— Всё, всё, — шептал он, зная, что Брок его слышит. — Вот твой новый мир, мое дитя.

Зимний знал, сам не ведая откуда, что сейчас Брока надо накормить, а потом не дать ему, ведомому голодом, наброситься на остальной Страйк. Пока Брока корёжили судороги и дрожь, он нашёл и приволок к нему контуженного — кого-то из врагов, свои ушли вглубь чужой базы, — надрезал шею и дал бешеному от незнакомого прежде голода Броку вволю напиться горячей крови.

С клокочущим рыком Брок подался вперёд, вцепился зубами в плоть, глотая что-то невероятно вкусное, пряное. Тело ожило, потянулось к источнику живительной влаги, завибрировало изнутри голодным урчанием. Брок пил-пил-пил, не в силах остановиться, оторваться, усмиряя зверя внутри себя.

— Боже, — выдохнул он, когда кровь перестала литься из раны, отпихнул мертвеца и вжался в куртку на груди Зимнего.

— Пойдем, поможем парням, — Зимний обнял его, а потом помог подняться на ноги. — Надо завершить миссию.

Брок поднялся, влекомый инерцией, сделал пару шагов вперёд и только тогда сообразил, что мир вокруг изменился до неузнаваемости, что тело не болит и, наоборот, стало каким-то незнакомо лёгким, ловким. Он оглянулся на Зимнего.

— Что… что произошло? — коснулся ладонью насквозь мокрого развороченного броника. — Я не умер…

— Ты не умер, — согласился Зимний. — Не успел. Я остановил тебя на краю. Теперь ты моё дитя. Такой же, как я.

— Как ты? Дитя? — Брок пятернёй чесанул затылок, окончательно растрепав волосы, хотел спросить ещё много чего, но за спиной оглушительно грохнуло, сотрясая землю.

Подхватив свою винтовку, Брок ринулся в самую гущу, хотя ему и было странно, непривычно ощущать мир настолько ярко. Казалось, что он видел и слышал раньше, чем противник успевал нажать на курок, метнуть гранату.

Тело слушалось плохо, Брок то и дело промахивался, не успевая совладать с новыми реакциями, но в какой-то момент приспособился и громко зарычал.

Зимний держался рядом, присматривая за Броком — своим первым потомком. Создание чайлда освободило его. Теперь он помнил и знал о себе всё. И знал, что будет делать дальше.

Но пока надо было оберегать ещё нетвердо стоящего на ногах Брока — и закончить миссию.

Противник падал за противником. Брок рвался вперёд, закинув мешающий автомат за спину и справляясь руками, так было быстрее и проще, сворачивал шеи, ломал руки и носы, выдёргивал своих бойцов буквально за шкирку из лап смерти и смог остановиться, лишь когда кто-то заорал:

— Всё!

Брок обернулся, оскалился замершему в двух шагах от него Роллинзу и с наслаждением слизал с ребра ладони чью-то кровь.

Зимний обнял Брока за плечи, чувствуя, что в том всё ещё бурлит ярость, и шепнул:

— Усмири себя. Хватит.

Дёрнувшись, Брок попытался вырваться из хватки своего… кого? Кем теперь ему был Зимний? Любовником? Отцом? Создателем? Богом? Всё смешалось в голове.

Зимний улыбнулся. Строптивое дитя. Ещё не скоро, очень не скоро Брок сможет действительно противостоять Зимнему, но тому нравилось, что его дитя не сдаётся и не прогибается.

— Командир! — к Броку подскочила насмерть перепуганная Мэй, обняла его, вжалась холодным носом в шею, и тот поплыл, одурманенный сладким желанным запахом.

— Не сметь! — шёпот Зимнего кнутом хлестнул вдоль хребта. — Это наш отряд. Страйк неприкосновенен.

Брок стиснул зубы в последний момент, удержавшись, не причинив вреда «своему ребёнку». Он ласково погладил Мэй по спине и отстранил от себя, заглянув в лицо в поисках страха или чего другого, что может испытывать простой человек, столкнувшись с чем-то настолько невероятным, как практически воскрешение из мёртвых, но она не боялась, как и все остальные бойцы, сгрудившиеся рядом, они лишь с благодарностью смотрели на Зимнего, готовые все как один доверить ему свои жизни за жизнь своего командира, расплатиться.

— Давайте уже домой, — негромко сказал Брок, улыбнувшись краешком губ.

========== 7. ==========

— Если ты голоден, ты можешь есть «Гидру», — очень тихо сказал Зимний Броку в джете. — И я могу. Мы съедим их всех. Начиная с голов.

Он облизнулся. Съесть Пирса было заманчиво. Не потому, что он был какой-то особенно вкусный, а потому, что Пирс упивался своей властью над Зимним. Но его время вышло.

Брок не ответил. В горячке боя он ещё не до конца понял, что с ним произошло, не сумел оценить всех изменений в теле и сознании. Чужая жизнь никогда не была для него приоритетом, но сейчас он каждого своего бойца будто бы видел изнутри: как бились их сердца, разгоняя по венам и артериям кровь. Видел, как одним прикосновением прекратить их существование, и не мог понять, рад ли он таким знаниям. И голод, постоянный неутолимый голод. Как Зимний жил с ним, не срываясь?

— Ты научишься, — шептал Зимний. — Я научу тебя всему. Сейчас мы прилетим и ты найдешь себе еду. И я найду. Ты сильный и стойкий, у тебя потрясающая воля, ты смелый. Ты мое дитя.

Брок скосил взгляд на Зимнего и снова промолчал.

Его коробило от этого «Дитя». Рвало на части от непонятности ситуации, в которой он оказался. Не привыкшему подчиняться никому, Броку сейчас приходилось признать, насколько Зимний на самом деле сильнее и опаснее. Непонятно было, почему тот позволял так долго «дёргать себя за усы».

Брок стянул тяжёлый от крови броник, скинул его к ногам, любуясь страшной раной. Да, после такого не выживают.

— Спасибо, — прошептал он, зная — Зимний услышит и поймёт правильно.

— Переоденься, — шепнул тот. — Тебе нельзя к медикам. Ты ещё не умеешь запускать себе сердце.

Кто-то из бойцов принёс чистую смену одежды. Роллинз подхватил испорченное и куда-то уволок. Брок знал, что никому из них ничего объяснять не придётся, никому не нужно будет угрожать или упрашивать сохранить произошедшее в секрете. Они не скажут ни слова никому из посторонних, чужих людей.

Зимний сидел, довольный. Он мог бы создать из Страйка свою стаю, но не видел в этом необходимости. Достаточно того, что каждый из бойцов всецело доверял и подчинялся Броку.

База встречала их безмолвием и сильным порывистым ветром, но Броку всё чудился и чудился внимательный испытывающий и немного недовольный взгляд в спину, будто бы кто-то ждал совершенно другого результата их миссии и теперь безмолвно злился, не позволяя себе выплеснуть агрессию.

Брок шёл по коридору, удивляясь, как раньше не слышал всю какофонию звуков вокруг: все эти шорохи, скрипы, тихий шелест голосов за стеной, а Зимний так жил всегда.

— Проводи меня к техникам, — выдохнул Зимний так тихо, что только Брок его и услышал. — Регламент.

Как Брок ненавидел те минуты, когда к Зимнему прикасался кто-то чужой, когда приходилось стоять у стены и только наблюдать. И если тогда он мог только злиться, то сейчас, чувствуя Зимнего всем собой, был в ярости.

— Идём, — выдавил из себя Брок.

Техники, как обычно, безэмоционально выполняли одни и те же действия, выученные Броком за многие месяцы работы. Он всё так же стоял на своём месте и следил, зверел от каждого касания, но сдерживался, молчал, желая только одного — оказаться снова в их спальне, на огромной кровати, прижаться к Зимнему, хотя больше и не мог, по всей видимости, согревать его собой.

Эта мысль больно резанула по сердцу.

Он… больше… не может… согреть…

Значит, ему нужна замена.

Техники вкололи Зимнему препараты, которые больше на него не действовали, «накормили» белковой болтушкой из высоких пластиковых стаканов, заполнили протоколы и вымелись.

— Придержи, — шепнул Зимний, взглядом указав Броку на Рассела.

— Даже не поздороваешься? — в спину тому сказал Брок, заставляя остановиться, втянул носом воздух, вычленяя из всех запахов его собственный, приятный, чистый, без примеси химической отдушки, такой, какой надо. Рассел пах очень вкусно.

— А есть смысл? — Рассел рассеянно улыбнулся, поправил ворот халата. — Тебе ведь есть теперь кому за член держаться.

Зимний едва заметно улыбнулся. Брок был голоден — теперь он всегда будет голоден — и Расселу осталось недолго.