— Если. Ты. Немедленно. Не уйдешь. Ты пожалеешь, сын!

Не успели последние слова сорваться с губ Нарциссы, как Драко со скоростью света вылетел из комнаты. Пробежав несколько десятков футов, он остановился и вытер лоб дрожащей рукой. Сказать, что был напуган, ничего не сказать. Чувствуя, как задрожали ноги, Драко привалился плечом к стене и потёр воспалённые глаза. Он не мог нормально спать вот уже три ночи. С тех пор, как прилетела сова из Министерства, с сообщением о скором переводе Люциуса Малфоя из Азкабана в какую-то другую тюрьму. Ни места, ни её названия никто не знал. Крёстному только удалось узнать, что её создали несколько веков назад и отправляли туда смертников и заключенных после поцелуя Дементора. То есть того, кто никогда не выйдет на свободу. Попасть туда, означало одно — смерть. Ни помилования, ни посещений родных. Ничего. Раньше Драко никогда не задавался вопросом, куда девались те, кого лишили души, теперь знает. Но лучше бы не знал.

Правда, лишился он нормального сна задолго до всего этого. Сразу после возвращения из Хогвартса, на него обрушился весь ужас действительности. И если в школе, Драко научился невозмутимо отражать нападки, как студентов других факультетов, так и своих, то, попав домой…

Сначала, он не находил себе места из-за волнения за свою дальнейшую судьбу, а потом каждый раз, закрывая глаза, перед мысленным взором вставала картина, изменившая всё его представление о дальнейшей жизни. То, что произошло через неделю после начала каникул, заставило принять пусть и не окончательное решение, но уже более чётко представлять, кто ОН такой и КАК ему жить дальше.

Если бы тогда был отец… Сколько Драко себя помнил, он всегда боялся Люциуса. Но чем старше становился, тем все больше и больше к детскому страху добавлялась и толика уважения. И с каждым годом уважение лишь росло.

С момента возрождения Тёмного Лорда, прошло два года. Сначала, от осознания того, что их предводитель с ними была эйфория. Но шло время, и Драко стал задаваться вопросом: Что происходит? Отец, первые недели после воскрешения Тёмного Лорда, только о нём и говорил. Рассуждал о том, что всех их ждет великое будущее. Сейчас, оглядываясь назад, Драко почему-то со всей ясностью осознал, что этими речами, Люциус, прежде всего, хотел убедить самого себя, нежели их с матерью. Нарцисса была, как всегда сдержана в высказываниях. Но от внимания Драко не скрылся тот факт, что мать не разделяла идей Тёмного Лорда, и в ответ на пламенные речи мужа лишь кивала… вернее склоняла голову в лёгком поклоне. Люциус обдавал жену холодным взглядом и продолжал вещать о великих делах, которые их ждут, как только к Лорду вернется вся его сила. Тем летом Драко так и не был удостоен аудиенции у господина, хотя с нетерпением ждал минуты, когда сможет преклонить колено перед Великим волшебником столетия.

Весь пятый курс Драко, как и каждый слизеринец с трепетом и какой-то извращенной радостью ждал известий извне и издевательски посмеивался над высказываниями Фаджа. Ему было по-настоящему интересно: Министр магии действительно был идиотом или делал вид что такой? Наслаждался неожиданной властью подаренной им Долорес Амбридж. Кто бы мог подумать, что глупая министерская курица будет так лебезить перед чистокровными, так явно, проповедуя идеи Тёмного Лорда. Они тогда здорово оторвались, издеваясь над студентами других факультетов. Единственными неприкосновенными тогда, были лишь слизеринцы. Особенно счастлив был Драко, что удалось хоть и ненадолго, но все же взять верх над Поттером. А потом было сражение в Министерстве, о котором ему толком так до сих пор ничего неизвестно.

Арест отца. Долгожданная встреча с Тёмным Лордом и его немилость за промашку допущенную Люциусом. Но даже по прошествии многих месяцев и случившегося после, он все равно помнил свои ощущения от увиденного. Брезгливость от вида змеиноподобного лица с красными безумными глазами. Недоумение от явного раболепия гордых аристократов перед своим господином, переросло в панику и страх. Драко никогда не думал, что придется падать ниц перед кем-то, пусть этим «кем-то» и будет Великий волшебник, целовать грязный край его мантии, словно ты раб. После нескольких часов, в течение которых Драко «отходил» от ужаса увиденного и слегка разобравшись в клубке собственных мыслей, он разозлился на отца за его молчание о происходящем.

Тогда в самую первую встречу, в его душу упали семена, быстро проклюнулись первые ростки неуверенности и сомнения, прежде всего в психическом состоянии Тёмного Лорда. Как можно следовать за кем-то, кто толком не может озвучить, за что собственно они борются? Единственное, что Драко вынес из хаоса первого в его жизни собрания так это прямо-таки маниакальное стремление Лорда к уничтожению Поттера. Несмотря на свой ужас от увиденного, и будучи довольно наблюдательным, он, спустя много времени проведенного за размышлениями понял, что за всем этим скрывался банальный страх. Когда он это понял, то начал потихоньку смеяться. Удивленный и несколько шокированный смех, перешел в истерику. Закончилась она, несколькими пощечинами Панси, и долгим разговором в слизеринской гостиной. И хотя, многие идеи Тёмного Лорда Драко и его друзья поддерживали, они все же были против вступления под знамена бывшего своего и нынешнего кумира большинства родителей. Но старались об этом особо не распространяться, так как некоторые из студентов приняли метку. Больше всего Драко опасался именно того, что каким-то образом, об их нелояльности станет известно кому-то из «чужих». Поэтому они держались со всеми вместе, не выделяясь из общего окружения, но и стараясь не нарываться на неприятности. Правда, этим тут же воспользовались другие факультеты, но Драко это не особо заботило. Не вступая в открытую конфронтацию, они все же брали свое более тонко и изящно. Пару каплей интересного зелья на мантию Уизела и еще нескольким представителям львиного факультета и их без того тупые физиономии стали еще тупей. Занятное заклинание, вычитанное в древней книге матушки Забини и волосы половину девиц Рейвенкло никак не хотели мыться. Они висели жирными прядями и жутко воняли. Это было забавно.

А потом Рождественские каникулы и бесконечные «Круцио» разбрасываемые Тёмным Лордом налево и направо. Всяческое унижение чистокровных магов и явное наслаждение от вида непроизвольных слез и крови, рождали в оцепеневшем мозгу вопросы, на которые он не может ответить до сих пор. А тогда, глядя на скулящего, ползающего на коленях, мистера Паркинсона Драко чувствовал, как внутри что-то трещит и надламывается… Надламывается, чтобы окончательно сломаться в начале этих каникул.

Нет, не думать! Не вспоминать!

— Хозяин…

Едва слышный писк, раздался прямо около уха, и Драко открыл глаза. Встретившись взглядом с глазами-мячиками эльфа, он непонимающе нахмурился и повертел головой. Тянущая боль, пронизывающий холод в спине и онемевшие ноги — первое, что Драко ощутил после осознания того, что за воспоминаниями не заметил, как сполз на пол. Он скривился, разглядывая грязную ладонь, оперся одной рукой о скользкую стену и медленно поднялся. Драко стиснул зубы от простреливающей по позвоночнику боли, но всё же болезненный стон сорвался с его губ. Тяжело дыша и закрыв глаза, он стоял, облокотившись плечом о мокрую каменную кладку и, не обращая внимания на промокшую одежду, дожидался, когда боль в ногах и спине немного стихнет.

— Чего тебе? — хрипло выдавил он и приоткрыл глаза.

— Мистер Снейп пришёл, хозяин, — эльф прижал уши.

— Скажи, чтобы через десять минут заходил.

Поклонившись, домовик исчез, а Драко медленно двинулся по коридору. На дорогу до спальни ушло минут пять. Весь путь он скрипел зубами и ругался. Зайдя в комнату, Малфой облегченно выдохнул. Морщась от боли в спине он снял грязную, мокрую мантию, и бросил ее на пол. С помощью волшебной палочки избавился от остальной одежды и направился в ванну.

Раньше душ дарил его телу бодрость или расслабленность, сейчас же, стоя под тёплыми струями, он чувствовал, что вопреки всему вместе с каплями скользящими по коже, исчезают и его силы.