывать местных жителей, пытавшихся покинуть провинцию. Королевский советник Орес Нао очень не любил Анардаху.
Большая пятнистая сова неслышным призраком скользила вдоль границы. Все, кто видел ее, сходились во мнении, что на залитой кровью земле у этой птицы есть какое-то невыполненное дело. Она не пересекала границу, держась в отдалении, с высоты наблюдая, как, поднимая пыль, по двум дорогам, ведущим на север, движется эвийская конница, катятся пушки и марширует пехота. У Сентабы был ее розовый туман, от которого, как говорили, умер Его величество. У Карсальи – неприступные крепости, поднимавшиеся по склонам Короны Мира. У Гаялета – здравомыслие Огару, приказавшего армии вовремя сдаться. У Анардаху не было ничего. Лорд Унхева, мятеж которого спровоцировал все последующие события, уехал в Ринкитинк. Объединенная армия королевства Эв смело марширует на север, и навстречу ей ведет оккупантов внук сбежавшего правителя. Человек, который подписывает указы рукой принцессы, не оставит от этой земли ничего, кроме пыли. Не спасут ни болота, разверзавшиеся под ногами солдат, ни попытки организовать оборону.
Давным-давно, еще в человеческом обличье, она молилась за дорогих ей людей.
3
- Разумеется, нет, у принцессы одна голова, - Орин удивленно вскинула брови. Дороти смущенно потеребила подол юбки. Еще утром пойти к хозяйке поместья с вопросом «меняет ли принцесса головы» не казалось ей настолько странным. Сейчас же Дороти чувствовала себя безумно глупо. Ну в самом деле, разве может здравомыслящий человек представить, что кто-то – пусть даже могущественный колдун – способен снимать с шеи одну голову и надевать на ее место другую. – Конечно, ходят разные слухи, всё же наша принцесса взошла на трон совсем недавно, люди не успели достаточно хорошо ее узнать. Но голова у нее определенно одна, за это я ручаюсь. А откуда ты вообще это взяла? – в свою очередь полюбопытствовала женщина. Дороти продолжала теребить оборки на юбке.
- Моя курица, Биллина… она бродила ночью по саду и пришла под окно комнаты принцессы. Вот Биллина и рассказала, будто видела, как на принцессе была другая голова, а та, с которой ее видела я, стояла рядом, как пустой кувшин, - доверчиво поведала Дороти.
Отсмеявшись, Орин посоветовала ей не придавать особой веры воображению кур, пусть даже желтых, а больше полагаться на собственное видение мира. У одного человека не может быть несколько голов. Дороти краснела от стыда, чувствуя себя глупой фантазеркой, однако сейчас, спустя несколько часов после их утреннего разговора с Биллиной, неожиданно поняла, что уверенность курицы в собственных наблюдениях посеяла в сердце семена недоверия. Даже если отбросить этот вопрос с головами принцессы, оставался один момент, который девочка желала бы прояснить. Лангвидэр и ее служанка, находясь в комнате одни, уверенные, что их никто не слышит, обсуждали ее, Дороти, голову. А перед этим Нанда настойчиво интересовалась, не желает ли фея Дороти остаться в Эвне. Зачем она им? Да, она фея, чей домик упал на ведьму Востока, ее чтят в стране Оз, но здесь, в Эв, она никто. И это скорее чудо, чем закономерность, что служанке принцессы Лангвидэр было знакомо имя канзасской путешественницы. Но ведь не из-за домика же она их заинтересовала! Кому какое дело – здесь, на побережье, за пустыней и горами – чьим был этот домик, они даже могут не знать, кто такая ведьма Востока. Да и скорее всего не знают. Дороти была представлена принцессе как гостья Орин, не как фея из страны Оз. Так чем ее скромная персона могла заинтересовать эту странную женщину с неподвижным лицом?
Биллина могла приврать, могла чего-то не понять, но ее подозрения не возникали на пустом месте. Дороти пожалела, что утром была с курицей излишне резка. Возвращаясь к событиям прошлой ночи, девочка невольно вспомнила появившегося на балу человека, вслед за которым вышли из зала Орин и ее отец. Однако внезапно появившееся осознание, что Орин практически наверняка не скажет правду, отговорившись первым попавшимся незначительным пустяком, заставило Дороти промолчать. Она оставила хозяйку поместья одну и, решив разыскать Биллину и извиниться перед ней, отправилась во двор. Курица последнее время в основном пропадала там в обществе павлина.
Однако во дворе Биллины не оказалось. С океана дул легкий ветерок, и Дороти, решив немного изменить первоначальные планы, пешком отправилась по длинной улице вдоль ровно выстроившихся особняков. Миновав шлагбаум, девочка свернула на дорогу, ведущую к берегу. По этой дороге несколько дней назад она пришла в столичный пригород, чтобы начать понемногу знакомиться с его обитателями. Теперь Дороти с уверенностью могла себе сказать, что почти преодолела страх перед четырехногими существами – во всяком случае, узнала их слабые места. Колесуны могли передвигаться только по ровной поверхности, так что в случае чего Дороти могла, как и в первый раз, забраться на ближайший холм, а потом пригрозить, что, если она не вернется, Орин станет ее искать. Это было еще одним уязвимым местом невоспитанных существ: они боялись Орин до дрожи в коленях.
Осматриваясь по сторонам, Дороти бодро шагала в сторону океана. Блеск фиолетовой воды притягивал, словно магнитом. Дядя и тетя вновь назовут ее выдумщицей, стоит лишь заикнуться о фиолетовой воде. Но какой смысл что-либо придумывать, если океан Нонестика существует на самом деле? Башмаки Дороти быстро покрылись кирпичной пылью, так что ей казалось, что и она, выросшая в Канзасе, может прикоснуться к радуге волшебного мира. Здесь, на берегу океана, даже сменные головы принцессы становились чем-то незначительным. Дороти не сразу заметила, что мимо, не обращая на нее никакого внимания, движется небольшой отряд колесунов. Впервые Дороти увидела их женщин – таких же костлявых и нескладных, как мужчины, разве что ярко накрашенных и одетых в пестрые платья с короткими юбками. Колесуны в мрачном молчании ровно скользили вперед. Впервые, если не считать времени, когда эти существа тянули колесницы Орин, Дороти не слышала от них уже ставших привычными воинственных воплей. Подобная сдержанность для колесунов была не характерна. И Дороти, с привычным ей состраданием, забыв о том, что отряд этих типов напал на нее в первый же день ее пребывания на материке, не могла не вмешаться.
- Господа колесуны, добрый день! У вас что-то случилось? – вежливо поинтересовалась она у удаляющихся спин. Колесуны начали останавливаться настолько резко, что, кажется, даже наезжали друг на друга. Наконец весь отряд развернулся, и десятка два пар глаз хмуро уставились на девочку. Дороти мигом пожалела, что вообще подала голос. Но разве дядя не учил ее, что нужно помогать попавшим в беду? Да и Озма поступила бы точно так же. Колесуны бесцеремонно рассматривали замершую на обочине дороги Дороти.
