После последнего удара палач, наконец, откинул в сторону ненавистный хлыст, с ужасом глядя на кровавое месиво на спине омеги, который мог лишь дрожать и всхлипывать, так как сорвал голос от крика. Голова Стефана была повёрнута в сторону, а глаза смотрели в никуда и были абсолютно пустыми. В них потихоньку начала угасать жизнь. Было видно, что ещё немного и он потеряет сознание.

- Мне больно…- прошептал омега. – Так больно…

Он начал повторять это вновь и вновь, как в бреду.

Руки юноши задрожали. Ему так хотелось избавить мальчика от мучений, но тело стало будто ватным.

«Соберись, чёрт тебя дери!»

Собрав себя в кучу, палач схватил мешок и надел его на голову уже бредящему от боли омеге.

- Не волнуйся. Скоро всё закончится, - шепнул он Стефану, а затем взял в руки заточенный топор.

Чуть пригнувшись, Рафаэль смахнул окровавленные локоны с шеи мальчика, тяжело задышав.

- О Боже…

Палач поднялся на ноги и поднял топор над головой. В этот момент мир будто замер: не было слышно ни ора толпы, ни подстёгивания стражи. Рафаэль слышал лишь своё бешено бьющееся сердце, отдающееся в виски.

«Мне больно… Так больно…»

И в следующий миг кровь брызнула фонтаном, а отрубленная голова в мешке упала палачу под ноги. К Рафаэлю тут же подбежал стражник, схватил мешок и поднял его, вызывая волну новых криков. А юноша смотрел на обезглавленное тело…

«Мне больно…»

… на окровавленную спину…

«Так больно…»

И в момент всеобщего ликования, Рафаэль, впервые за долгое время, проронил слезу.

***

Наблюдая за окровавленным мешком в руках стражника из своего кабинета, смотритель тюрьмы, который был высоким подтянутым альфой с заметной долей седых волос на голове, заведя руки за спину, укоризненно произнёс:

- Занимательное зрелище, да, Маркус?

Судья, стоящий рядом, с ужасом на лице смотрел на обезглавленное детское тело. Своей безжизненностью и неественностью оно больше напоминало сломанную изуродованную куклу, безжалостно выброшенную на помойку. Внезапно Рихтер почувствовал резкий приступ тошноты и, согнувшись пополам, упёрся одной рукой о стекло окна, а другой – закрыл себе рот. От охватившего его ужаса и боли из глаз альфы потекли слёзы. И именно в этот момент эта каменная статуя превратилась в человека. Омерзение, которое чувствовал к себе судья, казалось, стало настолько огромным, что, отделившись от его сознания, стало отдельным организмом, начавшим беспрестанно изводить альфу.

- Что же я наделал… - дрожащим голосом произнёс судья.

Смотритель лишь кинул на некогда друга всё тот же неприязненный взгляд.

- Неужто совесть замучила?

- Ты не понимаешь, Оз! – наконец выпрямился альфа, придерживаясь о деревянную раму. – У меня не было выбора!

После услышанного смотритель медленно повернулся к судье.

- Ты прав, Маркус. Мне действительно не понять, как можно убить собственного внебрачного ребёнка только из-за страха, что он может претендовать на часть наследства и запятнать твою репутацию. Гораздо проще сказать, что он преступник и спихнуть всю грязную работу на палача, на руках которого гораздо меньше крови, чем на твоих.

- Замолчи, - сквозь зубы прошипел Маркус.

- Ты – чудовище, - произнёс Оз и, развернувшись, пошёл к выходу. Открыв дверь, он лишь брезгливо кинул: - Пошёл прочь.

Посмотрев на дверь, Рихтер усилием воли заставил себя покинуть кабинет, но перед тем, как окончательно выйти, альфа произнёс:

- Я не чудовище. Я просто человек, у которого есть мечта.

После этой фразы Маркус, наконец, покинул кабинет смотрителя.

***

Нервно стянув с себя окровавленную одежду, Рафаэль безуспешно пытался успокоиться в заветном тёмном хранилище. Сняв маску, альфа с психа швырнул ненавистный кусок ткани на пол, сжав кулаки. Перед взором юноши то и дело всплывали эти голубые невинные, наполненные страхом и желанием жить, глаза. Глаза ребёнка.

- Маркус, - прошипел Рафаэль сквозь слёзы, - дьявол! – заорал палач и со всей силы ударил каменную стену, в кровь разбив кулак, что не особо его волновало. Немного успокоившись и прислонившись лбом к той самой стене, Рафаэль уставился в пол. – За что я его убил? – дрожащим голосом произнёс юноша, не в силах остановить поток слёз.

Чувство пустоты в районе груди и сильнейшей вины не давали Рафаэлю прийти в себя, а крики хохочущей толпы лишь подливали масла в огонь. Оттолкнувшись от стены, Рафаэль подошёл к двери и заглянул в замочную скважину. Около обезглавленного тела на кресте стоял альфа, который что-то там кричал и двигал бёдрами вперёд-назад, схватив за запястье привязанную руку. Рафаэль прикрыл глаза и опустил голову, не желая больше этого видеть.

- Животные.

Отойдя от двери, альфа быстро переоделся в свою одежду, смахнул с лица мокрые дорожки от слёз и покинул хранилище.

Свет полуденного солнца, словно крохотными коготками, резанул глаза юноши. Резко зажмурившись, Тоуэнс снова увидел перед собой образ рыдающего ребёнка на кресте.

- Неужели… - еле вымолвил Рафаэль, - ты будешь преследовать меня до конца дней моих, - альфа медленно разжал глаза, - а смерть придёт ко мне в твоём обличии?.. – тяжело выдохнув и всё ещё слыша радостные возгласы у эшафота, Рафаэль вдруг, неожиданно для себя самого, произнёс, - Рене.

Эта мысль в голове юноши появилось так резко и внезапно, будто кто-то своей рукой положил на его губы заветное имя. Полностью разбитый, он осознавал, что нуждается в этом странном мальчишке, как в воздухе. Положив ладонь себе на лоб, альфа смахнул капельки пота и, наплевав на мнимую гордость, направился на поиски омеги.

***

Рафаэль знал лишь несколько мест, где мог встретить Рене: Медицинская академия с её окрестностями и его дом. Слегка пораскинув мозгами, альфа решил идти прямиком на «Пятое авеню», так как в академии расписание может быть скачущим, а домой вернёшься всегда. С этой мыслью Рафаэль побрёл сквозь каменную пустыню к заветному оазису.

Шагая вдоль мостовой, юноша кинул взгляд на академию и людей рядом в надежде увидеть одно единственное лицо. Альфа глубоко вздохнул, не понимая, что с ним происходит.

- Нет. Так бывает только в сказках. Как я мог стать настолько зависим от выскочки, которого видел всего несколько раз! – начал бурчать себе под нос Рафаэль. За этим ворчанием юноша не заметил, как дошёл до «Пятого авеню». Альфа остановился около одного из домов, до которых провожал омегу и облокотился на него в ожидании Рене.

Благо, ждать долго не пришлось. Увидев белокурую макушку, Рафаэль сразу почувствовал облегчение и душевный подъём, но вида не подал. Уильямс шёл с другим омегой, с которым увлечённо разговаривал, поэтому не сразу заметил альфу. Но подойдя чуть ближе и почувствовав на себе пристальный взгляд, омега всё-таки поднял взгляд и тут же изменился в лице: с весёлого и беззаботного до недоумевающего.

Как только Рене оказался рядом, тут же выпалил:

- Что ты тут делаешь?

- И тебе привет, - мрачно выдал юноша на такой тёплый визит.

- Рене? – втиснулся в разговор омега, с интересом разглядывая Рафаэля. – Ты нас друг другу не представишь?

Не отрывая взгляда от Тоуэнса, Уильямс лишь произнёс:

- Нет.

Улыбка в момент сошла с лица омеги, поняв по голосу, что ему будет лучше уйти.

Оставшись без лишних лиц, Рене скрестил руки на груди.

- Я тебя слушаю, - небрежно кинул омега со скучающим взглядом.

Альфа сначала замялся, но быстро сумел взять себя в руки.

- Я просто хотел… - но тут слова застряли поперёк горла. Рафаэль опустили голову, а в голове снова замелькали страшные картины. Почувствовав, как начинают щипать глаза, юноша тут же их закрыл, отгоняя все мысли.

- Просто хотел?.. – повторил Рене.

- … узнать… прочитал ли ты подаренную тогда книгу?..

На секунду Уильямс опешил от такого вопроса, после чего лишь усмехнулся.

- Ты пришёл сюда, чтобы узнать лишь это?

Юноша понял, что сморозил ерунду, но решил продолжить: