Но своей цели я всё же достиг — Рич, заслушавшись и увлёкшись повествованием, перестал плакать. Я продолжал, понимая, что сейчас важна не столько суть моего рассказа, сколько сам факт того, что я что-то говорю с тёплой и успокаивающей интонацией. Мой план сработал: глаза мальчика начали постепенно слипаться, и совсем скоро он уже спал, дыша спокойно и размеренно.

Поправляя ему одеяло, я засмотрелся на его лицо и подумал о том, какой же он всё-таки ещё маленький, хрупкий и беззащитный. Как сильно от меня зависит, хоть и пытается это отрицать… А это его напыщенность, которой он встретил меня в первый раз, не что иное, как проявление страха. Мальчик боялся меня, я напугал его ещё тогда, на базе. И его бывшая показная ненависть на деле вовсе не ненависть, а тот же самый страх. А сейчас он постепенно от него избавляется, и мы становимся ближе.

Я чувствовал, что люблю его — этого с виду гордого и ершистого мальчишку, который на самом деле просто глубоко несчастен. Любовь зарождалась где-то в глубинах души и горела ровным золотистым пламенем, согревая меня изнутри. Я вспомнил, как когда-то давно не мог понять, что это вообще такое — родительская любовь, и как она может существовать. «Как, в самом деле, можно любить человека, который не приносит тебе никакой пользы, а вот проблем от него целый ворох?» — удивлялся я и донимал свою маму расспросами. А она в ответ улыбалась и говорила, что однажды придёт время, и я пойму. И вот время пришло. Я понял.

***

После этого случая я каждый вечер рассказывал Ричарду разные истории, отвлекая его от мрачных мыслей, и не ложился до тех пор, пока не убеждался в том, что ребёнок спит.

— Раньше я всегда боялся вечеров, — признался мне Рич как-то за завтраком. — Мне становилось жутко от одной лишь мысли, что опять предстоит провести несколько часов, беззвучно рыдая в полной темноте. А теперь я люблю вечера. Ведь каждый вечер — очередная интересная повесть. Спасибо тебе. Ты знаешь, мне стало легче. Теперь у меня кроме воспоминаний о родителях есть и другие: тоже хорошие, но не причиняющие боли. Я вспоминаю, как мы тренируемся, разговариваем о чём-то, как ты рассказываешь мне что-то перед сном, и понимаю, что в моей жизни это ещё повторится, и на душе светлее становится. С тех пор, как мы стали работать вдвоём, мне стало комфортнее жить в этом мире. Но страх всё равно не отпускает.

— Страх чего? — уточнил я, внимательно поглядев на подростка.

— Я боюсь, что кошмар повторится.

— Какой кошмар? — я опять поймал себя на мысли, что будь на моём месте Фригга, она бы сразу поняла, что хочет сказать мальчик, а не тормозила бы, как я.

— Ты понимаешь, мои родители были для меня всем. Каково это, потерять целый мир? Я был очень к ним привязан и не мыслил себя отдельно от семьи. Из-за этого я так сильно и мучился, когда они… ушли. И вот в моей жизни появляешься ты, Локи. Ты — это всё, что у меня есть хорошего, понимаешь? Понимаешь теперь, чего я боюсь?

— Потерять меня так же, как потерял родителей? — тихо спросил я.

— Да, — кивнул головой подросток. — Я не хочу опять чёрную дыру внутри, не хочу воспоминания-наркотики. И потому боюсь привязываться, боюсь подпускать тебя близко. Я и поэтому долгое время выдерживал дистанцию. А потом нервы сдали, и я сорвался.

— Не бойся. Я же сказал, что никогда тебя не оставлю. Даже если меня убьют, я с того света вернусь, только бы не бросать тебя одного.

— Как Рэй? — Ричард слабо улыбнулся.

— Да, как Рэй. — В глубине души я понимал, что мои слова пусты, и едва ли мне удастся вернуться с того света без посторонней помощи, каким бы сильным ни было моё желание, но подростка нужно было успокоить, доказать, что новый кошмар ему не грозит. — А сейчас идем тренироваться, нам ещё Искусственный Интеллект уничтожить нужно.

***

Когда мы уже более или менее освоились и в принципе были готовы к заданию, в тренировочный зал стали приходить зрители в лице Тора и Сьюзен. И если брат просто смотрел, то девушка пыталась тоже поучаствовать в обучении и дать какие-нибудь полезные советы.

С Ричардом они ладили просто великолепно. А я смотрел на них и думал, что их двоих, а ещё, возможно, и Нику, объединяет одно и то же проклятие — все они отвергают чувства потому, что в прошлом они принесли им слишком много страданий и боли. Все они боятся, что «кошмар повторится», как только они откроют свою душу эмоциям. Ника ушла дальше всех, и обратного пути для неё уже не было, Ричард начал искренне верить во второй шанс, Сьюзен была где-то посередине. И ещё, наверное, в эту группу можно было отнести Фриггу, боявшуюся возобновления отношений с Рэем. Ведь их студенческая любовь, вне всякого сомнения, заставила мою маму страдать. И страдать жестоко. Потеря родителей, отстраненность старшей сестры, предательство близких, уход любимого человека во тьму… Такие разные, и в то же время такие похожие истории, заставляющие испытывать страх.

— Рич такой милый, — сказала мне однажды Сьюзен после очередной тренировки. — И такой несчастный. Я вижу, ты смог почти полностью заменить ему отца, но… ему нужна ещё и мама.

— Хочешь попробовать себя в новом амплуа? Быть шпионкой наскучило?

— Да нет, в жизни бы за такое не взялась, если честно! — девушка сдержанно рассмеялась. — Но Ричард… Его жалко до слёз. В конце концов, кто ещё-то, если не я? Сэм и Кайса, раз уж на то пошло, были и моими друзьями тоже. К тому же, он вроде совсем не против, чтобы я стала ему приёмной мамой.

— Я тоже не возражаю. Даже рад буду. В одиночку трудно справляться.

— А я кем буду? — весело поинтересовался Тор, услышав наш разговор.

— А ты будешь просто странным мужиком с молотком, который иногда приходит на тренировки и тихо сидит в уголке, — поддержал я шутливый тон.

— Тор будет моим старшим товарищем! — оказалось, подросток нас великолепно слышал.

На том и договорились.

========== Финальный рывок ==========

Дни летели один за другим, а я всё ждал, когда Фригга сообщит, что Джаред готов отрыть портал, и Рэй скажет, что бомбы созданы. И вот, наконец, этот момент всеобщей готовности настал. На одну из наших тренировок заявилась Ника.

— Покажите, чему вы двое научились за этот месяц.

— Дожили, уже и здесь экзамены, — недовольно проворчал я, нехотя поднимаясь со скамьи.

— Мы должны проверить, что вы готовы.

— Ну что, Рич, за дело? — позвал я мальчика, который, услышав об «экзамене», явно заволновался.

И в самом деле, донельзя странная ситуация. Если бы несколько месяцев назад мне кто-нибудь сказал, что однажды мне придется демонстрировать свои навыки перед Никой, я бы рассмеялся этому человеку в лицо. Как же всё-таки сложна и непредсказуема наша жизнь.

Демонстрация прошла вполне себе нормально. Правда, сначала мне показалось, что Ника выпустила в космос слишком много кораблей, и мы с Ричардом не выдержим такой нагрузки, но месяц напряжённых тренировок всё же дал свои результаты — мы, хоть и с превеликим трудом, но справились.

Когда последний космический челнок пришёл в негодность, ноги у Ричарда подкосились, и обессиливший ребёнок упал на холодный металлический пол, но сознания не потерял. У меня ноги тоже дрожали, а по лицу прохладными каплями стекал пот, но мне удалось сохранить равновесие.

— Ну как? — я хотел, чтобы мой голос прозвучал торжествующе и гордо, но был утомлён настолько, что фразу пришлось в буквальном смысле прохрипеть.

— Слабовато, — вынесла свой вердикт Ника. — Но, по правде говоря, никто из нас и не ожидал, что вы будете звезды с неба хватать.

— И что это значит? — мне с трудом удалось скрыть в голосе обиду: неприятно, когда твои старания оцениваются так низко. Но, с другой стороны, ожидать похвалы от такого человека, как Ника — это в высшей степени глупо.

— Это значит, что вы допущены к своей миссии, — бесстрастно объявила ведьма. — А справитесь вы с ней или нет, это уже время покажет. В любом случае, мы не можем больше тянуть. Если будем откладывать операцию и дальше, снова подвергнем свою галактику опасности — искусственный интеллект ведь тоже не сидит сложа руки.