– Что ж, альконский вы понимаете. Проводите нас к грузу… мисс.

– Туда, – Лем подбородком указала на единственный на палубе люк, внутренне скривившись от пренебрежительного обращения. – Или теперь офицеров не учат азам корабельного дела?

Лейтенант смерил ее уничижительным взглядом.

– Вопросов нет, я покажу… – она закатила глаза. – За мной, бравые парни. Наклоняемся и идем осторожно. Переборки здесь старые, а головы у вас, как известно, непробиваемые.

Один из пехотинцев, рыжий и, видимо, не лишенный чувства юмора, фыркнул.

Когда незваные гости спустились в трюм, Константин сразу поинтересовался у Лем:

– Ты в порядке?

Капитан кивнула и взглядом попросила Вильгельма показать скрытый в стене отсек. Подсунуть Дирову подложный груз после погони и в присутствии шести вооруженных пехотинцев было бы апофеозом безумия и наглости. Лем верила в свою удачу, но дураки иногда надоедали даже Слепой Гадалке.

Штурман уперся ладонями в стену отсека и надавил. Металлическая пластина отошла в сторону, открыв спрятанный внутри черный ящик.

– По размерам подходит, – оценил лейтенант.

– Сожри вас Хозяйкины псы! – взвилась капитан. – Вы еще скажите, что просто так прицепились к случайному грузовому судну!

– Мисс, ради Белого Солнца, придержите язык, – ответил Диров. – Кейтид! Вскройте ящик.

– С твоей стороны было бы любезно не упоминать на моем корабле Белое Солнце, – шепотом огрызнулась Лем, с трудом терпя снисходительное отношение альконца.

Константин мягко положил руки ей на плечи, а лейтенант ничего не ответил, наблюдая за работой подчиненного. Никлас Кейтид, коренастый и загорелый гитец с обветренным лицом, достал из сумки на боку инструменты и склонился над ящиком.

Судя по всему, ему было не впервой вскрывать сложные замки. Кейтид никуда не торопился, что-то тихо бурчал под нос и время от времени светил маленьким, но мощным фонарем внутрь замочной скважины. Простое лицо, карие глаза – он напоминал Лем Константина. Возможно, ловкостью в обращении с инструментами. В установившемся молчании они позвякивали как-то по-особенному умиротворяюще. Капитан даже перестала злиться на Дирова и почти успокоилась.

Но вдруг различила за звоном и клацанием знакомый скрип, донесшийся сверху, из пассажирского отсека.

«Милош! – вздрогнула Лем. – Тебе же сказали – сидеть тихо!»

В душе капитана шевельнулось нехорошее предчувствие. Она совсем забыла про помощника Измаила, и теперь не знала, чего от него ждать.

Лем повернулась в сторону трапа. Высоченный бритоголовый громила-пехотинец проследил ее взгляд и нахмурился.

Вначале ни великан, ни Декс никого не увидели. Однако не прошло и десятка секунд, как лестница заскрипела под неуверенными шагами. Потом наверху ойкнули, и в проеме показался Милош. Он дрожал, лицо исказил страх, но в руках молодой человек сжимал большой и едва не перевешивавший его альконский «таган».

Капитан быстро оглянулась на Устина и посмотрела на его пояс. «Всё верно», – застонала Лем. Парень послушался и пришел безоружным, оставив свой револьвер в кубрике.

– Н-не трогайте груз, – пролепетал Милош. – Это важно. Г-господин Измаил сказал, что важно. Я… выстрел-л-лю…

– Цверг… – выдохнул Вильгельм.

Константин застыл, Устин схватился за пустую кобуру:

– Эй, это моя пушка!

Кейтид прекратил вскрывать замок и поднял руки, не желая провоцировать слабоумного.

Пехотинцы защелкали винтовками, но Диров остановил их вскинутой рукой. Он резко развернулся, посмотрел на Милоша и негромко, угрожающе сказал, обращаясь к Лем:

– Мисс, разве приказ насчет оружия не был предельно ясным?

– Это довесок к грузу, – напряженно ответила капитан. – Не думала, что парень решится хотя бы выйти из каюты, тем более – взяться за револьвер. Неужели Измаил подсунул нам весь золотой запас Альконта?

– Я не довесок, – Милош шмыгнул носом. – И это… господин Измаил попросил… сказал защищать…

Лем увидела, что громила мягко, с необычной для его габаритов тигриной грацией скользнул к стене. Слился с ней и двинулся к Милошу. Остальные пехотинцы и лейтенант этого будто не заметили. Лем наступила Константину на ногу, чтобы тот тоже не вздумал выдать великана. Вильгельм засек ее движение и понимающе упер взгляд в пол. Маневр громилы упустили только Милош и гневно уставившийся на парня Устин.

«Братишка, убереги моих людей от шальных пуль…» – Лем на мгновение закрыла глаза.

– Груз… пожалуйста, не трогайте… – Милош скользнул взглядом по присутствующим, хотел добавить что-то еще, но не успел.

Громила прыгнул на него и повалил на ступени.

Револьвер взорвался вспышкой, пуля высекла искры из потолка, Милош закричал и уронил оружие. Великан скрутил его без труда, словно ребенка. Уложил лицом к перилам и небрежно придавил одной ладонью. В ту же секунду по приказу Дирова пехотинцы рассредоточились по грузовому отсеку, блокируя экипаж галиота.

Лем не желала усугублять положение команды и не сопротивлялась, когда невысокий рыжий шутник вывернул ей запястья. Лишь закрыла глаза и сердито зашипела: он оказался ушлым малым и заметил спрятанное под жакетом оружие. Держа капитана одной рукой, рыжий сорвал кобуру и отбросил в сторону. Та заскользила по полу, клапан открылся, и револьвер звякнул об стену.

Лейтенант проводил оружие глазами и скомандовал:

– Обыскать всех.

– Че-е-го-о-о? – взъерошился Устин.

– Тихо! – прикрикнула на него Лем.

Она, Константин, Вильгельм и Устин пережили несколько унизительных минут. Пехотинцы обшарили все их карманы: механик лишился пояса с инструментами, штурман – рации, мальчишка – зажигалки. Впрочем, Милошу пришлось хуже. Даже, когда остальных отпустили, великан продолжил сидеть над ним, вжимая в ступени.

– Что, мисс, не знаете слова «приказ»? – Диров подобрал револьвер. – Барабан на правую сторону… для левой руки, понятно. Серьезно – собирались стрелять?

– Только себе в голову, – ответила Лем, растирая запястья, – у рыжего оказалась крепкая хватка. – Лучше застрелиться, чем терпеть на корабле дюжину альконцев.

– Альконцы уже на вашем… куске металлолома. Прежде всего – вы сами. Ведь отсутствие акцента мне не послышалось?

– Этот «кусок металлолома» едва не обошел ваши элитные перехватчики, – капитан будто не заметила выпад о своем происхождении, но не пропустила оскорбление в адрес «Аве Асандаро».

Диров положил револьвер на бочку у стены и пробормотал:

– Не понимаю, как женщина могла опуститься до такого.

– Опуститься до чего? – процедила Лем. – До желания жить своим умом? Спросите у вашего изменчивого Маркавина.

– Не смейте неуважительно отзываться о Его Величестве! – развернулся к ней лейтенант, сжав руку в кулак.

Казалось, Диров готов ударить. Лем издевательски улыбнулась:

– Ну же. Давай. Вперед.

Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы не Алеманд. На поясе лейтенанта зашипела рация:

– Лейтенант Диров, доложите обстановку, – произнес спокойный голос.

Секунду поколебавшись, ответить или ударить капитана, Диров включил рацию:

– Груз на месте. Открываем.

– Поторопитесь.

– Будет сделано, сэр. Связь завершил.

Он вернул передатчик на пояс и снова посмотрел на Лем.

– И ни слова про осложнения… – капитан выдохнула и облокотилась на стену. – В былые времена дела обстояли по-другому. Я недавно от кого-то слышала, что со временем небо сереет, трава желтеет, а достойные сыны Альконта мельчают. Похоже, правда.

Диров отвернулся. Потом бросил ей, не глядя:

– Просто заткнитесь, – и добавил: – Продолжайте, Кейтид.

Пехотинец послушно вновь приступил к работе.

Ящик поддался через четверть часа, и Кейтид откинул крышку. Он глянул внутрь и быстро поднялся. Потом отступил, прошептал молитву и прижал к глазам ладони в почтительном жесте.

Диров шагнул вперед и тоже заглянул внутрь. Глаза лейтенанта расширились, лицо побледнело. Он словно не мог поверить в увиденное. На секунду Диров застыл истуканом. А после – повторил действия Кейтида, ошарашенно выдохнул и сжал кулаки: