- Нанда… зачем мне еще одна голова? – женщина внимательно рассматривала отражение в зеркале, откуда на нее смотрели застывшие в веселой растерянности зеленые глаза. Рыжеволосая сельская красавица умирала с улыбкой. Очарование этой головы безотказно сражало издалека, вблизи же застывшее в постоянном удивлении лицо скорее пугало, чем притягивало. Лангвидэр медленно подняла руку, убрала за ухо длинную прядь волос.

- Госпожа, так будет лучше, - Нанда нервно сглотнула. Сначала была рошерийка – испуганная, готовая умчаться прочь по посыпанной кирпичной крошкой садовой тропе. Рошерийка стала залогом того, что принцесса Лангвидэр еще ненадолго задержится на этом свете. Теперь – селянка из Вей-Вамаре, издалека, здесь ее никто не узнает. Почему-то Нанде казалось, что две жертвы – лишь начало расплаты за потерянную голову принцессы Лангвидэр.

- Нанда, где моя голова? – ровно спросила женщина. Взгляд зеленых глаз в зеркале уперся в замершую за ее спиной служанку. «По большому счету, она…» - Нанда старалась не смотреть ей в глаза. Лицо пленницы с островов напоминало восковую маску. Нанда клялась себе, что сумеет сломать этот воск, - а вышло так, что, сомневаясь в ясности собственного рассудка, беседует с чужой головой, приставленной к шее казненной женщины. Иногда служанке казалось, что она видит долгий сон, в котором Лангвидэр меняет головы, как перчатки, что, проснувшись, лишь горько улыбнется собственной фантазии: госпожа мертва.

- Я не знаю, - одними губами прошептала Нанда и постаралась отодвинуться. Она терялась. Лангвидэр, ее госпожа, обреченная и несчастная, нуждавшаяся в постоянной защите. За нее Нанда бросалась с кинжалом на королевских стражников, на ее коленях рыдала в ночь перед казнью. Та, что сидит сейчас перед зеркалом, рассматривая удивленное отражение, - другая, пусть медленно, но говорившая по-эвийски, почти забывшая свои острова. У нее чужая голова, чужая память и непонятные, спутанные чувства – если можно назвать чувствами те беспомощные остатки, что еще проявлялись на двух новых лицах. Такую… такую Нанда не хотела – даже когда молила всех известных ей богов позволить не расставаться с госпожой.

- Принеси мне мою голову, - негромко попросила женщина, не отрываясь от созерцания отражения в зеркале. – Это не та. Она мне не подходит.

- Но, госпожа…

- Нанда, ты же видишь, это не та, - уже настойчивее повторила Лангвидэр и попыталась встать. Девушка шустро подскочила ближе, принцесса вцепилась пальцами в ее плечо, и Нанде пришлось обнять ее за талию. – Мне нужна моя голова.

Нанда на мгновение зажмурилась. Она не могла даже в самой извращенной фантазии представить себе сменные головы. Они удерживались посредством тайных заклинаний королевского алхимика, а шею закрывал жемчуг.

Лангвидэр больше не плакала. Нанда не знала, радоваться этому или пугаться новых граней характера своей госпожи, характера непонятно чьего, но уже мало напоминавшего пленницу с островов. Она лишь крепче обхватила женщину за талию, удерживая ее рядом с собой. Нанда мечтала об этом, хотела обнимать ту, прежнюю, делить с ней ее боль. Но никак не рассуждать о замене голов – это было абсурдом, в который не хотелось верить.

- Моя госпожа… это невозможно, - сдавленно всхлипнула Нанда, чувствуя, как тонкие пальцы скользят по ее щеке. Движения Лангвидэр неточные, неуверенные, ее ногти царапают кожу, и девушка против воли морщится, смотрит в зеркало. Чужая голова – длинные рыжие волосы, смеющиеся зеленые глаза, солнечная россыпь веснушек. А Нанда видит прежнюю, красивую восковую маску, что покорила сердце Его величества, заставив вписать пленницу принцессой в династическую книгу. Нанда видит тёмные глаза и украшенную магнолиями косу. Новое лицо не меняет своего выражения, но девушка знает, что смеющиеся глаза таят отчаяние, - чтобы понять это, ей не нужны слова. Она понимает Лангвидэр и так, привыкла к жестам и взглядам. Госпожа не говорит по-эвийски. Этот навык кажется чужим, отталкивает даже больше, чем другое лицо. Нанда вновь жмурится, крепче сжимая руки и утыкаясь женщине в грудь. Ради нее прежней оберегать ее иную.

- Госпожа, нам нужно вернуться во дворец, - несмело шепчет Нанда, поглаживая кончиками пальцев основание шеи женщины. Плотно собранные ряды жемчуга закрывают неестественную границу между телом и головой, создавая иллюзию целостности. Помогая ей вечером снимать ошейник, Нанда до сих пор не может удержаться от слёз.

- Зачем?

Лангвидэр не реагирует на прикосновения, она безразлично рассматривает два отражения в большом зеркале. Когда-то, кажется, давным-давно, в ее волосах благоухали магнолии. Белые цветы с желтыми сердцевинами оплетали голову венком и спускались по косе. Другую голову, светлые волосы… когда-то, давным-давно, у нее была совсем другая голова. Лангвидэр прищурилась, внимательно рассматривая удивленное юное лицо. Рвались последние связи с островами. Чужие головы, чужой язык… она ненавидит эту страну, но уже очень смутно помнит каменистые пляжи и бесконечные просторы воды, омывающие архипелаг. Какая-то часть ее сознания родилась здесь, в королевстве Эв.

- Госпожа, вы… - Нанда запнулась и, жалобно всхлипнув, уткнулась ей в грудь. – Вы принцесса этой страны, вам нужно принять власть и править своими подданными. Страна не может существовать без правителя.

- Но меня не волнует это место, - ровно возразила Лангвидэр. Взъерошенные волосы Нанды касались подбородка женщины. – Принеси мне мою голову.

Нанда судорожно прикусила губу. Будь в ее силах исполнить эту просьбу, она не задержалась бы ни минуты: чужая голова казалась лишним, неестественным элементом их маленького мира. Но голова принцессы бесследно исчезла. Лангвидэр помолчала, что-то обдумывая, во взгляде мелькнула заинтересованность.

- Если я буду править, у меня будет моя голова?

От этой беседы веяло безумием. Эвийская принцесса, которой волей судьбы досталась номинальная власть в королевстве, уже не была живой. Больше всего на свете Нанде хотелось укрыться сейчас от застывшего взгляда веселых глаз, затаиться и никогда больше не видеть свою былую госпожу, что вызвана обратно в мир противоестественными умениями королевского алхимика, - и Нанда понимала, что никогда не решится на предательство. В том, что женщина стала такой, не было ничьей вины, - была лишь насмешка судьбы, забросившей ее на материк, а затем безжалостно отдавшей под топор.

- У вас будет много голов, - пообещала Нанда, глядя на нее снизу вверх. Губы рыжей селянки кривятся в безвольно замершей улыбке. А Нанда видит прежнюю – тёмные глаза на восковом лице. – Каждый день разная. Они будут самыми красивыми в королевстве.

Лангвидэр легко целует ее в макушку. Изящные руки с тонкими запястьями неуверенно ложатся на плечи девушки. Лангвидэр нуждается в ней.

- Много голов, - задумчиво повторила женщина, затем кивнула. – Я подожду, пока ты не найдешь мою. Ты же найдешь?

В зеленых глазах мелькнуло усталое осознание того, что этой надежде не суждено сбыться. Материк привязывал ее к себе, ведя нечестную игру: Лангвидэр забывала свою жизнь.

- Я найду, - Нанда уверенно тряхнула кудряшками. – Обязательно найду. Но пока мы переезжаем обратно во дворец. Там никто не будет вам мешать. Король и королева оставили вам трон.

Иногда служанка ловила себя на том, что разговаривает с Лангвидэр как с ребенком, пытаясь поймать ее внимание, пробиться сквозь потерянное безразличие. Это удавалось с переменным успехом: договориться с принцессой было, в общем-то, возможно, но вот с меняющимися головами… это было делом неблагодарным. Девушка радовалась, что голов всего две. Пусть они и не обладали своим сознанием, не рыдали по безвременно утерянной жизни и не предавались воспоминаниям, но вот одну и ту же информацию Нанде уже неоднократно приходилось объяснять дважды. Сменные головы и тело женщины, по нелепой случайности еще не преданное земле, - это напоминало плохой сон. Нанда всё еще верила, что проснется.

Но пока сон и не думал заканчиваться. Из обрывочных слухов, распространяемых дворцовой прислугой, Нанда узнавала, что королевские министры разделились во мнениях: кто-то уезжает, обрывая все связи с Эв и основывая на подчиненных территориях собственное карликовое королевство, кто-то готов присягнуть новой принцессе. Оставались и те, кто против, и у самой женщины, не имевшей никакого влияния на эвийскую знать, не было никаких шансов занять трон. Кто-то невидимый, словно стоящий за ширмой, настойчиво добивался ее коронации. И Нанда никак не могла избавиться от ощущения, что Лангвидэр – лишь игрушка в чужих руках, и что спасти ее от этой участи маленькой служанке не под силу. Принцесса с чужой головой, беспомощная перед волей тех, кто прокладывал ей дорогу к трону.