Близняшки как раз были дома. Алька попросила их выстричь ей чёлку. Талька обмотала сестру простынёй и деловито заклацала ножницами. Галька глядела на это безобразие, подавала советы. Ну, и подтолкнула сестрицу невзначай. Талька как стриганет лишнего! Галька как заойкает! В общем, Алина полюбовалась на себя в зеркало и махнула рукой:

– Достригайте остальное, уродуйте уж до конца.

Они и рады были стараться. В двое ножниц, в четыре руки обкорнали Альку до неузнаваемости. Вместо пышного хвоста длиною до лопаток – коротусенький неровный ежик. Ей это показалось забавным. Она смазала несколько прядок оранжевым лаком, выпросила у девчонок кислотную маечку, шорты и босоножки на платформе и в таком виде отправилась к Таньке. Та открыла дверь – пальцы в жидком тесте, огненные кудряшки припудрены мукой. Алька с порога попросила у нее разрешения полистать родительские медицинские справочники, посмотреть, что там написано о лекарстве, которое ей назначили.

– Только давай живее читай, – поторопила Ракитка после бурных восторгов по поводу Алькиного преображения в рыжеволосую тинейджерку. – А то сейчас придут всякие Финисты и Соломки, принесут клюквенную настойку…

Алька выпустила увесистую книгу из рук, она бухнулась на пол.

– Кто-кто? Зачем придут?

Танька всё объяснила. В прошлые выходные она была свидетельницей на свадьбе у одноклассницы. И приволокла оттуда целый подол металлических рублей – выкуп за невесту или что-то в этом роде. Она решила на эти деньги устроить маленький сабантуй: купить «Клюковки» и пригласить Ксюху.

Кстати, у Ксюхи она тоже не так давно была свидетельницей. Та вскоре после воскового предсказания (когда прикалывались насчёт младенцев в капусте) решила, что забеременела, и поспешно вышла замуж за Джеки. Потом то ли рожать передумала, то ли что-то случилось с ней – подробности только Танькина мама знает. В общем, никакого ребёнка в ближайшей перспективе уже не намечалось. Но не разводиться же из-за этого! Муж зарабатывал деньги, играя на гитаре в ресторанной группёшке (чаще – шансон, реже – джаз и почти никогда – любимый хард-рок). Приходил домой пьяный и довольный. Оксанка тоже не унывала: время от времени бросала домашние дела и отправлялась на поиски приключений. Такая у них была дружная и весёлая семья. И никакой ревности, никакого взаимного контроля.

Танька собрала кругляши в полотняный мешочек и пошла к заводской проходной встречать Ксюху с работы. Но с Ксюхой они как-то разминулись. Ракитка подождала-подождала – да и повернула было домой. Но тут из ворот вышли Витюха-Финист и его приятель по фамилии Соломко, полноватый флегматичный юноша. Ну, и мило-вежливо напросились в гости. Танька вручила им мешок с монетами и отправила за выпивкой, а сама – домой, пиццу печь. За этим занятием Алька её и застала.

========== 48. ==========

Пришли «мальчики». Вчетвером сели за стол, выпили под пиццу, болтая о всякой ерунде. И где-то после пятой стопки Финист заметил как бы невзначай:

– А ты зря постриглась.

Алька жалобно пробормотала:

– Ну, ладно, если хочешь, я обратно обрасту.

Что было дальше, она помнила очень смутно. Не воспоминания – их бледные контуры. Танька с Соломкой пошли на балкон курить. Финист спросил Альку, какую музыку она слушает в последнее время.

– «Битлов», – она назвала первое, что пришло в голову.

– А что именно, какой альбом? – уточнил он.

– Не помню, – задумчиво произнесла Алька, глядя в его ярко-голубые глаза и проводя кончиками дрожащих пальцев по его плечам. Розы сыпались под ноги, незабудки кружились в воздухе. – Ничего не помню…

Они каким-то образом очутились на Танькиной кровати. Алька сняла очки. Витюха торопливо целовал её – в глаза, в губы. Она всхлипывала от восторга и гладила его по волосам, по плечам и спине.

Всё так замечательно было. Какой же чёрт дёрнул её сказать эти слова!

– Витька, я тебе нравлюсь, да? – прошептала она. И продолжила, не дождавшись ответа. – А я тебя люблю.

Витюха отскочил от неё, как ошпаренный. Алька испугалась:

– Вить, ты чего?

– Ничего, – буркнул он. – Пойдём на воздух, обсудим это дело.

Забарабанил в стекло балконной двери:

– Курильщики! Пора вахту сдавать!

Они присели на корточки, плечом к плечу. Витюха долго молчал, давил в пальцах сигарету, потом швырнул её через перила. И, наконец, произнёс:

– То, что ты сказала… Знаешь, такими словами не шутят.

– А я – всерьёз, – нахально заявила Алька.

– Я об этом и хотел… Блин, мысль ускользнула! В общем… пойми, я не тот, кто тебе нужен. Ты кого-нибудь встретишь ещё. И всё у тебя будет. С другим, не со мной.

– Ты, Витя, прямо Евгений Онегин, – мрачно усмехнулась Алина. – Воспитываешь, значит? Как Томку?

Он не услышал или не понял. Продолжал своё:

– Это тебе повезло, что ты на меня наткнулась. Какой-нибудь придурок на моем месте уже давно бы с тобой трахался. А на следующий день о тебе и думать забыл.

Если честно, Алька втайне надеялась, что он именно таким «придурком» и окажется. Тогда на другой день и она бы о нём позабыла. Ну, или, по крайней мере, перестала бы о нём мечтать, как мечтают о чем-то несбыточном. Избавилась бы от наваждения. А он всё говорил и говорил:

– У тебя ещё всё будет, ты не переживай. Встретишь кого-нибудь… когда-нибудь.

Как будто в этом дело! Незабудки осыпались, розы скукожились. Сразу тоскливо так сделалось. Неуютно. Или просто зябко от ночной сырости? Потому что давно уже была ночь. Оказалось, они сидели на балконе неимоверно долго. И Алька с радостью вскочила на ноги, когда Танька позвала пить чай. Хотелось горячего чаю, хотелось прервать этот затянувшийся никчёмный монолог.

Потом… Потом Финист ушёл, а Соломко, кажется, исчез по-английски ещё раньше. Или нет? Во всяком случае, Алька не помнила его за чаепитием. Девушки немного посидели вдвоём, и Танька решила проводить подругу. Они спустились во двор, и вот там-то Алька плюхнулась на скамейку под липой, уткнулась лицом в шершавый ствол и разревелась.

– Ты что, – удивилась Танька, – действительно так сильно его любишь?

– У-гу, – промычала она, сняв очки и размазывая слёзы по щекам.

– И хочешь от него ребёнка?

О Господи! Алька чуть очки не выронила, честное слово. Этот Танькин вопрос поставил её в тупик. Ей до этого даже не приходило в голову задуматься о ребёнке, замужестве и прочих подобных вещах. Нет, то есть, думала, конечно, планировала даже кое-что. Но всё это не имело к Финисту никакого отношения. Это же совсем разные вещи – любовь и семья.

========== 49. ==========

Алина отправила Таньку домой, уверив её, что ей недалеко, и она добредёт.

До родителей, разумеется, было рукой подать. Но не станет же она к ним ломиться в четыре часа ночи! Или уже утра? Было светло, но не так, как днём. Все в белёсой дымке. На набережной ни одного прохожего. Волга мелко колыхалась от берега к берегу, убаюкивая старый дебаркадер и лодки спасательной станции. Цепи тихонько поскрипывали, будто на них качался кто-то невидимый. Чудная ограда: столбы с шарами на макушках и цепи – будто врытые в землю якоря.

Прошлой осенью Алька с Финистом шли мимо этих цепей и вековых лип, и Далька прыгала и смеялась, и раскачивалась, как на качелях, держа их обоих за руки…

Оказалось, что она здесь не одна. У ствола липы сидел на корточках человек. Алька сразу подумала: пьяный. Пригляделась – и поняла: знакомый. Андрюша Досин, изобретатель.

– Привет, Андрюха, – радостно сказала она. Почему-то обратиться к нему на «ты», да ещё в таком развязном тоне, ей не показалось диким. Он поднял голову, глянул на неё с недоумением. И вдруг по круглому, как блин, лицу поплыла улыбка:

– Ой, Алинка! Ох, какая ты!

Ей почему-то это понравилось: и милое «Алинка», и его бесхитростное восхищение. Она уже забыла про стрижку и про свой чудаческий наряд. А ему девушка именно в этом «прикиде» и приглянулась. В прошлую встречу, организованную тётей Надей, она была «не такая» – серьёзная, скромная, в строгом костюме. Подвыпившая, крикливо одетая девица с дурашливыми манерами показалась ему гораздо симпатичнее той, прежней Алины. Все это Досин ей высказал, когда они, уже купив в ночном магазинчике бутылку водки и «твиксину», сидели рядышком на толстой ветке липы.