- Золотом… из моря, - тихо повторил Пабло, неожиданно понимая, что до сих пор не знал, из каких мест распространилась на Испанию морская зараза. Выходит, она пришла из тёплых тропических вод.
- Моряки, приплывавшие из Европы, старались без необходимости не спускаться на берег. Африка считалась проклятым местом, словно там не действуют никакие законы медицины. Если бы ты побеседовал с Орфео немного подольше, он рассказал бы тебе, что в первый год, который он провел в экспедициях в Африку, состав команды сменился процентов на семьдесят. Они умирали от местных болезней. Иногда им казалось, что их душит сам климат, что влажный воздух проникает в лёгкие и разъедает организм изнутри. Такой была Африка конца прошлого века. А потом в Европе началась война. Древесина, какао и слоновая кость потеряли свое значение, и африканской торговле начала угрожать серьезная опасность извне. Это понимали не только белые, это понимали и сами туземцы. Их товары становились никому не нужны. И всё же, несмотря ни на что, они категорически отказывались выдать белым людям золото из моря. Диковинные украшения, сделанные с невероятным мастерством, но в совершенно непонятном тогдашним знатокам стиле, могли быстро разойтись по Европе за хорошие деньги. Туземцы отказывались от любых предложений обменять золото, хотя было очевидно, что ценность металла не слишком их волнует. С этим золотом было что-то другое. Они цеплялись за него, словно за знак величайшего благословения на земле. Никто толком не понимал их наречия, но того набора слов, что сумели освоить черные обезьяны с побережья, хватало, чтобы понять: золото они не продадут.
Корабли уходили ни с чем, объемы грузов уменьшались в десятки раз: в Европе в них больше не нуждались, там шла война. Но для Орфео это золото неожиданно приобрело какую-то необычную значимость. Он чувствовал, что не может покинуть африканский берег, не узнав секрет диковинных предметов. Того, что он уже видел, оказалось достаточно: на украшениях были изображены сцены из жизни разумных амфибий, существ, не виданных доселе белым человеком. Обнаружение этих созданий перевернуло бы научное представление об эволюции. Рисунки и орнаменты однозначно показывали, что разумные амфибии пришли на Землю гораздо раньше всех известных живых существ, они спустились на планету из внешних сфер, сопровождая своего бога. Вновь и вновь натыкаясь на образцы золотых предметов, Орфео приходил к выводу, что полулюди-полурыбы существуют до сих пор, скрываясь от наземных цивилизаций в глубинах океана, что Марианский желоб – ничто по сравнению с той бездной, где стоят их города. Африканские племена каким-то образом нашли способ поддерживать контакт с подводными существами.
Более того, проведя на побережье несколько недель во время своей второй экспедиции, Орфео обнаружил, что местные жители практически не подвержены тропическим болезням. При первых же признаках малярии или сонной болезни они бесследно пропадали на несколько дней, после чего возвращались абсолютно здоровыми, в то время как белых нещадно косила смерть. И вместе с тем, несмотря на невосприимчивость к болезням, Орфео ни разу не видел среди встречавшихся ему африканцев ни одного по-настоящему старого человека. Они не могли умирать столь рано в регионе, где основной причиной смерти являлись именно переносимые насекомыми болезни, но ведь куда-то же они исчезали. Разгадка этой тайны стала для Орфео делом принципа. Во время очередной экспедиции он не вернулся в назначенный срок на корабль, и капитан отдал приказ отчаливать. Орфео остался на проклятом побережье Африки.
Он умел завоевывать расположение к себе. Он был молод, обладал достаточно открытым характером и к тому же неплохо усваивал языки. Уже в скором времени он смог общаться с местными на их варварском диалекте. Не знаю, каким образом у него это получилось, но через месяц Орфео вместе с молодыми людьми племени плавал наперегонки в океан. Это было с их стороны величайшим знаком доверия. А ещё через месяц своего пребывания в Африке Орфео заразился малярией. В тех местах это означало конец. Именно тогда и начались основные откровения, к которым он столь стремился. По иронии судьбы, теперь, когда его мозг туманила лихорадка, Орфео мог думать лишь о том, насколько скоро его посетит смерть. Туземцы доставили его на лодке на крошечный остров неподалеку от побережья. По их словам, за этим должно было последовать скорое излечение. Орфео не помнит, какой была его первая встреча с подводными жителями, в те часы он метался в бреду и с трудом различал происходящее вокруг. Думаю, они забирали его в море, первого после тех туземцев человека, до спасения жизни которого изволили снизойти разумные амфибии. Африка стала для Орфео местом второго рождения.
Корабль, на котором он прибыл на черный материк, вернулся через год. Война в Европе подходила к концу, однако это вовсе не означало возвращение прежних объемов торговли. Голодной и разрушенной Европе не было дела до специй и слоновой кости, и от былых оборотов торговли с Африкой оставались жалкие крохи. Никто из прежних членов команды не ожидал, что за год на пропитанном тропической заразой материке Орфео выживет. Он же практически не изменился, разве что приобрел странную любовь к долгим купаниям в океане и блеск фанатичной решимости в глазах. Едва ступив на борт своего бывшего корабля, Орфео с характерной для него горячностью принялся убеждать команду в том, что лишь новая вера избавит разрушенную войной Европу от голода и болезней. Достаточно лишь вознести хвалу морскому богу и окропить воду человеческой кровью. Море даст людям рыбу и золото, именно то золото, получить которое у туземцев не удавалось в течение нескольких лет.
Ему не верили, вполне обоснованно посчитав сумасшедшим. Всё же год на чужом континенте, в обществе лишь чёрных варваров, не мог не отразиться на состоянии разума молодого испанского моряка. Но Орфео был необычайно настойчив, продолжая кричать о бесчисленных сокровищах глубин, которые можно получить, лишь сменив бесполезную христианскую веру на поклонение богу, который существует на самом деле. Он видел гигантские подводные города с их дворцами и лабиринтами, где живут в течение тысячелетий морские обитатели. Море дарует бессмертие.
Окончательно решив, что Орфео сошел с ума, капитан приказал связать его и доставить на корабль. Пусть и сумасшедший, но матрос был гражданином Испании, а потому имел право на лечение именно в своей стране. В безоговорочном признании его рассуждений о подводных цивилизациях фанатичным бредом была лишь одна нестыковка: при себе Орфео имел странную золотую пирамиду на длинной цепи, и ничего похожего на этот предмет никто из команды никогда не видел. Три грани пирамиды украшало выполненное в причудливой манере изображение глáза какого-то морского чудовища. Казалось бы, вполне безобидный предмет наполнял души матросов таким суеверным ужасом, что, едва чёрный материк скрылся за горизонтом, было решено выбросить пирамиду за борт и забыть о ней навсегда.
Дальнейшее, думаю, ты уже знаешь. Корабль бесследно исчез на пятнадцать лет, просто затерявшись на пути в Европу, а когда вернулся, от его прежней команды на борту оставался лишь Орфео. Теперь его спутниками были диковинные существа, те самые разумные амфибии, изображения которых красовались на золотых предметах. Орфео привел в Имбоку морское племя. За пятнадцать лет в деревне многое изменилось. Имбока держалась только на торговле рыбой, но рыбаки перестали возвращаться с уловом, да и конкуренты в виде крупных компаний усложняли продажу. Имбока приходила в упадок. Орфео увидел её нищей, с заколоченными ставнями на половине домов и окончательно потерявшей былой жизнерадостный дух. Однако жители продолжали упрямо молиться своему богу.
Орфео вернулся, показав людям столько рыбы, сколько они не видели за всю жизнь. Он держал в руке пирамиду на длинной цепи, что дали ему разумные амфибии, пришедшие на крошечный африканский остров. И, повинуясь движениям пирамиды, в сети потерявших надежду жителей шла рыба, а из глубин поднималось загадочное золото из моря. Дагон, сказал Орфео, может дать вам столько рыбы и золота, сколько пожелает ваша душа, лишь отрекитесь от той ереси, которой вы молитесь, и восхваляйте морского бога.
