Любой военный корабль при равных силовых установках – это набор компромиссов между скоростью, защитой, вооружением и габаритами, в которые все это необходимо втиснуть. И усилить что-либо можно, лишь ослабив что-нибудь другое. Хотите более мощное вооружение – пожалуйста. Но или сохраняйте массу корабля, снижая толщину брони, или заранее смиритесь с тем, что разгоняться ваш звездолет будет куда хуже конкурентов. Конечно, что-то можно изменить путем оптимизации конструкции, но революции это не произведет, и проектировщику останется лишь биться в клетке физических законов, стараясь впихнуть невпихуемое. И, естественно, экономя на чем только можно.

Одной из жертв этой экономии стали переборки. Нет, они никуда не делись, разумеется, но и смысла делать их из брони тоже не было. Для обеспечения пространственной жесткости хватало мощного каркаса, на остальном экономили. Сравнительно тонкие листы металла – высокопрочного, разумеется, но на сопротивление взрыву не рассчитанные в принципе. Сейчас их банально смело, и прежде, чем бушующий в недрах корабля локальный катаклизм успокоился, половина борта оказалась выжженной изнутри. За раз «Суворов» потерял около пятидесяти человек – больше, чем за всю войну. Взрыв почти докатился до рубки, но тут уж некоторый консерватизм уральских конструкторов и их привычка перестраховываться сработала в пользу корабля. Рубка, машинное отделение, центральный и резервный посты управления огнем и еще несколько ключевых для военного корабля зон, всего порядка двадцати процентов от его объема, были надежно защищены как извне, так и изнутри. Сейчас это позволило линкору остаться в строю, хотя, по большому счету, роли уже не играло – вторая космическая фаза сражения за Новый Амстердам закончилась.

Ирина Николаева вторую неделю чувствовала себя немного пришибленной, и причиной тому было обретенное внезапно понимание, что «пыльным мешком по голове» – отнюдь не дурацкая метафора, а состояние души. В частности, когда выясняется, что слова адмирала, которые она сочла дурацкой шуткой, на самом деле вполне реальный приказ. И что уклониться от него ей не получится – как-никак, она сотрудник аналитического центра при силах планетарной обороны, а значит, находится на службе. До сих пор Ирина считала, что лейтенантские погоны на парадной форме, которую она ни разу даже не надевала, это так, ничего не значащий атрибут. И вдруг раз – и извольте выполнять приказы командования, да еще и в бой идти!

Нет, имелись в получившемся «нежданчике» и светлые стороны. К примеру, Ирина вдруг резко, за неделю, скакнула в табеле о рангах на два звания. Первый раз – в качестве поощрения за план операции, а второй… Ну, подчиняться лейтенанту для людей в разы старше и опытнее, пребывающих, вдобавок, в больших званиях как-то обидно. Другое дело, капитан-лейтенанту, пускай звание и временное, присвоенное по случаю войны и особых обстоятельств. Разница вроде бы невелика, но звучит-то звание совсем иначе!

Кроме того, Ирина пискнуть не успела, как оказалась вместо аналитического центра в рядах славного космофлота. Правда, здесь она ничего против не имела. Все же, в силу молодости, не наигралась в несгибаемую героиню. К тому же после всех перетурбаций, жалованье разом поднялось втрое. Для девушки из небогатой семьи последнее было немаловажно. Ну и еще один момент, важность которого поймет только женщина – черный с золотом парадный мундир военно-космического флота ей очень шел. Во всяком случае, куда больше, чем непонятно по каким лекалам скроенная форма сотрудницы аналитического центра.

Да-да, именно так. Когда Ирина, надев его, подошла к зеркалу, то не удержалась от того, чтобы как девчонка крутануться на одной ноге, рассматривая себя со всех сторон. Получившийся вихрь со взлетевшими, будто черная корона, волосами, окружившими на миг голову полупрозрачным нимбом, ничего не имел общего с прежней Ириной Николаевой. Младший научный сотрудник куда-то исчез, спрятался, и вместо него из зеркала смотрела совсем другая женщина. Какая именно, хозяйка изображения пока не знала, но получившийся результат ей определенно нравился.

Кстати, вишенкой на торте было то, что она увидела на следующий день, встретившись с товарищами по несчастью. Если Всеволод и Константин практически не изменились – как были мальчишками, так и остались, и переодевание из костюмов в мундиры ничего принципиально не изменило, то с Евгенией все вышло с точностью до наоборот. В их коллективе она выделялась, причем в лучшую сторону, но когда вместо аналитического центра с его достаточно вольными нравами оказалась зажата рамками дисциплины и сменила немного вульгарное, но выделяющее ее в толпе платье на форму, то разом стала обычной, серенькой мышкой. И последнее Евгению невероятно злило, поскольку она была далеко не дура и прекрасно видела как случившуюся с Ириной метаморфозу, так и собственный обратный процесс. А главное, она оказалась в подчинении у ни с того, ни с сего взлетевшей на гребне волны коллеги, и это ей, девушке с немалыми амбициями, тоже не добавляло радости.

Окончательным же шоком, не для Ирины даже, успевшей привыкнуть к сыплющимся непонятно откуда чудесам, а для ее родных, стало то, что как только она официально вступила в должность, за ней еще и персональная машина стала приезжать. Впрочем, не так уж и часто – времени вдруг оказалось столь мало, что девушка буквально застряла на базе флота, где ей выделили весьма пристойную каюту на флагмане. И вот тут-то она поняла, что действия адмирала, вначале казавшиеся непонятной блажью, на самом деле имели вполне четкую цель – поставить под ружье еще одного человека, а потом загрузить его работой сверх всякой меры. Рабовладелец!

Абсолютно неготовая к такого рода деятельности, Николаева оказалась в положении выброшенной на берег рыбы. Из привычной, спокойной и чуть заболоченной стихии научно-исследовательского института, каковым, по сути, и являлся аналитический центр, она вдруг оказалась вброшена в круговорот практической реализации собственных идей. И тут вдруг оказалось, что красивый, четко расписанный план рейда к осмелившимся нахамить соседям разделяется на миллион частностей, от расчета времени до типа припоя в корабельных мастерских. И за все это в ответе она и только она! Впору за голову схватиться…

На третий день, когда она в очередной раз отбросила зареванную подушку, к Ирине пришло понимание – она не годна для выполнения порученной работы. Вообще ни на что не годна. Она – ничтожество, и надо просить… нет, требовать, чтобы ее заменили на кого-то другого, более компетентного. Увы, проще решить, чем сделать. Адмирал Александров воевал совсем в другом районе космоса, а маршал Устинов был постоянно занят и упорно не находил времени с ней общаться. И что прикажете делать? Стиснуть зубы и тянуть.

Как ни странно, к концу недели, в тот самый день, когда линкор смог, наконец, отойти от ремонтного причала, Ирина вдруг сообразила, что, несмотря на ее вопиющую некомпетентность, дело движется, и даже из графика они вроде бы не выбиваются. И это заставило ее чуть по-новому рассмотреть ситуацию, окинуть происходящее взглядом и кое-что понять. Кстати, последнее вызвало у нее приступ жгучего стыда – уж если она считает себя аналитиком, то на столь простые вещи могла бы обратить внимание сразу же.

Нет, ее не бросили «под танки» и не хотели сделать козлом отпущения за… непонятно, кстати, за что. Ей и впрямь придали вполне компетентный штаб, решающий вместо нее кучу проблем и, вдобавок, деликатно и ненавязчиво поправляющий ее огрехи. И – а на это как раз стоило обратить внимание сразу же – в его составе не было ни одного человека, превосходящего Ирину званием. Похоже, адмирал Александров позаботился, кроме прочего, о том, чтобы ни у кого не возникло желания цедить ей свое мнение сверху вниз. Такая вот своеобразная забота о душевном комфорте. А еще, судя по тому, что из этих же молодых офицеров в невысоких званиях формировался весь командный состав линкора, адмирал решил убить еще одного зайца, продвигая под шумок молодых, перспективных, а главное, СВОИХ людей. И вместе с этим пришло, наконец, понимание, что она, конечно, пока еще пешка, но в перспективе вполне может стать ферзем. Главное здесь – голова на плечах и немного удачи.