– Я вижу, ты не очень расстроилась из-за жениха. Любая другая на твоём месте рыдала бы много дней и ночей после такого предательства, ты же удивительно быстро пришла в себя и уже думаешь, что делать дальше. В душе ты признаешь, что не любила этого Константина, просто считала, что так правильно: съехаться, пожениться, завести семью. И даже где-то на задворках разума ты понимала, что он тебе изменяет, но предпочитала не думать об этом. Откладывание свадьбы, пользование тобой как удобной сожительницей, уборщицей и кухаркой в одном лице на протяжении шести лет – всё это тебя устраивало. Что касается твоей работы и образования – за тебя все основные решения до сих пор принимали родители. Всю жизнь ты живёшь по пути наименьшего сопротивления, – когда Олейна так легко говорила со стороны про Алису, ей стало ну очень обидно. Из слов Олейны выходило, что она просто слабохарактерная неумеха, а случай с Костиком стал молоточком в дверь и вывел Алису из какой-то пожизненной спячки, – Но ты мне нравишься, – вдруг совершенно нелогично закончила Олейна. – Чего ты хочешь? – и её глаза сверкнули голубым светом, но Алиса не обратила внимания на необычный блеск.

– Я даже не знаю, чего я хочу, – она сидела на скамейке и ковыряла носком балетки гравий дорожки. Сейчас Алисе стало стыдно за своё поведение. И это же правда, ей двадцать шесть лет, и она даже толком сформулировать не может, чего же всё-таки хочет. – Я хочу стать более самостоятельной, перестать идти на поводу у других людей, особенно не хочу, чтобы мужчины вот так легко как Костя использовали меня. Хочу сама управлять мужчинами. Да и вообще было бы здорово радикально изменить жизнь.

«Что ж…» Женщина уставилась куда-то вдаль, качала головой, что-то долго думала и тихо говорила сама с собой. «Ну а почему бы и нет, в конце концов? Жизнь-то точно радикально изменится, и свой путь найдёшь. Даже весело будет!».

– Я выполню твое желание, но ты должна сама научиться не давать другим людям управлять твоей жизнью – и эта милая уютная бабушка поцеловала Алису в лоб. Тут же навалилась усталость, глаза закрылись сами собой. В голове лишь мелькнула мысль: «Какая странная бабушка. И почему я ей всё рассказала? Не замерзнуть бы ночью на лавочке». И сон поглотил её.

Алиса Романова проснулась от громкого шума. Она точно помнила, что заснула на лавочке в парке. При ней не было ни сумочки, ни денег, ни телефона, а парк находился в черте города, так что, засыпая, она практически ни о чём не волновалась. А вот проснулась Алиса тоже на лавочке, но лавочка стояла не в зелёном парке, а около двухэтажного чуть покосившегося здания. Слышались постоянные хлопки дверью, звуки толпы, ржание лошадей, ругань каких-то прохожих… На этом моменте Алиса проснулась окончательно и поняла, что ругань была обращена к ней:

– Нет, ну это надо же, мальчишки совсем обнаглели, мало того, что пьют в таком возрасте, так ещё и спят на лавочках в публичных местах! – возмущалась неприятная дама в пышном сиреневом платье со смешными белыми рюшами. Её лицо было красным от гнева и возмущения. Она шла под руку с высоким статным брюнетом, который давно не обращал внимания на слова женщины. Он пробежался взглядом по фигуре Алисы и, как будто не заметив её, встал к ней спиной, открывая дверь в тот самый двухэтажный дом.

– Проходите, пожалуйста, грэна Капарэлли, – ледяным тоном сказал черноволосый мужчина. Затем он молниеносно развернулся на каблуках, посмотрел на Алису, а глаза у него были тёмно-карие, подкинул монетку и сказал, – эй, парень. Вон наши лошади. Принеси им воды и свежего овса, – затем он скрылся за той же дверью, что и визгливая грэна Капарэлли.

Алиса ловко поймала монетку, затем почесала нос и задумалась. То, что её приняли за мальчика, её не смущало. Алису часто называли «парнем» или «мальчиком» из-за коротко стриженых волос и худощавой фигуры. К тому же, она была одета всё в ту же форму с работы. Тёмно-синие штаны обтягивали стройные икры, а на ногах были надеты чёрные балетки, так как Алиса много бегала на работе и уставала от каблуков. Из-под иссиня-чёрной блузки проглядывала ключица. Девушка так и не успела переодеться, когда вернулась домой и застала Костика с другой… Костик. «Что потом было? Слёзы, парк, чудная симпатичная бабушка с морщинками у глаз, представившаяся Олейной и сказавшая, что может мне помочь, а потом моё собственное желание изменить жизнь… Ооооох… Как же болит голова и ломит мышцы во всём теле! Вроде бы не пью алкоголь вообще, а ощущение, будто напилась вчера до чёртиков». Алиса тяжело выдохнула, посмотрела на свои ободранные пальцы и запёкшуюся кровь на ребре ладони и вспомнила, как в сердцах ударила вчера кулаком по скамейке. «По этой самой скамейке. Значит, это был не сон! Но скамейка стояла в парке. Я точно помню, что вокруг меня были деревья и мощёная дорожка» – мысли разбегались как тараканы.

– Что же мне делать? – наверно в тысячный раз за последние сутки спросила себя Алиса и не заметила, как произнесла это вслух.

– Парень, ты что, глухой? Вон там корыто, а вон там вода наливается. Иди, напои лошадей, – крикнул какой-то мужчина с бородой, носом картошкой и в помятой, явно видавшей лучшие годы, льняной рубахе.

Алиса быстро вскочила. «Ну что ж, раз уж попала в такую переделку, то надо не сидеть на скамейке, открыв рот, а действовать. А то привлеку ненужное внимание. Неизвестно, как и почему я здесь оказалась. Тем более, мне вроде как заплатили, а лошадей напоить несложно. Наверное». Там, куда указал мужчина, стоял экипаж, запряженный двумя вороными лошадьми. «Ох, ещё и распрягать надо». Алиса подошла к чёрной лошади, которая была впряжена в экипаж. Множество кожаных ремней переплеталось со сбруей. «Кажется, её распрячь – занятие на полчаса, не меньше», с лёгким испугом подумала Алиса, когда подошла к лошадям и неожиданно одна из них повернула голову и стала пристально смотреть на Алису.

– Посторонись, дай я тебе помогу. Ты вон какой низенький, а жеребец у грэта Капарэлли высоченный. Странно, что его в экипаж впрягли. Как тебя звать-то? На, держи корыто, набирай воду! – мужичок с носом-картошкой выпалил всё на одном дыхании, вручив непонятный таз Алисе в руки.

– Али…. Можно просто Ал, – проблеяла она рассеянно и подошла к каким-то мудрёным кранам и мискам. Над мисками парили в воздухе искорки. У одного крана искорки были золотые и немного, штук семь-восемь, а у другого синие, их было больше, штук двадцать, а то и тридцать. Алиса задумалась, а туда ли вообще подошла?

– Да-да, ты всё правильно нашёл, – усмехнулся в бороду Нос-Картошка, оглянувшись на миг, – это нам из самой столицы доставили. Мисье Руналд, как владелец сети самых лучших постоялых дворов в пригороде столицы, самолично купил на Главном Рынке столицы эти чудо-искры. Говорят, необязательно быть из первого или второго магического сословия, чтобы ими воспользоваться. Даже такие как мы с тобой, Ал, не обладающие магией, можем ими пользоваться. Открывай кран, подставляй корыто, польется вода. Сейчас холодно на улице, а лошадям холодную воду нельзя, простудятся. Грэт Капарэлли нам потом голову оторвёт и в темницу бросит, – Нос-Картошкой оглянулся, не подслушивает ли нас кто, и продолжил, – говорят, у него очень жестокий характер, он сдирает кожу со своих врагов живьём! А ещё он одним взглядом умеет читать людей и заглядывать в их мысли – Алиса передёрнула плечами, представив себе такую картину. «Бррр! Надеюсь, это только слухи». А вот информация про магию и сословия её очень заинтересовала, видимо, между ними есть связь. Очевидно, её принял этот смешной мужичок в поношенной рубахе за местного паренька, помогающего на постоялом дворе. А сам Нос-Картошка работал в конюшне, раз вызвался ей помочь.

А Нос-Картошка тем временем громче продолжил:

– Эка новшество всё-таки нам мисье Руналд привёз, ай да мисье Руналд молодец! Вот, берёшь золотую искру и кладешь её в таз. От этого вода становится теплее. А если холодную искру в жаркий день положить, то вода вообще может льдом стать! Представляешь? И кто угодно может искры класть, здесь магический дар не нужен.