– Честолюбие, Ирина, не недостаток, а двигатель прогресса. Спасибо. Для меня этого достаточно. Будем назначать. Личные дела твоего протеже и полковника Фоменко, которого генерал Бахарев рекомендовал мне в качестве своего преемника, запроси в отделе кадров сейчас. Завтра в 17-00 начальников всех трёх моих Управлений ко мне на совещание. Вопрос на месте. К этому времени необходимые приказы будут подписаны.

Курганов спешил. Вчера в Совете федерации он ознакомился с документами по осетино-ингушскому конфликту. Тема для анализа и выработки рекомендаций для парламентских слушаний оказалась значительно сложнее, чем Курганов предполагал вначале. Прежде всего обращал на себя внимание какой-то фрагментарный подход к оценке ситуации: очередная вспышка конфликта – очередные жертвы и разрушения – очередные совещания – очередной выезд в зону конфликта – очередное решение. Это решение, как и предыдущие, оставалось на бумаге. Далее – новое обострение ситуации и всё начиналось сначала.

Курганов не обнаружил ни одного документа, в котором была сделана хотя бы попытка оценить все сегодняшние основные причины конфликта. Не было анализа политических сил, стоящих за этим конфликтом, их интересов и целей. В материалах отсутствовала какая-либо оценка роли и места федеральных органов власти и управления в его разрешении. Как следствие этого – общий, декларативный характер всех рекомендаций, никого ни к чему не обязывающих.

Комиссии Курганова предстояло стать очередным звеном в этой цепи формальных процедур. Однако для него это было совершенно неприемлемо. Аргумент "как все" был не для Курганова. Этим, по его мнению, можно объяснить собственную непричастность к любому провалу, любому поражению и к любой подлости.

Разумеется, Курганов прекрасно отдавал себе отчёт в том, что силами одной комиссии за время одной командировки невозможно ни получить ответы на все вопросы, ни подготовить исчерпывающие рекомендации по решению всех проблем региона. Однако сформулировать на основе всестороннего и объективного анализа первоочередные задачи по нормализации ситуации можно и нужно.

А это означало, что всё надо будет начинать практически с нуля. Предстоит, в частности, определиться с хронологическими рамками событий, которые, очевидно, начались не вчера. Важно выявить всех участников конфликта, их интересы и цели. Необходимо понять, какие задачи были поставлены перед воинскими формированиями России, направленными в этот регион, и каковы итоги их выполнения. Наконец, в процессе анализа на любом его этапе потребуются учёт и влияние религиозного фактора. Это, по мнению Курганова, можно будет считать основными направлениями работы комиссии. В ходе изучения обстановки, естественно, возникнет много дополнительных вопросов и проблем, предусмотреть которые заранее просто невозможно.

Было очевидно, что такая постановка задачи потребует не только интенсивной работы всех членов комиссии, но и значительного времени пребывания его на Кавказе. Однако откладывать на потом реорганизацию работы в Комитете он считал недопустимым. Если решено что-то делать, то надо начинать это делать.

Понятие "коррупция" Курганов в своё время сформулировал для себя как "использование человеком своего служебного или общественного положения во имя личных, групповых или корпоративных интересов в ущерб государственным". Такой подход позволял ему при принятии решений не учитывать формы, глубину и размах деяний, наносящих ущерб государству. Для него достаточно было того, что этот ущерб имел место. При этом совершенно неважно было, следствием чего возник этот ущерб: приёма кадровиком на работу профнепригодного специалиста-родственника или оплата "нужной" подписи чемоданом с деньгами. Так было тогда, когда он снимал с работы мастеров, допустивших массовый брак изделий, и тогда, когда отдавал под суд директоров хлебокомбинатов области, оставивших под Новый год областной центр без хлеба.

Не занимался Курганов и упражнениями в дефинициях. Ему неважно, что это было: "подкуп", "взятка", "лоббирование", "конфликт интересов" или "взаимный зачёт встречных платежей". Для него это были нюансы, в которых должны разбираться правоохранительные органы и уголовный кодекс. Коррупция – если нанесён ущерб государству. Всё. Точка. Дальше этому персонажу в его системе управления делать нечего.

Его поддерживали и ненавидели. Среди и тех, и других были и его начальники и его подчинённые. Результаты были и носили, естественно, ограниченный характер, определяемый сферой его власти и полномочий как Первого лица. Однако сейчас ситуация была принципиально иной. Это был не масштаб предприятия и даже не масштаб области. Это была Россия, это были высшие, федеральные органы власти, а он был далеко не Первым лицом. Безусловно, статус сенатора предоставлял ему определённые возможности, но их могло и не хватить. Поэтому так важны были для Курганова поддержка его теперешних подчинённых и сегодняшнее совещание.

Его размышления прервал звонок секретаря:

– Валерий Петрович, по телефону – руководитель аппарата Совета федерации и… начальники Управлений в приёмной.

– Приглашённые пусть заходят, а в Совет федерации передай, что я позвоню вечером сам. – Курганов положил трубку и прошёл к столу заседаний.

– Добрый день! Сегодня у меня первая коллегиальная встреча с вами, моими подчинёнными. Всё предыдущее время с момента моего назначения заместителем председателя я употребил для анализа состояния дел в ваших Управлениях. Мой анализ, ваши знания, профессиональный опыт и личные качества должны позволить нам сегодня определить стратегию и тактику нашей работы на ближайшую и отдалённую перспективу. Итак, стратегия. В её основе лежит понимание нами того, что мы являемся государственными служащими, и наш долг – защищать интересы государства всеми средствами, не противоречащими действующему законодательству. Разделяете ли вы эту точку зрения?

– Кто бы спорил. Волга впадает в Каспийское море, лошади кушают овёс и сено, – начальник Управления зарубежной собственности Игорь Алмазов тонко и скептически улыбнулся. Остальные молча кивнули в знак согласия.

«Эрудит. Чехова решил процитировать. Хочет подчеркнуть, что начальник изрёк прописную истину, – отметил про себя Курганов. – Посмотрим, такая уж она для них прописная.»

– С Волгой и лошадьми действительно всё понятно и ясно. А вот ясность в методы и средства достижения нашей цели необходимо внести. Итак, защита нами интересов государства, с моей точки зрения, предполагает:

– защищать эти интересы, невзирая на бездействие, сопротивление или давление на нас любых должностных лиц и любых инстанций;

– считать своей обязанностью восстановление интересов государства во всех тех случаях, когда они нарушены, даже если эти документы или решения мы не готовили и не подписывали;

– нести, в пределах своих обязанностей ответственность за всё, что было до нас, происходит при нас и будет после нас. Всё ли здесь понятно и ясно?

В кабинете повисла тягостная тишина. Наконец Озогин нарушил молчание:

– Для того, чтобы стало понятно и ясно, Валерий Петрович, необходимы комментарии и разъяснения. Что, например, означает: "невзирая на бездействие, сопротивление или давление"?

– Бездействие: мы направили письмо или претензию, требующие ответа или решения. Ни ответа, ни решения не получили. Никаких повторных запросов и никакой переписки. Иск в суд. Сопротивление: мы направили запрос в прокуратуру субъекта Федерации. Вместо решения – формальная отписка. Повторный запрос, но уже в Генеральную прокуратуру. Давление: классическая схема "купить—напугать—посадить—убить". Удастся купить – дальше ты не опасен, ты "в теме", чирикнешь, и тебе об этом напомнят. Напугать можно любого: увольнением, физическим насилием, угрозой для жизни близких. Испугался, и ты уже не опасен, сиди и молчи. Не испугался – найдут статью, посадят в тюрьму или в психушку. Там, если необходимо, и убьют, это чисто технический вопрос. Реализация этой схемы, как правило, идёт по возрастающей пропорционально росту уровня власти, чьи коррупционные интересы нарушены.