— Настоящая принцесса, верно?

Граймс тепло улыбнулся, рассматривая, как девочка оправила подол ночной сорочки и протянула руку в сторону Кросса. Мужчина послушно остановился, чтобы бегло чмокнуть маленькую ладонь. Слышно, как Джудит в миллионный раз назвала его папулей, добавив очередной любовный эпитет. Сам Рик до сих пор находился в неясном положении «детки», и бог его знает, как он будет объяснять подобное обращение на родительских собраниях, если его не повысят до «папы» или хотя бы до «па».

Выключив экран видео-няни, Граймс наклонился за рамкой с упавшим штрафом. Он долго щурил глаза в полумраке, пытаясь отыскать расшатанный гвоздь. Его взгляд сам собой проследовал до самого темного пятна на стене, куда не попадали блики от массивного торшера, и где нашел свое место старый потрепанный снимок Нигана с Блейком: совсем молодые, но уже достаточно самоуверенные, чтобы забраться в самые дебри Боливии.

Снимок висел здесь, в их новом доме, в их желанной новой жизни, но никто из них не опускал глаз, поймав его взглядом. Эта вещь на их стене не была символом прощения, сожаления или терпимости — она была напоминанием о том, кем они были и кем они стали, что они делали с собой и что делали друг с другом. Блейк — запечатленное на пленке доказательство, куда более весомое, чем кольца и фамилия через дефис. И если бы у Граймса появился шанс избавиться от этого человека снова, он бы повторил все точности, как оно и было. Потому что ему, в отличие от Блейка, не чувствовавшего ничего, было несложно осознать ценность отсутствия одной человеческой добродетели — милосердия. Добродетели, которую они с Ниганом никогда не проявят друг к другу. И не только потому что не способны, а потому что она — единственное, что могло помешать им оказаться там, где они были сейчас.

Вряд ли ты осознавал, насколько дорого обходится внимание этого человека, Филип.

Рик с усмешкой приподнял подбородок, на несколько секунд задерживаясь взглядом на безэмоциональном лице с обгоревшем носом и тонкими губами. Со второго этажа послышалось истошное блеяние и грохот очередного опрокинутого предмета. Граймс улыбнулся и провел ладонью по растрепанным волосам.

— Черт возьми, — Ниган шумно выдохнул, тяжело спускаясь с лестницы и пропуская вперед Данцу, зажавшего в зубах холку козленка, — почему наша принцесса не попросила какого-нибудь пони вместо этой сучьей рогатой задницы.

— Радуйся, что она не интересуется медведями.

— Зато я заинтересован в одном, — его руки привычно обвились вокруг талии, а теплое тело в распахнутом халате навалилось на исцарапанную спину. — Ты такой плюшевый, когда тебя трахнут хорошенько, да? Черт, обожаю, когда тебя не нужно растягивать, такой мягкий и…

— Ниган.

— Кстати, детка, — пальцы заскользили к паху, болезненно сдавив дернувшийся ствол, — когда ты собирался мне сказать по поводу возобновления своего контракта с армией? Думал, я не узнаю, если тебя не призовут из запаса?

Ворвавшийся сквозь высокие окна ночной ветерок принес в дом запах скошенного сена и сладкой гнильцы опавших персиков. Рик любил этот запах, как любил все, что его окружало. Он чувствовал себя слишком умиротворенным, почти сонным, а потому не обратил внимания ни на грубое прикосновение, ни на сменившийся тон разговора. Ниган ревновал. Снова. И Рик любил даже это.

— Хочешь поехать со мной? — Граймс отвел от себя руку, развернувшись лицом к лицу и легко подавшись ближе. — Если меня призовут.

— Куда? В этот долбанный ад?

Ниган хрипло рассмеялся, закусывая губу и с интересом заглядывая в белесые глаза. Его хватка моментально ослабла, а ладонь мягко вжалась в напряженную талию. Будто раздумывая, он сделал несколько шагов, увлекая Граймса за собой и то лишь для того, чтобы дотянуться до старого винилового проигрывателя. Рик знал, какая пластинка сейчас заиграет — он негромко усмехнулся, позволяя привлечь себя вплотную.

— И снова вертишь мной как хочешь, да?

— Кто-то же должен.

— Детка, — Кросс довольно захрипел, скользя рукой к бедру и заставляя Граймса легко покачиваться в такт мягких ритмов «Time of the Seasons»*, что в какой-то момент стала их песней.

Они никогда не прикрывали глаз на припеве — наоборот, это была лучшая часть, чтобы взглянуть друг на друга. Рик запрокинул голову, насмешливо щурясь и даже не пытаясь выправить свой тягучий акцент:

— What’s your name?

— Who’s your daddy? — бровь Нигана вопросительно дернулась, и Граймс тихо рассмеялся.

_________________

* The Zoombies «Time of the Seasons» — невероятно популярный в свое время в США сингл британской группы The Zoombies, который, возможно, вы где-нибудь слышали.