– Я ничего не знала об этом, – заметила Эди и посмотрела на миссис Симмонс. – А вы?
– Нет, конечно. – Гувернантка тоже выглядела совершенно ошарашенной. – Миссис Каллоуэй обожает старых мастеров, и все девушки в Уиллоубенке изучают их технику, но я ничего не знала о предполагаемой поездке.
– Очевидно, она мечтала об этом в течение нескольких лет, – объяснил Стюарт. – Но они нуждались в спонсоре. Она услышала, что я вернулся, и обратилась с просьбой о содействии, вполне разумно рассудив, что герцог способен пожертвовать некую сумму на благое дело. А так как Джоанна собиралась поступать в эту школу, я согласился, будучи заинтересован в успехе этого начинания. Конечно, я готов спонсировать эту поездку.
– Но вы не можете! – выкрикнула Джоанна, ударяя вилкой по тарелке. – Вы не можете спонсировать поездку… без меня.
– Джоанна! – прервала ее Эди. – Не стучи по тарелке и не кричи.
– Все хорошо, Эди, – успокоил ее Стюарт. – Просто Джоанна расстроилась, что другие девушки поедут в Италию, а она – нет. – Он повернулся к Джоанне. – Детка, мне очень жаль, что вы не хотите ехать, но это не причина, чтобы лишать других талантливых девушек возможности писать пейзажи Тосканы и наслаждаться работами Микеланджело.
Он сделал очередной глоток вина и взял маленькой вилочкой кусочек черничного кекса.
– Но… но… – Голос Джоанны дрожал в тишине, и Эди вдруг стало жалко сестру.
Стараясь не выдавать своих чувств, она делала вид, что наслаждается десертом, но искоса наблюдала за Джоанной, и когда увидела, что сестра покусывает нижнюю губу (что она делала всегда, пребывая в крайней нерешительности), уже знала, что цель достигнута, поэтому не удивилась, когда сестра повернулась к ней.
– Эди, я уже опоздала с поступлением в Уиллоубенк?
– Нет. – Эди посмотрела на Стюарта через стол. Откинувшись на спинку стула и потягивая вино, он подмигнул поверх бокала. – Конечно, еще не поздно.
В августе расцвели лилии – Эди поняла это по сильному запаху, проникавшему в дом через французские окна, когда вместе со Стюартом, Джоанной и миссис Симмонс направлялась по коридору в музыкальной гостиной и почти жалела, что поездка на Уош лишила ее вечерней прогулки. Сад буквально благоухал дивным ароматом.
Стюарт, казалось, прочел ее мысли и вздохнул:
– Какой вечер! Прекрасное время для прогулки.
– Да, – согласилась она, улыбаясь ему через плечо, когда они вошли в музыкальную комнату. – Жаль, что нет полной луны.
Эди подошла к открытому французскому окну и… застыла с возгласом в изумления на губах. Гирлянда лампочек тянулась вдоль террасы и уходила дальше в сад причудливым серпантином.
– Стюарт!
Он остановился позади нее и пробормотал:
– Кому нужна полная луна? Прежде чем отправиться на пикник, я попросил Уэлсли украсить сад. Вам нравится?
– Нравится? – Она рассмеялась и снова посмотрела на него. – Это волшебно!
Он не улыбался, но все чувства были написаны у него на лице: ему приятно, что ей понравился сюрприз. Эди прочла это в его глазах.
– Что волшебно? – поинтересовалась Джоанна, входя в комнату. – И почему вы прилипли к окну?
Эди отступила в сторону, чтобы Джоанна и миссис Симмонс смогли увидеть, что сделал Стюарт в саду, затем выглянула на террасу.
– Ух ты! – восхищенно воскликнула Джоанна. – Это настоящее волшебство, правда? Как в сказке.
– Да, – рассмеялась Эди и взглянула на Стюарта. – Теперь можно и на прогулку отправиться.
Он жестом указал на каменные ступени.
– Пошли?
От вкрадчивости его голоса, от взгляда у нее перехватило дыхание.
– Да.
– Можно я с вами? – спросила Джоанна.
– Нет, – одновременно ответили Стюарт и Эди, и она поняла, что оба имели в виду одну и ту же причину ей отказать. Оставив девушку смотреть им вслед, они направились по освещенной дорожке.
– Мы забыли Нюхлика, – спохватился Стюарт, когда они вошли в розарий. – Он где-то внизу, у прислуги…
– Ничего, можно один раз и пропустить прогулку. – Эди огляделась по сторонам. – Джоанна права: это освещение все превращает в некую сказку.
– Бедная девочка, – рассмеялся Стюарт. – Вы видели ее лицо, когда мы сказали, что не берем ее собой? Она выглядела как обиженный щенок.
– И это уже во второй раз, – напомнила Эди. – Сначала она обиделась, когда узнала, что не поедет в Италию, потому что отказалась ехать в Уиллоубенк. Браво, Стюарт! – воскликнула она, постаравшись придать своему тону чуть-чуть сарказма. – Миссис Каллоуэй везет учениц в Италию, надо же! И не говорите, что она писала вам, – все равно не поверю.
– И правильно. – Он с улыбкой покосился на нее. – Только не выдавайте меня.
– Я-то не выдам, но что вы будете делать с Италией?
– Это очевидно, разве нет? Поездка должна состояться.
– И все для того, чтобы убедить мою сестру, что ей необходимо поступить в эту школу? Вы неподражаемы!
– Но вам это нравится, Эди, признайтесь!
– Думаю, да. Возможно потому, что я никогда не могла позволить себе такое.
Они вошли в Тайный сад, и она обнаружила, что ее обвинение в приверженности Стюарта разным иностранным нововведениям нашло свое подтверждение. Гирлянда фонариков висела над фонтаном, придавая мраморной скульптуре трех наяд, а также воде, которая струилась вокруг них, поистине волшебный вид. Тихое журчание ласкало слух. День потихоньку угасал, и наступающий вечер дарил приятную прохладу.
– Видите, – улыбаясь шепнула Эди. – Это то, что я имела в виду. Полагаю, это вы распорядились, чтобы Уэлсли повесил лампочки так, чтобы они освещали фонтан?
– Да. – Он остановился рядом с фонтаном, а когда она подошла к нему, повернулся и потянулся к ее юбке, зажав переливающийся синий шелк между пальцами.
– Мне нравится это платье… нет, вернее, вы в этом платье.
– Правда?
– Да, правда. Вы носите синий, потому что это мой любимый цвет? Скажите «да», – заявил Стюарт, заметив ее колебания. – Дайте мне каплю надежды.
Рассмеявшись, она призналась:
– Хорошо. Да. Я обожаю все оттенки синего.
Его улыбка растаяла, и он отпустил ее юбку. Подняв руку к глубокому вырезу платья, но не прикасаясь к нежной коже, он заглянул ей в глаза.
– Я мечтаю прикоснуться к вам. – Он помолчал. – Если я сделаю это, вы не станете возражать?
– Нет. – Эди чуть-чуть наклонила голову.
Он прошелся указательным пальцем по ее шее. Она быстро вздохнула и медленно выдохнула, когда подушечка его пальца спустилась ниже. Эди не двигалась, хотя сердце отчаянно застучало еще до того, как он коснулся ключицы. Его палец остановился в ямочке под горлом и начал медленное кружение: круг, еще круг и еще…
Она что-то хотела сказать, но тут же совершенно забыла, что именно, из-за нежных ритмичных касаний его пальца, от которых распространялся жар по всему телу, пробуждая желание. Она чувствовала, как слабеют колени, и когда он свободной рукой обнял за талию, она… не сопротивлялась.
– Я хочу поцеловать вас. – Он не спрашивал, можно ли, и не ждал ответа, а просто захватил ее губы своими в глубоком долгом поцелуе.
Нежнее? Да. Но глубже, полнее, вложив в поцелуй столько страсти, что и удивил, и поразил ее.
Но она не останавливала его, и когда его рука стала увереннее и напряженнее, привлекая ее ближе, сдалась без колебаний. Он чувствовал ее готовность и все сильнее прижимался к ней, и она понимала, что это его возбуждает.
Она подняла руку, обняла Стюарта за шею, потеребила волосы; язык коснулся ее языка, такой жаждущий, горячий, и боже, это было поистине поразительно.
Он издал сдержанный стон и, вдруг сжав ее ладони, отстранил, а потом и вовсе убрал руки.
Едва не задыхаясь, они смотрели друг на друга.
– Я не просила вас останавливаться, – выдохнула Эди, стараясь прийти в себя. – Зачем же вы это сделали?
– В целях самозащиты, – с трудом справляясь с прерывистым дыханием, проговорил Стюарт и потер руками лицо. – Еще немного, и для меня было бы настоящей мукой остановиться, но все равно я бы сделал это, Эди. Я бы смог.