Контуры толпы сделались размытыми, нечёткими. Она превратилась в серый туман, и налетевший вдруг ветер развеял его в клочья.
Ребята, словно закаменев, все ещё держали оборону у церкви. А та совсем уже выросла. Колокольня зацепилась крестом за пушистое облако. На горизонте в краске летнего заката прорисовывался дивный город с башнями, арками, мостами. Со сказками и приключениями.
========== 18. ==========
В воскресенье Алька съездила к Рэмусу. Круглый зал в башне не показался ей огромным, как в прошлый раз. Полумрак скрадывал пространство, жёлтые тёплые лампы выхватывали главное: стол, ребят и взрослых за ним.
Сценарий понравился. Но… Как она и предполагала, были всякие «но».
– Он очень объёмный. Это получится полнометражный фильм, на час, не меньше. А мы пока снимаем короткие сюжеты, десятиминутки, – вздохнул Рэм. – Может быть, попробуем взять кусочек, какой-нибудь один эпизод…
– Понимаете, у меня ребята просто живут этим сценарием, – попыталась объяснить Алька. – Герои списаны с них, но чуточку лучше. Более искренние, открытые, дружные. И они теперь как-то тянутся, что ли, к этим своим двойникам, как трава к солнцу. Банальное, конечно, сравнение…
– А, может быть, и не нужно с ним ничего больше делать, раз они уже им живут? – спросила девчушка лет восемнадцати. (Алька вспомнила: на фестивале она крутилась возле сцены с камерой наперевес. Приняла её за корреспондентку с областного телевидения. А та, как оказалось, «местная» – снимала кинохронику для истории студии.) Сразу, сгоряча, Альке это её высказывание показалось нелепым. Но потом – в автобусе, по пути домой – она пораздумывала и поняла: права ведь бойкая операторша. Вдруг фильм не удастся, и вместо живой, трепещущей и осязаемой истории-сказки выйдет унылая абстракция? Что тогда? Ухватиться за слишком сложное, не по себе, дело и испортить – это так просто. Остановиться на полпути, когда точно знаешь, что не осилишь, – тяжело, но это более мудрое решение. Надо повернуть энергию ребят в другое русло. Интересуются киноискусством – пусть пишут сценарии короткометражек. А церквушка из красного кирпича всё равно останется общей мечтой. Может быть, они когда-нибудь вместе построят её.
Был поздний вечер. Студийцы разбежались по домам. А Рэм не спешил уходить. Альке почему-то подумалось, что ему, наверное, и не надо никуда идти, что эта башня и есть его дом. Волшебники ведь почти всегда живут в башнях. А он, конечно, добрый волшебник. До автобуса оставалась уйма времени. Рэм расспрашивал про город, про ребят, про газету. И сам рассказывал – о своих детишках, о киношных задумках.
Вскипела вода в электрическом чайнике.
– Наливайте кофе, не стесняйтесь, – настаивал Рэм. Алька и не стеснялась. С раннего утра ведь крошки во рту не было! Она щедро насыпала в свою кружку содержимого стеклянной сахарницы, размешала кофе ложкой, отхлебнула глоток – и замерла в недоумении. Потому что напиток, которого она попробовала, оказался горячим рассолом. Алька не стала возмущаться, проглотила эту гадость. Но когда Рэм сам потянулся ложкой к стеклянному сосуду, сдавленным голосом предупредила:
– Это не сахар!
Рэм попробовал на кончике ложки, плюнул, чертыхнулся, схватил Алькину кружку, выплеснул кофе в раковину и приготовил новый. И после этого воскликнул:
– Но вы же только что спокойно пили этот солёный кофе! И ни один мускул на вашем лице не дрогнул. Почему?
– Из вежливости, – выдавила Алька. И тут он захохотал. Громче, наверное, чем все зрители в зале над Томкиными песенками. А, насмеявшись вдоволь и вытерев платком с ромашками выступившие в уголках глаз слёзы и пот с широкого лба, произнёс:
– Видите, сама жизнь подкидывает нам интереснейшие идеи. Чем не сюжет для комедийной ленты? Некий юноша, студент или что-то в этом роде, приглашает в гости девушку. Влюблённый, рассеянный от этого, он всё путает. Забыл, что у него в сахарнице соль. А девушка попивает кофеёк и нахваливает, потому что боится его огорчить. Что? Хорош сюжет, а?
– Хорош, – согласилась Алька и сама засмеялась.
========== 19. ==========
Через неделю она снова побывала в башне старика Рэма. На этот раз прихватила с собой близняшек, Кирюху и Митю. Генка не поехал – слёг с ангиной.
Всё прошло замечательно. Только ни про кофе с солью, ни про ребячью церковку никто ничего уже снимать не собирался. С жаром обсуждали сценарии-коротышки. Кирюшка набрался храбрости и прочёл свой (вместе с Генкой сочинённый) опус «Кошка шла по клавишам». Его разобрали по косточкам и растёрли в мелкую пыль. Главный аргумент против был: невозможно заставить кошку пройти по пианино. А чего её заставлять? Генкина Василиска бродит туда-сюда по чёрным и белым клавишам и чуть ли не собачий вальс вызвякивает. Так что, у ребят не текст, а сплошная правда жизни. Но оказалось (даже Алька со своим слегка начатым высшим педагогическим этого не знала), что правда жизни и правда художественного образа – это совсем не одно и то же. Вот так… А ещё киношные ребятишки хвастались, что начали снимать документальные ленты: про детей-музыкантов, детей-инвалидов.
После этой поездки Алька поняла, что сотрудничать с этой студией не получится. Надо или ездить на занятия раз в неделю (чтобы стать совсем своими), или… вообще никак. Да и у ребят, она заметила, поугас интерес к киношкам. И неудивительно: разговоры да разговоры, никаких конкретных действий. Даже камеру в руках подержать не дали.
Зато Митька начал строить церковь. Точнее – часовню, деревянную. Познакомился с плотником Егорычем, и они вдвоём принялись ладить сруб на берегу Волги.
========== 20. ==========
Снег превратился в слякоть. Идёшь – а под ногами серая каша. Алька засиделась у родителей допоздна, писала Тальке с Галькой сочинения по литературе. Два разных на одну тему, о любви и дружбе в лирике Пушкина. Ужас, когда у тебя две сестры и обе в одном классе! Потом лень было идти домой, и Алька заночевала у них. Утром – на работу. По каше. А сапоги, купленные в прошлом году, её уже просят, и очень настойчиво.
На автобусной остановке она увидела девушку-матрёшку. Ту самую, руководительницу изостудии, которая была с Финистом.
Алька сама потом не могла объяснить, что на неё нашло. Но она подошла к девице, поздоровалась и затем произнесла:
– Я видела вас на детском фестивале. Вы были с Виктором Афиногеновым. Прошу прощения за нетактичный вопрос: вы, может быть, его родственница, или…
Честно говоря, она ожидала, что «матрёшка» сухо отрежет: «Или». По крайней мере, сама она на её месте так и сделала бы. А может быть, со всей откровенностью признается, что она его невеста или близкая подруга. В таком случае, Алька попросту извинилась бы, и душа её успокоилась. Но девушка замахала руками:
– Что вы, что вы. Мы просто знакомые. Можно сказать – друзья.
– Да? – обрадовалась Алька. И поплыла в накатывающихся волнах роз и незабудок. – Это замечательно, что вы с ним просто друзья. Потому что… потому что я влюбилась…
Сказала – и тут же поняла, что соврала. Потому что нечто похожее, сладкое и дремотное, она испытывала и когда встречалась с Володькой. В него-то уж Алька точно не была влюблена, боже упаси! А цветочные ассоциации возникли из-за разговора с Талькой. Если бы сестрёнка, поэтесса доморощенная, не выдумала эти розы с незабудками да не поведала о них, неужели она наблюдала бы подобные глюки наяву? Игра воображения, бред невыспавшейся психопатки!
Но остановиться Алька уже не могла. Несла восторженную чушь – благо «матрёшка» оказалась внимательной слушательницей. За разговорами проводила новую подружку до редакции да ещё записала на клочке бумаги её адрес-телефон.
Кстати, её звали Наташа. Наталья – как и близняшку.
========== 21. ==========
