Возвращаясь мыслями к предстоящему празднику, который раньше казался чем-то вроде формального обмена подарками с бывшей женой, Рик подумал о Кроссе. После того случая они больше не спали вместе. Граймс приходил все в то же время и теперь каждый раз заставал Нигана дома. Они мало разговаривали: по утрам Кросс был сонным и слегка раздраженным. Он ложился лишь после ухода Граймса, проводя за работой ночи, плавно перетекающие в утренние встречи. Иногда он засыпал прямо при нем. В эти редкие моменты за ним можно было наблюдать без опаски, хоть сон Нигана был беспокойным и дурным.

Так на тебя не похоже.

Однако как бы ни упирался Кросс, как бы ни пытался отдалиться, он не мог противиться, когда Граймс вытягивался рядом с ним на диване, молчаливо отдыхая, пока Ниган привычно шелестел бумажками и царапал в записных книжках бесконечные заметки. Они лежали так минут пятнадцать или двадцать, а после длинные пальцы уже скользили по лицу Рика и зарывались в густую бороду. Успокоившись непонятно от чего, Кросс начинал шутить, сквернословить и заигрывать, но дальше этого дело никогда не шло. Он словно одергивал себя и вместе с тем пытался через себя переступить.

Ты ведь на самом деле никогда не колеблешься.

Возможно, именно эта неоднозначность заставляла Граймса еще сильнее желать, чтобы Ниган сделал хоть какой-то шаг. Чтобы он очнулся из своей спячки, наполненной лишь одному ему понятными кошмарами и раздумьями. Рик скучал по его инициативе, какой бы она ни была и к чему бы ни приводила. Ниган умел создать праздник с той же легкостью, с которой он мог создать катастрофу, и было в этом что-то такое, что забавляло и раздражало одновременно.

— Папа. Пап, — Карл легко отерся виском о родительское плечо, привлекая к себе внимание. — Что будет, если я пройду первую медкомиссию?

— Ты, — Рик потер шрам под глазом, будто это помогало ему собраться с мыслями, — будешь предварительно годен. Следующая медкомиссия — после школы. На финальных экзаменах к вам придет рекрутер. Заполнишь анкету, отдашь ему мое разрешение на службу в армии, и уже потом тебя будут тестировать и рассматривать по-настоящему.

— А потом?

— Когда признают годным к службе, то сразу направят в Форт-Беннинг*. Дадут только время на вступление в колледж.

— А у нас будут отгулы?

— Редко. К вам можно будет приезжать раз в полгода.

Парень задумчиво накрутил длинный локон на палец.

— Скажи, а в армии кто-нибудь знал, что ты гей?

— Нет, — мужчина негромко рассмеялся. — В мое время за подобное сразу увольняли. Был такой закон «Не спрашивай, не говори»**. И если ты не скрывал свою ориентацию, то не имел права обучаться и служить в Вооруженных силах. И неважно, кем ты был — тебя исключали.

— Серьезно?.. А сейчас?

— Сейчас с этим все в порядке, — он ласково огладил Карла по щеке. — У тебя все будет в порядке.

***

Ключ едва слышно провернулся в замке, а ручка так же тихо дернулась вниз. У ног тут же оказался мистер Данца, теперь уже привычно спокойный и жизнерадостный. Граймс успел забыть, когда пес отирался об него теплыми боками и без всякого лая намеревался лизнуть пальцы. Из широкого коридора видно пустую гостиную, у кухонной стоки никого, в кресле и на диване — тоже. Стараясь не шуметь и при этом не скрываясь, Рик открыл полупустой шкаф: на плечиках висит два строгих женских пальто.

Пройдя на кухню и принявшись разгружать сумку, Граймс прислушивался к незнакомым голосам: между собой разговаривали одна женщина и Кросс. Из-за прикрытой двери пустующей комнаты под кабинет ничего не слышно. Но Рик не желает подслушивать: он обнаруживает свое присутствие громко захлопнутым холодильником — звенят бутылки, содрогаются дверные полочки. Спустя пару секунд Ниган выглядывает из кабинета. Он легко улыбается и знаком показывает «еще пять минут». Дверь остается открытой — Данца тут же прошмыгивает внутрь.

— А что думает по этому поводу его папаша? — в голосе Кросса проскальзывает издевка.

— Эдвард спит и видит слияние «WDBR» со своей компанией. Но Филип, естественно, показал ему средний палец и после смерти. В завещании он поставил условие, что вверит свою фирму отцу, только когда она очутится на грани банкротства. И его отец будет обязан ее взять. Даже если до банкротства ее доведете вы. Случайно или целенаправленно. И Эдвард должен будет тянуть ее до тех пор, пока не разорится сам. В худшем случае, конечно же.

— Этот бесчувственный засранец всегда остается великолепным, да… — он усмехается. — Ладно, давайте проясним еще пару моментов, леди. Раз Филип повесил на меня это ярмо, тогда у меня свои условия.

— Хорошо, говорите.

— Я знаю, что он не поставил бы вас, дамы, старшими юристами, если бы вы не вели дела так, как делает это он. Вы понимаете, к чему я клоню? Отлично. Предлагаю расстаться полюбовно: если за последующий финансовый год вы приносите «WDBR» ту же чистую прибыль, что и была при Блейке, можете претендовать на ее половину.

— А если нет?

— Я переписываю ее на папашу. Эдвард тот еще козел, но свое дело знает. Уверен, жадный сукин сын не проебет детище Филипа. Хотя бы из алчности.

— А ваша роль?

— Проследить, чтобы эта дьявольская контора держалась на плаву. С вами, с его папашей или без вас всех. Многие мечтали бы о слиянии с «WDBR», и пока это предложение актуально.

— Ваша финансовая доля?

— Капает на мой счет, и все счастливы. Заслужите свою половину — это в разы больше, чем платил вам Блейк. И если «WDBR» будет жить и процветать, можете рассчитывать на полноценное партнерство. Устраивает?

— Очень щедро. Будет глупо отказываться. Мы составим договор в кратчайшие сроки.

— Только если поможете мне разобраться с тем делом, о котором я говорил.

— Это детский лепет. В конце концов, это и в наших интересах тоже. Как я понимаю, если вы довольны, значит, довольны все.

— В яблочко, дорогая.

Слышно, как тихо скрипят кресла и стучат каблуки. Ниган пропускает дам вперед и кивает в сторону флегматично шинкующего салат Граймса. Он лишь бегло осматривает визитеров, стараясь не задерживать взгляд на бритой голове одной из гостей. Тесные юбки и воздушные блузы сидят на женщинах как влитые, однако это совсем не та одежда, которая казалась для них подходящей.

— Леди, познакомьтесь, Рик Граймс.

Мужчина вытирает руки о полотенце перед рукопожатием. Хватка каждой протянутой ладони была крепкой и уверенной.

— Рик, это Альфа — ведущий старший юрист фирмы Филипа, а это, — Кросс кивает в сторону низкорослой дамы с зачесанными на мужской манер волосами, — Регина. Самый злобный и безжалостный адвокат «WDBR». После Филипа, конечно же.

— Будем знакомы.

— Очень приятно, мистер Граймс.

— Ладно, леди, вам пора. Будем на связи.

Кросс недолго воркует о чем-то в коридоре, помогая надеть пальто и подавая сумочки. Когда за гостьями закрывается дверь, он неторопливо подходит к Рику вплотную и укладывает ладони на щеки. Граймс рассчитывает на поцелуй, однако вместо этого получает долгое и ласковое прикосновение губ ко лбу. Отчего-то его нервирует эта несвойственная Нигану нежность, как нервирует все, что делает его непохожим на прежнего себя.

— Блейк оставил тебе свою фирму?

— Это было ожидаемо. У него никого не оставалось. Папаша не в счет: они только виртуозно трахали друг друга во все доступные места. Но, — Кросс укладывает подбородок на курчавую макушку, — я больше заинтересован в том, чтобы эта махина работала и процветала, а не в том, чтобы выдоить ее до последнего цента. Да и если существование «WDBR» будет по-прежнему заставлять Эдварда срать кровью по утрам, я буду только рад.

— Не знаю, что за проблемы были у вас с отцом Филипа, но то, как ты поступаешь… Это выглядит правильным.

— Знаешь, что еще будет охуенно правильным?

— Что?

— Твой подарок на День Св. Валентина. Будь я проклят, если это не самая лучшая вещь, которая могла случиться с Риком Граймсом.

— И что это будет? — он оказывается прижатым лицом к груди, где сердце Кросса бьется медленно и размеренно, даже слишком медленно. — Надеюсь, ничего до нелепого дорогого?