Нанду пугала эта незримая воля. Ей хотелось, как в детстве, зарыться лицом в подушку, в спасительной темноте исчезая для страшного взрослого мира. Но выбора у нее не было, она решительно отгоняла предательское желание оставить Лангвидэр и не вспоминать об этой женщине, волосы которой были словно пропитаны запахом магнолий.
Принцесса больше не задавала вопросов. Нанда кусала губы, следуя за ней по хорошо знакомым коридорам в дальнее крыло дворца. Огромное здание встречало непривычной тишиной, его обитатели еще не до конца свыклись с мыслью, что вместо короля, его жены и наследников у них осталась теперь лишь пленница с островов, женщина, которая не расстается с жемчужным ошейником и обладает способностью менять собственный облик. А слухи по дворцу распространялись быстро. Лангвидэр, надевая корону, желает выглядеть эвийкой, дабы не шептались о чужеземке на троне столь же рьяно, как обсуждали на протяжении долгих лет гномью кровь Эвьен.
Эвийский облик принцессы был не менее привлекательным, чем появившаяся впервые в королевстве темноглазая пленница. Лангвидэр красива с любым лицом, даже с тем, на котором застыло задорно-удивленное выражение, а в искрящихся зеленых глазах плещется затаенное безумие. Рыжая эвийка очаровательна издалека. В ее волосах, убранных на столичный манер, венок из белых роз.
2
Еще при короле Эволдо страна лишилась одной из самых развитых своих провинций. За последние сутки к ее потерям добавились еще три. Принцесса Лангвидэр принимала в свои руки весьма урезанное в границах королевство. На пленницу с островов соглашались далеко не все, однако теперь в дело вновь вступала армия: Эвна была оцеплена, все основные выезды перекрыты сторожевыми отрядами. На церемонии коронации, помимо оставшейся в столице знати, присутствовала практически вся военная верхушка. Торжественная церемония напоминала государственный переворот.
Впервые с момента переноса столицы в Эвну передача власти осуществлялась на побережье. Для этого полагалось ехать в предгорья, в Эвейят, и никому и в голову не пришло бы менять устоявшуюся традицию, если бы не вмешался Орес Нао. Он лишь бросил быстрый взгляд на женщину, что тяжело повисла на плече своей маленькой служанки, и отрицательно покачал головой.
- Куда-то ее везти – она по дороге развалится. Собирайте всех в тронном зале, - распорядился королевский советник и исчез до самого начала приема. Единственный среди всех присутствующих, он знал наверняка, что представляет собой принцесса, способная, по общему убеждению, менять собственный облик. Орес молчал по одному ему известным причинам.
Молчал Меремах. Он видел свою пленницу в дворцовом саду: стоя в двух шагах от него, она ломала нетвердыми пальцами высокий жемчужный ошейник. Возможно, женщина с островов и спасет страну от окончательного раскола, но ведь она… ее же казнили, у нее перерубленная шея и какими-то чарами приставленная голова. На троне Эв кто только не сидел, но все предыдущие были хотя бы живыми. В зеленых глазах чужой головы застыли искорки смеха. Меремах не хотел для нее такой участи – ни когда вез ее на своем корабле в подарок королю, ни теперь. Ее должны были просто похоронить, вроде бы там, на своих островах, они верят в перерождение. Но ее удержали в Эв. Каким образом это было сделано, адмирала не интересовало, он ничего не понимал в колдовстве. Голова женщины катилась по заливаемому кровью помосту – принцесса Лангвидэр идет к королевскому трону, и на плечах у нее чья-то чужая голова. Это было гораздо хуже, чем просто смерть.
Молчал генерал Маттаго, знавший о судьбе принцессы меньше всех. Он не видел ее со дня казни, однако именно он, поверив странным полунамекам Меремаха, отыскал в бумагах короля договор о перераспределении власти. Именно он и сформулировал окончательно эту идею, для простоты картины веря в то, что Лангвидэр жива. Однако продуманный до мелочей план упирался в то, что вместо чужеземки, так не похожей на эвийских женщин, их глазам предстала рыжая девица, которую никто раньше во дворце не видел. И все почему-то были уверены в том, что именно это – принцесса Лангвидэр, внезапно открывшая в себе способность менять облик. Хотя, по большому счету, генералу было безразлично, как она выглядит, даже если вместо собственной головы ей приставили чью-то еще. Женщина обводила присутствующих смеющимся взглядом.
«Совет одиннадцати провинций королевства Эв…» Маттаго задумчиво покачал головой. Так почти четверть столетия назад читали перед Эволдо.
- Совет семи провинций королевства Эв…
… за исключением этой проклятой Карсальи, Гаялета, Вей-Вамаре и северной глуши Анардаху. Прозвучавшее новое количество регионов королевства непривычно резануло слух. Маттаго нахмурился. Его недовольство разделяли многие. Провинций в стране одиннадцать. Одна из них уже стоила королевству трети сухопутной армии и потери всех членов правящей династии. Если оставить джинксландцев в покое – десять, никак не меньше. Маттаго мрачно улыбнулся: неразбериха с властью расплетется – появится время усмирить этот стихийный всплеск провинциального самосознания.
Над головой женщины подняли традиционный золотой венец. Солнце блестело на его зубцах и терялось в рыжих волосах принцессы. Почему ни у кого не возникло сомнений в том, что именно она – та самая пленница, привезенная Меремахом с далеких островов, затерянных в океане Нонестика? Она выглядела совершенно иначе. Да у нее, раз уж на то пошло, кожа разного оттенка! Генерал обвел толпу внимательным взглядом. Оставшиеся министры мрачно переговаривались, однако никто даже не пытался возразить. Им безразлично, кто будет на троне, противостояние еще не окончено. За короткий период, в течение которого трон королевства был пуст, они успели почувствовать вкус самостоятельности.
Задачу облегчало лишь то, что между собой главы регионов не смогут договориться, даже если от этого будут зависеть их жизни. Поставить их на колени поодиночке гораздо проще.
Женщина по одной вытягивает из прически розы. Медленные неловкие движения бросаются в глаза, один из стеблей ломается, дергая за собой длинную прядь. Остальные цветы снимает маленькая служанка, и на голову принцессы опускается корона. Лангвидэр молчит, на ее лице по-прежнему застыло веселое удивление – издалека она очаровательна. В истории королевства Эв это одна из самых странных церемоний: устоявшийся ритуал не проводится в Эвне, его место в старой столице. Власть переходит к женщине, которая получила право на нее посредством череды случайных совпадений. Ощущение неправильности происходящего усиливалось задорно улыбающимся загорелым личиком над плотным жемчужным ошейником. Этого обряда не должно было быть. Все присутствующие, начиная от королевского советника и заканчивая последним лакеем, старательно делали вид, что так и было задумано.
- Ты берешь в свои руки власть в королевстве, - глухо прозвучало откуда-то сбоку. Орес скосил глаза: Ксефалай. – Держи ее так, чтобы не давать повода сомневаться в тебе.
Женщина медленно повернула голову. Тяжелая корона оттеняла яркие волосы, казалось, по плечам Лангвидэр струятся солнечные лучи. Советник сдержал улыбку. В этом уязвимое место совета министров: они ни за что не снизойдут до того, чтобы договариваться между собой. Эволдо держал их вместе, и, едва почувствовав свободу, они рванули каждый в свою нору. Они не обладают необходимыми ресурсами, чтобы действовать поодиночке, - на это способны в нынешней ситуации лишь джинксландцы. Никто из оставшихся провинциальных феодалов так и не решился задать вопрос, буквально повисший в воздухе: почему все непоколебимо уверены, что именно это – принцесса Лангвидэр. У нее другое, эвийское лицо – а ведь она рождена даже не на материке. Им стоило лишь объединить усилия, дабы выяснить, что в действительности скрывается за наспех придуманной байкой про чудесную способность менять облик. Орес Нао был уверен, что скорее перевернется материк.
Их удивляли ее неуверенные движения. Она стояла при поддержке своей служанки и лишь с третьей попытки смогла точно коснуться пальцами лица, чтобы убрать выбившуюся из прически прядь. Она не сказала ни слова за всю церемонию и сверлила собравшихся застывшим взглядом. Принцесса Лангвидэр выглядела по меньшей мере околдованной. Об истинной причине этого состояния знали в толпе лишь двое, для всех остальных женщина чудом смогла спастись от казни. Корона поблескивала в рыжих волосах.
