− Я уезжаю на фронт, − коротко сообщил Эеншард. – Отец дал свое разрешение.

Артас всхлипнул, поставил корабль на пол, словно возвращая его в порт Эшхарата, медленно встал и посмотрел на Эеншарда большими мокрыми от слез глазами.

− Ты бросаешь меня? – спросил он.

− Нет, просто…

Эеншард не мог сказать, что после смерти Шардара не может ни на минуту здесь оставаться, что его трясет от гнева и боли, что если он не уедет прямо сейчас, то станет следующим, кто просто умрет. Артас же был слишком мал. Он просто отвернулся.

− Уезжай, − сказал он, зная, что где-то там уже подрастает его младший брат, Эраст.

Скоро его заберут у матери, и он окажется здесь, в опустевшем северном крыле.

Эеншард смотрел на корабль, на башню и понимал, что, бросив тогда Артаса, навсегда потерял прежнее доверие.

− Ваше высочество, − с опаской обратился к Эеншарду мальчик-слуга, тихо вошедший в комнату.

Ребенок явно понимал, что уже надоел своему господину, что много раз настоятельно просил его не беспокоить, но ничего не мог изменить, с волнением наблюдая, как Эеншард неспешно поднимает на него глаза.

Вместо позволительного жеста принц просто уставился на слугу, и мальчик, помедлив, все же сообщил:

− Его Величество желает видеть вас.

Эеншард выдохнул. Он надеялся, что это произойдет не так быстро, и король даст ему хоть небольшую передышку, прежде чем начнет очередную свою игру.

− Иду, − коротко ответил Эеншард, возвращая корабль на место.

Этот фрегат просто обязан был стоять у нарисованного берега близ Эшхарата.

Третий принц решил не думать и не пытаться понять, что от него могут хотеть. Тут он еще ни разу не смог угадать, потому уже и не пытался, только, заскочив к себе, натянул на забинтованный торс рубаху без рукавов, оставляя открытым лишь повязку на раненой правой руке, быстро завязал кожаный пояс, повесил меч и направился в тронный зал. Разумеется, он не носил свой любимый двуручник во дворце. Оружие при нем сейчас было лишь символом. Хорошо заточенный короткий клинок вполне мог убить, но для Эеншарда он все равно был настоящей игрушкой, соломинкой, которой после ужина можно было поковырять в зубах. Слишком короткий. Слишком легкий. Одним словом: глупое оружие, которое он просто обязан был носить на поясе во дворце Эшхарата.

Быстро перейдя из северного крыла в южное, мужчина шагнул в тронный зал, мгновенно по отцовской улыбке понимая, что ему приготовили что-то мерзкое. Впрочем, мерзко будет Эеншарду, а вот Шадифа и самого Дешара это наверняка позабавит.

Подойдя на соответствующее расстояние, Эеншард замер, бегло оглядывая зал. Шадифа не было, только Эймар стоял подле отца, а  чуть в стороне стоял Оэкар Шад, улыбаясь также странно.

Семья Шад имела немалое влияние на короля, и на наследника тоже, в конце концов, имя ему Эймар Шад Клен Дерва, потому что его мать – дочь благородного эштарского воина, а имя матери Эеншарда значения не имело, кем бы она ни была.

− Я смотрю, ты в добром здравии, Эеншард, − заговорил Дешар, все так же улыбаясь.

Его сухие костлявые пальцы сцепились в замок, демонстрируя древние перстни разных семей в виде трофеев, попавшие к королю.

Глядя на сапфир, не так давно бывший гордостью Зейлена Светлого, правителя павшего Фрета, Эеншард невольно нахмурился, но, поднимая глаза, проговорил:

− Разумеется, я в добром здравии, отец, иначе быть просто не могло.

Дешар расхохотался.

− Слышал? – обратился правитель к Оэкару. – Не могло!

Оэкар только сдержанно улыбнулся, кивая, а потом искоса поглядывая на третьего принца.

Только теперь Эеншард понял, что за спиной мужчины пряталась юная девушка, закрытая тканью.

«Снова», − подумал устало Эеншард, не догадываясь, каким был новый подарок.

− Мне нравится твоя смелость, − произнес, наконец, Дешар. – И мужество твое достойно уважения.

«Уважения?», − от этого слова из уст отца у Эеншарда по спине прошли мурашки. Это было слишком внезапно, слишком подозрительно, чтобы все внутри не напряглось, не натянулось в единую струну и не замерло.

Он невольно посмотрел на старшего брата. Взгляд Эймара не изменился. Он все еще смотрел свысока, пряча усмешку в черной бороде. Его явно не смущали добрые слова отца, словно того и хотел сам Эймар, а это пугало еще больше.

− Я хочу наградить тебя за падение Крифра, − заявил король, заставляя Эеншарда уже не дышать от нервного напряжения.

Глядя на отца, Эеншард старался понять, почему король так противно улыбается, произнося эту банальную уже фразу, и не понимал.

Оэкар отступил, подталкивая вперед девушку и тут же стягивая с нее белое полотно.

Перед Эеншардом стояла совсем юная женщина. Облаченная в полупрозрачное белое платье, она робко соединила свои ладошки, прикрывая хоть частично низ живота, но ее пышную грудь с торчащими от волнения сосками сложно было не заметить с такой тонкой фигуркой.

Только по личику было ясно, что это смуглое чудо с двумя длинными толстыми косами совсем еще робкое создание. Девочка – а Эеншард не мог смотреть на нее как на женщину, предпочитая девиц постарше и опытней – опускала глаза и сжимала пухлые губки, кривя их.

Третий принц протянул ей руку. Тем самым он принимал ее, вернее принимал предложение ее отца − взять эту девочку в свой гарем, теперь же она должна была принять его руку, и тем самым покориться. По закону, она могла ему отказать, но в реальности выбора у нее не было так же, как у самого Эеншарда.

Взглянув на своего нового господина влажными темными глазками, девушка несмело положила свою маленькую нежную руку на грубую ладонь мужчины и тут же скользнула к нему, прильнула и, сжимая большой палец на ладони Эеншарда, уткнулась носом в его грудь.

По телу малышки ходила дрожь, но Эеншард не пытался ее утешить, просто позволяя ей застыть так, как она сочла необходимым. С ней он разберется после.

− Благодарю, отец, это прекрасный подарок, − сказал он холодно, затем посмотрел на Оэкара Шада и произнес: − И вам спасибо за красивую дочь.

− Я рад, что она тебе нравится, − посмеиваясь, заговорил Дешар, – ибо я желаю увидеть твоих наследников именно от этой женщины. Род Шад издавна славился добрыми воинами и крепкими женщинами, способными произвести на свет достойное потомство, а такому герою, как ты, просто нельзя не оставить стране своих наследников.

Дешар улыбался, а Эеншард, стиснув зубы, постарался не оскалиться, бросая взгляд на старшего брата.

Эймар показательно посмотрел в сторону, будто не имел к происходящему ни малейшего отношения и усмехнулся так, что не заметить это было трудно.

− Надеюсь, ты понял мою волю? – спросил Дешар.

Мысленно ругаясь, Эеншард коротко ответил:

− Да.

− Тогда я желаю видеть ребенка не позже, чем через год!

Заявив это, король махнул рукой, давая понять Эеншарду, что ему стоит убраться как можно скорее, если он не хочет проблем. Этот жест принцу был хорошо знаком. Он поклонился королю, подождал, пока его новая наложница тоже склонит голову перед правителем, кивнет отцу, и вышел, позволяя ей испуганно сжимать один лишь палец на его большой руке.

− Зовут тебя как? – глухо спросил Эеншард, когда они оказались в коридоре.

Он не смотрел на девушку, быстро шагая вперед. Девушка же, семеня за ним, едва успевала, но крепко держала его, глядя на спину мужчины с явным волнением.

− Дерб, − ответила она тихим нежным голосом.

− Эту ночь ты проведешь со мной.

− Да, господин, − взволнованно отвечала девушка.

Эеншард же проклинал брата и абсурдную логику отца, который то желает ему смерти, то мечтает увидеть его потомство.

Когда Эеншард говорил Ленкаре, что не хочет детей, он не лукавил. Пользуясь негласным правилом, он с самого двадцатилетия не появлялся на совете Эштара, тем самым говоря своим братьям, что в борьбу за трон он вступать не собирается, но когда его брат станет королем, Эеншард, как минимум, должен будет лишиться имени и навсегда перестать быть частью королевской семьи. Не испытывая особой любви к отцовскому роду, Эеншард счел бы подобный исход идеальным. Только сохранить ему жизнь − это одно, а жизнь его детей, особенно сыновей, − совершенно другое. Когда Дешар пришел к власти, он убил всех братьев, а всех их детей − и мальчиков, и девочек − продал работорговцам. Страшно подумать, но где-то там, за Белым морем, среди рабов, быть может, еще жили родные королей рода Клен Дерва.