Голди выглядела настоящей амазонкой в легких сандальях на босу ногу, с кожаной змейкой до коленок, бежевых шортах, чуть прикрывающих половину бедер, в безрукавке с большим вырезом на груди и болтающимися кожаными шнурками. На ее красивой головке отлично смотрелась болониевая шляпка с короткими бортами.

Я же нарядился в шорты чуть ниже колен, удобные желтые мокасины, свободную майку на выпуск и легкий пробковый шлем, на застежках.

Старую одежду мы без сожаления отправили в утилизатор, находящийся здесь же, в большой примерочной.

Чтобы увидеть мою родину с высоты птичьего полета, мы с Голди снова спустились в подземку, прямо около универмага. Опустившись метров на триста под землю, мы сели в капсулу и с пересадкой на Аделаида-роуд в районе парка Макалистер направились к самой высокой точке в районе города – горе Виктория, возвышавшейся над Веллингтоном на 196 метров.

На канатном вагончике мы поднялись на самую вершину, на смотровую площадку, по дороге любуясь окрывающимися перед нами красотами.

На убегающей земле остались туристы, ожидающие своей очереди. Прямо на наших глазах они превратились в маленькие черные точки, мушками, ползающими по зеленому полю.

Вдали голубым пятном лежал залив Эванса, по которому, белыми штрихами, плыли многочисленные прогулочные катера и яхты. Нам очень повезло, и мы увидели как с космодрома Ронтогаи, частично скрытому от нас невысокими холмами, стартовал рейсовый лайнер к одной из планет солнечной системы.

Зрелище было фантастическое. Корабль бесшумно поднялся метров на триста, замер на месте и, окутавшись золотым облаком, стремгла нырнул в небеса, оставляя за собой всполохи серебряных молний, от ионизированного воздуха.

И только минут через пять до нас донесся глухой удар стартового двигателя.

Под нашими ногами лежала живая карта города, с цветными кляксами кварталов, разрезанных сосудами улиц, и венами городских каналов и все они вели к сердцу Веллингтона – заливу Кука.

– Здесь я родился, я обнял Голди за талию и прижался к ее лицу, вон видишь, маленькое зеленое пятнышко, это парк Гэллоуэя, там мой дом.

– Я хочу увидеть твой дом, – Голди повернулась и поцеловала меня, – мне это очень важно!

Когда подошел трамвайчик, мы спустились вниз. И уже через пять минут выходили из метро на Кертис-стрит. Дальше мы пошли пешком, так захотела Голди. Мы, неспеша, шли по парку среди сосен каури по земле покрытой мхом и папоротником. Здесь же, желто-зелеными островками, стояли низкорослые пальмы, с листьями растущими казалось сразу из=под земли.

Я схватил Голди за руку и потянул ее за собой из парка на улицу.

– Здесь я учился, – показал я Голди на угловое здание, стоящее на развилке Кертис-стрит и Альбертмарля. – Это школа имени кардинала Маккефри. А вот там, мой дом!

Я, держа Голди за руку, пошел вниз по извилистой улочке.

Потом я резко остановился и, молча, смотрел на табличку с номером 51 на стене. Здание было аккуратно отштукатурено, на второй этаж вела ухоженная деревянная лестница, оканчивающаяся уютной терассой увитой ползучим папоротником. На терассе стояли стол и два стула. На одном из которых сидел, дымя сигарой, человек средних лет, с бородкой-эспаньолкой и пышными бакенбардами.

Голди все поняла и только тихо стояла рядом, крепко держа меня за руку.

– Здесь уже никого нет, – произнес я и, повернувшись, пошел назад.

– А, где твои родители, Говард, – Голди сильно сжала мою кисть.

– Они в Сиднее, в Австралии, – и я в последний раз оглянулся через плечо на свое детство и юность.

Я сидел в номере отеля, забившись в угол, как перепуганный котенок и беззвучно плакал. Слезы стекали по щекам и падали мне на колени, которые я поджал к груди. И со слезами из меня капля за каплей вытекала вся горечь прошлого.

Я снова ощутил ужас того дня, когда пятилетним мальчонкой, играя во дворе дома в мяч, впервые попал в будущее. Мяч прыгал передо мной и вдруг растворился в воздухе, а на скамейке у дома, из ниоткуда, появилась соседка с газетой в руках. Испугавшись, я бросился к двери в дом, из которого выходила моя мать, и проскочил ее насквозь…

И вдруг, я снова оказался во дворе и мячик, брошенный мгновение назад, ударился мне в ладонь.

Я тогда никому не рассказал об этом происшествии, кто-то сверху, казалось, шептал мне на ухо: «Сохрани эту тайну»!

Потом эти приступы стали повторяться из раза в раз и, причем, в самых неподходящих местах, так продолжалось до тех пор, пока я не научился ими управлять. Но этому я посвятил все время, до того как пошел в первый класс школы.

Зато в школе я учился на одни пятерки. Нет, я не зубрил литературу и математику, не посещал внеклассные семинары. Просто на любых контрольных и зачетах мне достаточно было на минутку попасть в будущее и подсмотреть задание у одноклассников или на столе у преподавателя.

В четырнадцать лет я стал тайно играть на тотализаторе. Тогда я еще не был так силен, как сейчас, и мог увидеть будущее не более чем на минуту – две вперед. Но этого, часто бывало достаточно, чтобы выиграть пару-другую сотню кредитов.

Я, тайком от родителей, открыл счет в веллингтонском банке и скоро у меня на карточке приятным грузом лежали несколько тысяч кредитов и счет постоянно пополнялся.

Тратить деньги я практически не мог, только в крайнем случае, но зато на взрослую жизнь я планировал отложить крупную сумму.

Ах, если б я знал, что моим планам не суждено было сбыться. Если б я в ту роковую ночь, просто подстраховался и посмотрел свое будущее, перед тем как остаться в подсобке Резервного Банка, в надежде сорвать большой куш. И делал я это по глупости, просто поспорив с одноклассником. А мне тогда стукнуло семнадцать, и наступила полная уголовная ответственность.

Банк я ограбил легко и даже элегантно. Просто открыл сейф, предусмотрительно подсмотрев код доступа, и сложил пачки банкнот в сумку.

До утра я проспал в туалете, а когда банк открылся, вышел на улицу. А вечером в дом постучалась полиция.

Мать открыла дверь, я в это время был в своей комнате на втором этаже. Дверь была приокрыта, и я услышал, как голос внизу громко отчеканил:

– Мэм, здесь проживает Лорн Фракт?

– Это мой сын, а что он натворил, он такой спокойный мальчик. – В голосе матери послышалось беспокойство.

– Ваш «спокойный мальчик» подозревается в ограблении филиала Резервного банка. – Произнес полицейский, – Мы осмотрим дом.

Ах, если бы мама знала обо мне правду! Я схватил из-под кровати сумку с деньгами, сунул в нее документы, открыл окно и прыгнул в неизвестность.

Петляя по задворкам, я выскочил на Родни-стрит, а оттуда на Вест-роуд. Я летел сломя голову, сумка нещадно лупила меня по спине, а лицо заливал липкий пот.

Я остановился передохнуть и осмотрелся. Я был в трех кварталах от Кертис-стрит. Теперь уже не спеша я дошел до станции метро, спустился вниз и отправился в студенческий кампус университета Массей. Надеясь, что там, среди студентов, меня разыскивать точно не будут.

Я вышел из подземки и столкнулся лоб в лоб с Марком Мессиной. Он был старше меня всего на пять лет и только что получил кафедру физики. Наши семьи дружили уже много лет и дом, в котором жила семья Мессино, находился чуть выше по Альбертмарля, в сторону школы.

– Что ты здесь делаешь в таком затрапезном виде? – схватил меня за руку Марк, глядя прямо в мои затравленные глаза. И потащил меня в свой кабинет в четвертом корпусе.

– Выкладывай, Лорн! – Марк закрыл дверь кабинета на ключ, поставил стул спинкой ко мне, и уселся на него верхом.

И я все выложил. Слова низвергались из меня потоком, который уже ничем нельзя было остановить. Я говорил полчаса без остановки. Мессина слушал меня, не перебивая, лишь иногда пощипывая мочку уха. Может, сомневался в реальности происходящего.