— Вы уверены, что это сработает? — Забини с сомнением смотрел на маленький конвертик в руках миссис Лонгботтом.
— Конечно. И потом, это единственный способ незаметно сообщить мальчикам, что с нами всё в порядке, — отозвалась старушка, накладывая завершающие чары на трепещущее письмо-голубя.
— К чему такая таинственность? — пряча так не вовремя потерянный кулон в карман мантии, спросил Блейз и улыбнулся, когда бледно-зелёный конвертик буквально растворился в воздухе, оставив после себя едва заметное серебристое облачко. Хотя кто знает, может, не потеряй он кулон, Бомбардой могло бы накрыть их всех вместе, и тогда Поттеру не удалось бы буквально за секунду до того, как лестница разлетелась на мелкие кусочки, провернуть сей финт. «Надо же, амулет крови…» — Забини потёр переносицу, вспоминая всё, что ему было известно об этом очень мощном артефакте. Во-первых, его использовал только Глава рода, именно на него тот был настроен; во-вторых, артефакт служил для аппарации, и ему не было преград ни в виде чар, ни в виде действий других охранных амулетов.
— В наше время нужно быть осторожным, — миссис Лонгботтом оглянулась, удивленно вздёргивая брови, но через секунду озабоченно нахмурилась и поспешила к восстановленной… вернее, трансфигурированной лестнице.
***
Пока бабушка придумывала, каким образом связаться с Гарри и сообщить ему, что с ними все в порядке, ну и, разумеется, убедиться, что второй внук жив и здоров, Невилл вернулся в комнату, где они провели последние несколько часов, и склонился над бессознательной Беллатриссой. Второй раз он так близко видел человека, по сути разрушившего жизнь не только его родителям, но и ему. Конечно, Невилл не был круглым сиротой, как Гарри. Его с детства окружали заботой и любовью, но с того момента, когда он всё узнал и встретился с ничего не понимающими и не помнившими родителями, большой кусок счастливой жизни был потерян. Но странность заключалась в том, что Невилл не горел желанием убить. Отомстить — да, но смерть не являлась тем мерилом, которым он оценивал месть. Невилл присел рядом, взял безвольную руку женщины в свою и сжал. Что предпринял бы Гарри, если бы сейчас оказался на его месте? Сконцентрировался бы и произнёс одно из Непростительных? Нет, кузен никогда бы не поступил подобным образом, во всяком случае, не к бессознательному и безоружному человеку, и он, Невилл, этого тоже не сможет сделать. Тогда что? Понятно, что нужно отомстить убийце крёстного Гарри и еще за то, что она сделала с его собственными родителями, но бабушка всегда говорила: «Смерть — недостаточно суровое наказание для убийцы». Тюрьма? Так Белла уже сидела там несколько лет, а выйдя, принялась за старое. Да, собственно говоря, разве можно как-то изменить фанатично преданных последователей Того-Кого-Нельзя-Называть? Вряд ли. Но ведь нужно что-то сделать… для безопасности — с одной стороны, и для мести — с другой.
Невилл вздохнул и понурился. Сколько он себя помнил, его пугали пауки, змеи и темнота, еще он боялся большинства людей. Может, поэтому единственным его другом до поступления в Хогвартс был Тревор. Но ведь схватка в Министерстве на многое открыла ему глаза, и, главное, Невилл узнал о себе то, чего никогда не замечал.
Лонгботтом выпрямился и слегка прищурился: он понял, что должен сделать. Во всяком случае, если насильственной смертью погибнет он или кто-либо из его кровных родственников, Белла и пару минут не протянет. Невилл прикрыл глаза, вспоминая текст, так заинтересовавший его ещё на шестом курсе. А всё двоюродная тётка Энид, обронившая как-то, что в древности хозяева рабов накладывали на них связывающие узы, не позволявшие тем причинить какой-либо вред им самим и их семьям. Бабушка категорически высказалась против рабства, но вот чарами заинтересовалась, ибо, как отметила она, несправедливо, когда убийца жив, а в семье, которая и так настрадалась по его милости, кто-либо умирал, причем умирал неестественной смертью. Невилл несколько дней, что называется, шерстил библиотеку, доставшуюся им со стороны семьи деда, у которой в давние времена имелись рабы. Найти книгу было довольно трудно, а вот тексты заклинаний оказались на удивления лёгкими. Чего там только ни было: чары «Слежения» и «Власти», чары «Наказания» и «Стерилизации», последние привели Невилла в шок. Правда, предыдущие тоже. Но возможность лишить мага не только свободы как таковой, но и способности иметь детей, вызывала стойкое отвращение… хорошо, что сейчас нет ничего подобного. Невилл сконцентрировался: текст чар «Обратного действия» был очень прост, и через несколько секунд крепко сцепленные руки обвили три светящихся кольца, а ещё через мгновение они рассеялись, впитываясь в кожу.
— Что ты сделал? — пытаясь отдышаться, воскликнула миссис Лонгботтом, останавливаясь в проёме двери.
— То, что должен, — Невилл поднялся и, отряхнув мантию и брюки, выпрямился. — Я хочу, чтобы Белла узнала свою участь, — добавил он, обернувшись к Августе.
— Я была бы тоже не прочь узнать, что ты опять натворил, внук, — проворчала старушка, но было видно: она отнюдь не сердита на Невилла. Тот сглотнул и зажмурился, наконец-то осознавая, что совершил.
========== Глава 18 ==========
Глава отбечена. Бета: НеЗмеяна
«Какого Мерлина они так долго»? — отвернувшись от окна, подумал Драко и, усевшись в кресло, глубоко вздохнул.
Вместе с Поттером они аппарировали в дом Блэков минут сорок назад и сразу же направились в комнату Люциуса. Драко был невероятно счастлив видеть родителя живым и здоровым, но, разумеется, как и подобает аристократу в двадцать восьмом колене, ограничился лишь сухим рукопожатием. После обмена по такому случаю стандартными фразами, отец пожелал обговорить все детали своего дальнейшего пребывания наедине с хозяином дома. Стоило двери во временные покои Люциуса закрыться, Нарцисса тут же потребовала рассказать о произошедшем в Хогсмиде. Удивлённо поглядывая на мать и задаваясь вопросом, откуда она так быстро обо всём узнала, Драко коротко обрисовал ситуацию, разумеется, опустив детали. Удовлетворив своё любопытство и удостоверившись, что с ним и с Блейзом всё в порядке, Нарцисса поднялась наверх. А Драко, дожидаясь окончания беседы отца с Поттером, выпил две чашки чая и попытался отвлечься, углубившись в чтение одной из редчайших книг по зельям, но мысли, то и дело возвращали его к недавним событиям, и от этого Драко начал нервно расхаживать по Серебряной гостиной.
Собственно говоря, из того, что произошло, лишь один момент вызывал недоумение и некоторое смущение. Все знакомые наследника четы Малфоев знали: он не терпел «телячьих нежностей», коими засыпали, к примеру, Блейза. Другое дело — постель. Там Драко, не скупясь, дарил и принимал ответные ласки от любовников, получая от процесса истинное наслаждение. Но, столкнувшись в коридоре после ночных кувырканий с партнёрами, у него не возникало желания погладить их по щеке или позволить им подобную вольность. Всякого рода поползновения Драко пресекал на корню. Тем более странной казалась как его реакция на действия Поттера, так и последующее желание снова почувствовать тёплую ладонь у себя на спине.
Наблюдая за снующими туда-сюда домовиками, Драко старательно отводил взгляд от Поттера, ибо каждый раз у него учащался пульс, а в голове воцарялся хаос.
Несколько раз Малфой ловил себя на мысли, что лёгкие прикосновения, оказавшие на него совершенно ошеломляющее воздействие, отчего-то были знакомы. Драко нахмурился, задумчиво разглядывая Поттера.
— Всё, я больше не могу! — медленно поднимаясь, простонал тот. Отставив в сторону пустую чашку, он так посмотрел на эльфа, что тот, не возражая, поспешил исчезнуть, забыв оставить три приготовленных стакана с зельями.
Малфой сглотнул и, с трудом оторвав взгляд от судорожно вцепившихся в подлокотник дивана длинных пальцев, отвернулся.
«Мерлин, дожили! Меня уже руки возбуждают…» — Драко тряхнул головой, пытаясь привести мысли и дыхание в порядок.
Но такая встряска явно не помогла. Ибо ещё не раз и не два за те пару часов, которые он провёл в родовом замке Леруа… вернее, в одной единственной комнате, Драко обнаруживал, что пялился на руки Поттера, вспоминая их силу и невероятный жар, заставившие забыть обо всём на свете.
