— Нет…

Ответная едва заметная горькая улыбка и словно в изнеможении прикрытые глаза Дадли, стали своеобразным толчком. Непонятный страх, неуверенность и незнание, о чём говорить, исчезли.

Солнце давно закатилось за горизонт, а Гарри всё рассказывал и рассказывал. Он не совсем понимал, зачем это делал, но, следуя интуиции и видя интерес кузена, делился с ним своими мечтами и первыми впечатлениями о магическом мире. Одно воспоминание сменялось другим. Постепенно Дадли из очень внимательного слушателя превратился в участника беседы. Он задавал наводящие вопросы, хмурился, выслушивая о школьных приключениях, даже высказывался по поводу царившего в Хогвартсе безобразия и разгильдяйства преподавательского состава в целом и директора в частности. А Гарри в свою очередь узнал о жизни Дадли, его устремлениях и желании стать великим боксером, которое никогда не сбудется, ибо после нескольких серьезных сотрясений мозга еще одно может стать фатальным, как сказал доктор.

Говорили обо всём на свете, при этом обходили вниманием события роковой ночи. Но рано или поздно болезненная тема должна была всплыть, и начал её, к большому облегчению Гарри, сам Дадли. Ну, а ему оставалось только коротко поведать историю о нападении, вынужденном бегстве и предостеречь кузена об опасности. Встретив рассвет, оккупируя всю ту же скамейку и, наконец, обсудив свои дальнейшие действия, Гарри, Дадли и мистер Аддерли аппарировали в сад Марджери Дурсль. Доверив проверку дома и его обитателей взрослому, ребята некоторое время сидели на лавке под старой яблоней, не стремясь нарушить утреннюю тишину — на удивление комфортную.

— На вашей тётке тоже были чары, — произнес мужчина, подошедший через несколько минут к подросткам, и, поспешив их успокоить, добавил: — Но сейчас всё нормально. Обычное внушение о ссоре, но столь вздорной особе… прошу прощения, мистер Дурсль, этого хватило, чтобы на несколько недель выкинуть из её памяти брата и его семью. Идёмте, она ждет.

«Интересно, что Аддерли с ней сделал?» — с любопытством разглядывая улыбающуюся дородную даму, сидевшую на крылечке в плетёном кресле, Гарри мотнул головой, отказываясь от её предложения попить чаю, искренне попрощался с кузеном и с огромным облегчением переместился на окраину Хогсмида.

В этот раз неуклюжее приземление сыграло не только на руку, но и, возможно, спасло ему жизнь. В ту секунду, когда, припав на одно колено, Гарри поминал Мерлина и иже с ним, над головой пронёсся пурпурный луч и, впечатавшись в ствол дерева, пробил в нём изрядную дыру.

***

С тех самых пор, как недалеко от Хогвартса образовалась магическая деревушка, со второй субботы сентября и почти все выходные до окончания учебного года единственная её улица, магазины, кафе и пабы были заполонены детьми и взрослыми. Вот и этот погожий осенний уик-энд не был исключением: кто-то из студентов направился в «Сладкое королевство», дабы полакомиться мороженым или встретиться с родителями. Другие двинулись в лавку приколов «Зонко». «Всевозможные волшебные вредилки» братьев Уизли тоже не были обделены вниманием. Некоторые старшекурсники, снисходительно улыбнувшись возмущенно пыхтящей мелюзге, скрылись за дубовыми дверьми вотчины мадам Розмерты. А также нашлись и те, кто не побоялся зайти в паб «Кабанья голова», всё еще остававшийся мрачным местом, даже несмотря на повышенное к нему внимание акул пера.

— Что-то много авроров на один квадратный фут, — едва слышно пробормотал Забини и прищурился, разглядывая сквозь пыльные окна трактира трёх прислонившихся к углу дома напротив мужчин. — Какого Мордреда они тут делают, да еще в таком количестве?

— А меня больше всего интересует, зачем нас тут собрали, — недовольно произнёс Малфой. Брезгливо поморщившись, он обвёл взглядом убогую комнату, в которой с относительным комфортом устроился почти весь седьмой курс серебристо-зеленого факультета. Скрестив руки на груди и откинувшись на спинку трансфигурированного кресла, Драко раздраженно засопел, ибо не терпел неизвестности. Плохое настроение, в котором он пребывал со вчерашнего вчера, ухудшилось.

— Чтобы поговорить.

От неожиданно раздавшегося голоса слизеринцы повскакивали со своих мест, и неожиданные гости, замершие в проёме двери, в ту же секунду оказались под прицелом шести волшебных палочек, в то время как вокруг подростков засверкал защитный купол.

— Похвально-похвально, но это излишне. Мы не кусаемся, — осклабившись, певуче произнёс Мартин. Он оттеснил в сторону лорда Гринграсса, взмахнул рукой, и комната мгновенно преобразилась: исчезла пыль; обои, обивка и портьеры посвежели, а вместо затхлого запаха маленькое помещение наполнилось морской свежестью. Но кроме Малфоя этих изменений, кажется, никто не заметил, ибо пялились на родителей Панси. Драко же, увидев Паркинсонов живыми и здоровыми, почему-то не удивился, хотя ранее не задумывался, что их смерть может оказаться фикцией. Он опустился в кресло и с любопытством принялся разглядывать светловолосого парня. Вот его-то открытое появление средь бела дня изумило Малфоя гораздо больше, нежели воскрешение родителей сокурсницы.

Минуту в комнате царила ошеломлённая тишина, но рано или поздно это должно было закончиться: сорвавшись с места, Панси с криком налетела на отца. Утихомирить сначала рыдающую, потом злобно ругающуюся девушку удалось только спустя полчаса. В два раза больше времени потребовалось взрослым, чтобы усыпить подозрительность Малфоя-младшего и наконец-то выудить из него нужную информацию. Правда, глядя на едва заметную хитрую улыбку и прищуренные серые глаза, лорд Гринграсс тяжело вздохнул и покачал головой. Мальчишка с лёгкостью, что называется, их переиграл: ему стало известно почти всё, в то время как они узнали лишь то, что Люциус жив, здоров. И ни слова о его дальнейших планах и месте, где белый лис скрывался.

Покосившись на отца Дафны, Драко с трудом подавил детское желание показать язык скуксившемуся мужчине. День, определённо, удался, настроение улучшилось, теперь бы еще наведаться на Гриммо, 12, рассказать родителям о состоявшейся встрече, а самому наконец-то узнать, что они планируют делать дальше, и тогда будет вообще всё замечательно. Лениво наблюдая за присутствующими в комнате и раздумывая над вопросом, неужели Тёмный лорд настолько легковерен, что повёлся на обман с гибелью Паркинсонов, Драко вдруг замер и нахмурился, глядя на Забини.

— Ложись! — неожиданно закричал Блейз. Отскочив от окна, он метнулся к Драко и опрокинул того вместе с креслом на пол. В ту же секунду раму снесло, измельчив стекло и дерево в пыль.

***

Нападение было столь стремительным, что в пе́рвые мгновения даже авроры замерли, не понимая, куда бежать, ибо вспышки заклятий, взрывы и грохот раздавались со всех сторон. С десяток Пожирателей воспользовались всеобщим ступором и вскинули волшебные палочки: образовавшееся над их головами чёрное облако поднялось ввысь и, закрыв собой солнце, в небе «оскалила морду» метка Мрака. Она-то и привела в чувство оцепеневших магов, заставив действовать, но было уже поздно — Хогсмид заполонили последователи и слуги Тёмного лорда. Из образовавшегося в центре улицы рваного кольца портала, стали вылезать инферналы с висевшими на грязно-коричневых костях кусками полуразложившейся плоти.

Маги — как взрослые, так и дети — заметались по улице, мешая друг другу и попадая под перекрёстный огонь авроров и Пожирателей. Крики искалеченных и обезумевших от ужаса людей смешивались с жутким воем оживших мертвецов.

— Да не стойте вы столбами… вашу мать! — заорал Грюм, выскакивая из трактира и посылая волну огня в сторону расползающихся по деревне тварей. К экс-аврору тут же присоединился Люпин, Августа Лонгботтом и еще с десяток посетителей вотчины мадам Розмерты.

— Мама родная! — Гермиона закрыла рот ладонью, глядя сквозь образовавшуюся в стене паба дыру на трёх громадных горных троллей. Размахивая дубинами, они ломали стену «Сладкого королевства». Из дверей кафе с криком выбегали дети. — Incarcerous! levatio!* Wingardium Leviosa! — закричала девушка, вскидывая волшебную палочку: связанное огромное существо с рёвом взлетело в воздух. С двумя остальными расправились взрослые, едва успев спасти двух мальчишек, оказавшихся прямо под ногами чудовищ.