— Привет, Андрей. Узнал меня? — Произнес знакомый с детства голос. За пять лет, что мы не виделись, он практически не изменился, только взгляд стал другим — одновременно нахальным и забитым, неискренне приветливым, но так же мне знакомым.
Продолжая смотреть на него удивленно и напуганно, я сделал шаг назад, но дверь позади нас тут же закрылась — я услышал щелчок тяжелого амбарного замка.
— Ты безжалостный убийца! — В сердцах излился я.
Феликс смотрел на меня так, как он смотрел обычно, слушая резкую критику — пустым, отсутствующим взглядом. В первые секунды я не замечал ничего, кроме его лица — очередного, которое я был вынужден ненавидеть, хоть оно и принадлежало моему другу. После я увидел остальных: разношерстная команда стояла за его спиной и молча смотрела на меня, как на главную цель их сбора. Я не знал никого из них и потому в очередной раз поразился, насколько быстро распространялась эта зараза. Среди них были и солдаты, вооруженные винтовками, и обычные на вид люди — мужчины и женщины разных возрастов и комплекций. И лишь одно лицо вдалеке, которое я по началу не заметил, оказалось мне знакомо. В дальнем углу просторного цеха стоял щуплый, рыжеволосый парень, которого я встретил на собеседовании в Biohack. Я не сразу вспомнил его имя — это был Артур, микробиолог из отдела, куда Феликс намеревался меня устроить. Все эти люди, которых я видел впервые, одинаково хорошо знали меня и смотрели также одинаково — с интересом и опаской, что в сумме давало натянутое, притворное безразличие.
— Я рад, что ты, наконец, с нами, Андрей. — Произнес он с зажатой, скупой улыбкой. Затем он посмотрел на Настю. — И вам я тоже рад. — На этом он развернулся и начал неспешное движение к центру комнаты, не переставая говорить. — Такие целеустремленные, упорные люди нам нужны.
Я старался вести себя спокойно и уверенно, чтобы соответствовать ему.
— Так значит, твое предложение о сотрудничестве еще в силе? — Спросил я. Для меня это была ставка ва-банк, но другого выхода я не видел.
— Боюсь, что нет, Андрей. — Тут он остановился и повернулся ко мне лицом. — От тебя слишком много проблем.
— Проблем? Все, чего я хотел — держаться от тебя подальше. — Ситуация приняла крутой оборот, оставаться в спокойствии мне было все сложнее.
— Только не говори, что вы не строили плана, как меня остановить.
— Так вот в чем дело… — Я сменил тон из надменно спокойного на нахальный. — Подумать только…, величайший разум на планете боится одного мелкого ученого. С чего это вдруг?
— Я тебя не боюсь. — Резко заявил Феликс. — Для меня ты просто нежелательный элемент.
— И поэтому ты собрал целую армию, чтобы поймать меня? Нет, Феликс, ты боишься. Главный вопрос — почему. Раскрой тайну, раз уж все подошло к концу. Исполни мою последнюю просьбу. — Мне было крайне трудно сохранять этот уверенный и борзый тон, к горлу подступала сосущая боль.
— Ты слишком много знаешь. — Скупо ответил Феликс.
— И что мне делать с этим знанием? — Я не отступал. — Если я расскажу всем о тебе, мне никто не поверит. Излечить твою заразу я тоже не могу.
Я притих, чтобы выслушать его, но он молчал, теперь еще более многозначительно. Я пытался понять смысл его молчания, не так уж это было просто под осознанием скорого исчезновения. И тем не менее, я все понял… Вывод, к которому Феликс подвел меня невольно, а может быть, и намеренно, лишил меня дара речи. Через нечеловеческие утробные усилия я все же смог произнести:
— Лечение есть…
Феликс вцепился в меня неподвижным взглядом.
— Ты знаешь способ и боишься, что я найду его.
Феликс по-прежнему молчал, подтверждая мою правоту. Я в очередной раз осмотрелся: десять незнакомых лиц смотрели на меня одинаково — бессмысленно и в то же время многозначительно, не как на врага, не как на друга — как на данность, не зависящее от них условие, которое им нужно было принять или устранить.
— Ты очень умен, и мыслишь иначе, не так, как я. — Когда Феликс заговорил, я даже несколько удивился. — Честно, будет немного жаль стирать твое сознание.
— Тебе это по-прежнему кажется хорошей идеей? — Удивительно спокойно, в тон ему произнес я. Феликс горестно выдохнул.
— Я признаю, есть некоторая хаотическая красота в вашем интеллектуальном разнообразии. Но совершенство коллективного интеллекта куда прекраснее. Это красота синергическая, не доступная индивидууму.
Тут я начал выходить из себя от избытка абсурда и несправедливости.
— Твои слова — это чудовищное притворство, лицемерие, фарс — как угодно — это бред. Вы же будете грызть друг-другу глотки за общие ресурсы. Вы не коллективный интеллект, а кучка эгоистичных, закомплексованных… задротов. — Я сам удивился, когда обронил это слово. Что до Феликса, он на несколько секунд оторопел, все они замерли.
— Это бесполезный разговор, пора его прекращать. — Сказал один из военных, стоявших за его спиной. Он и другой человек, державший серебристый кейс, сделали шаг вперед.
В испуге я попятился, начав непроизвольно вертеть головой в поисках выхода. Как бы ни было бессмысленно сопротивляться группе вооруженных людей, я не собирался сдаваться. И тут я услышал за спиной разъяренный крик Насти:
— Пусти меня! Ты, моральный урод!
Солдат крепко держал ее, стоя за спиной — одной рукой под локоть, другой за запястье, свернув его возле плеча. Не знаю, как ей удалось, она закинула голову и со звериной яростью укусила Феликса за руку. От боли и удивления он издал громкий стон и отстранился от нее. Пары секунд замешательства хватило мне, чтобы настичь его боковым ударом в висок, вояка сделал неловкий шаг в сторону и повалился на пол. Я тут же перебросил взгляд на новую цель: солдат скинул с плеча винтовку и щелкнул затвором. Резкий наплыв адреналина и Настино присутствие помогали мне действовать, опережая страх. Я успел схватить ствол винтовки, прежде чем его направили на меня, и занес кулак, но тут нечто остановило мою руку. Я резко обернулся и увидел лицо Саши Ветрова. Одной рукой он держал меня за локоть, другой нанес удар прямо в бровь. Я смотрел на пол, словно в тумане, и видел летящие вниз капли крови. Я слышал Настины крики, пока она отбивалась от очередного верзилы.
— Это тебе за то, что уронил меня с дерева в пятом классе. — Не то с издевкой не то с настоящей злобой произнес Феликс. Я поднял взгляд исподлобья; не представляю, насколько я был страшен.
— Это воспоминания моего друга. Не смей их присваивать.
Мое тело сжалось, как пружина пистолета, а ноги сами отыскали точку для упора. Я ударил его снизу с такой силой, что даже мой кулак затрещал; догадываюсь, что происходило в его челюсти. Он лежал и корчился от боли, способный лишь мычать. И тут я получил жесткий удар прикладом по спине. После него я уже не смог оправиться, три копии Феликса осыпали меня ударами, заставляя склоняться все ниже, пока я не оказался на коленях.
— Ну все, хватит. — Громогласно бросил один из Феликсов, стоявший поодаль. — Испортите голову.
Я снова смотрел исподлобья, уже без агрессии, скорее, с отчаянием.
— Не все ли равно… — Мои слова попали в тишину. — Будь я инвалидом, или жирдяем, — тут я бросил взгляд на самого тучного из них, или раковым больным… Тебе не все равно? — Я медленно обвел их укорительным взглядом. — Вы все довольны телами, в которых оказались? Воспоминания, образ жизни — все, что вам досталось, вы этим довольны? — Они смотрели молча, я уже готовился услышать в ответ какой-нибудь фарс.
— Мы не выбираем, риск есть для каждого из нас. — Ответил самый крепкий из них. — Делая инъекцию, мы не знаем, на какой стороне окажемся. Как и при рождении, появление твоего сознания именно в этом теле — это случайность, стечение квантовых обстоятельств.
— Ты держишь меня за дурака? — Тут же выпалил я. — Рождение — это генерация, а каждая твоя инъекция — это лишь копия, снятая с тебя. — Я смотрел ему прямо в глаза, подчеркнуто обращаясь к одному человеку, мой голос резко стал спокойнее. — Все, что будет после — уже не ты, поэтому тебе плевать, в чье тело помещать свою копию. — Я старался изменить взгляд и смотреть на него, как на друга, когда он вынимал из кейса пневматические шприцы. — Феликс, одумайся, пока не поздно. Мы единственные, кто знает тебя настоящего. Это последний шанс повернуть назад. После этого ты останешься один.
