========== Необъяснимая тревога ==========

Уже второй день подряд мне было неспокойно. Ощущение тревоги преследовало повсюду: и в помещениях, и на аллеях парка, и возле детских площадок, где беззаботно резвилась ребятня. Тревога слышалась мне и в щебетании певчих птиц, и в тихом поскрипывании качелей, и в плеске воды в бассейне.

Поначалу это ощущение было легко подавить, и я не придавал ему особого значения, но со временем тревога всё нарастала и нарастала, постепенно превращаясь в самую настоящую панику. Самым ужасным было то, что я не понимал причин беспокойства, и потому беспокоился ещё сильнее. Сперва я, конечно же, попытался разобраться в себе и понять, что именно доводит меня до дрожи.

Вроде бы, оснований для серьезной паники не наблюдалось: День Расплаты позади, моя рана почти исцелилась, а находился я в Долине Жизни, где всегда царили покой и умиротворенность (если не брать в расчёт взорвавшийся около шести лет назад корпус детского отделения, который уже успели восстановить). Единственным мрачным пятном посреди всей этой идиллической картины был сбежавший в «Черный Квадрат» Ричард, но это было давно и вряд ли имело прямое отношение к происходящему со мной сейчас.

Как я ни старался, докопаться до истины всё же не вышло. Я понимал, что у этой моей тревоги определённо есть какая-то причина, пусть я её и не осознаю, но что толку от этого понимания? Я наивно надеялся, что это пройдет само, однако же не тут-то было. Время шло, а мне становилось всё хуже и хуже.

Ближе к вечеру второго дня паника достигла своего апогея. Началось всё, когда я внезапно понял, что не могу подолгу оставаться на одном месте. Ноги сами несли меня вперёд, шаги всё ускорялись, и я с трудом удерживался от того, чтобы припуститься бегом, краем сознания понимая, что это будет выглядеть как минимум странно.

«Беги, беги же скорее», — уговаривал меня внутренний голос. — «Беги как можно дальше, не оглядываясь!»

Прислушавшись к своим ощущениям, я пришёл к весьма неожиданному выводу: мне хотелось не убежать из Долины Жизни и даже не улететь с этой планеты, мне хотелось исчезнуть из нашей галактики навсегда. Я чувствовал себя диким зверем, которого охотники заперли в клетке и готовятся распотрошить. Сердце в груди бешено колотилась — я ощущал его отчаянную пульсацию каждой клеткой, а Пересмешник, с которым я вновь восстановил связь, вообще вёл себя очень странно — то ярко вспыхивал, то затухал, прямо как сигнальная лампочка.

Когда в кармане запищало средство связи, я нервно вздрогнул, а затем дрожащими, как у пьяницы, руками достал его и принял вызов.

— Привет, брат. Как себя чувствуешь? — это Тор беспокоился о моём здоровье.

— Нормально, — солгал я, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. Видимо, не получилось.

— Что с тобой? — тут же насторожился громовержец. — Что-то случилось?

— Повторяю ещё раз: со мной все в порядке! — уже совсем не контролируя себя, прорычал я в трубку, а затем со всей силы швырнул устройство в детский бассейн, поскольку организм требовал какого-то резкого движения.

Малыши, увидев, что я нахожусь в разгневанном и даже несколько неадекватном состоянии, начали один за другим вылезать из воды, опасаясь, что сейчас в бассейн полетит что-нибудь ещё.

— Локи! — когда кто-то подошёл ко мне сзади и взял за локоть, я инстинктивно дёрнул рукой и в результате ударил по лицу… встревоженную Лику, которая занимала должность администратора медицинского центра с тех пор, как Кора стала разведчицей.

— Прости! — поняв, что натворил, я виновато поднёс пальцы к губам. — Просто не стоит подходить ко мне, пока я в таком состоянии. Мне всюду мерещится угроза.

— А по-моему, тебя сейчас наоборот нельзя оставлять одного, — заметила сотрудница, деловито скрестив руки. — Ты себя не контролируешь — это за километр видно. Повезло, что твой прибор упал в воду, а не попал в кого-то из малышей. Ты вполне мог кого-нибудь покалечить, учитывая то, что некоторым из них даже лёгкий удар может сильно навредить.

— Я не хотел. — Тревога меня по-прежнему не отпускала. Хотелось рвать на себе волосы и в истерике кататься по траве, но я из последних сил себя сдерживал и ограничивался тем, что нервно кусал губы.

— Верю. — Лика глядела на меня взволнованно и сочувственно. — Я ещё утром заметила, что ты ведешь себя… несколько странно. Что с тобой случилось? Я училась на психолога и могу помочь.

— По-моему, психологом тут уже не отделаешься. — Я сам был в шоке от своего неадекватного состояния и проклинал его на чём свет стоит. — Пора пускать в бой тяжелую артиллерию и психиатра вызывать.

— И всё-таки, в чём дело? — повторила девушка свой вопрос.

— В том-то и проблема, что я не знаю! — я вновь непроизвольно повысил голос. — Вроде бы всё (или почти всё) хорошо, но меня словно наизнанку пытаются вывернуть. Наверное, я и в самом деле начал сходить с ума.

— Думаю, тебе стоит поговорить с Фриггой, — безапелляционно заявила рыжеволосая сотрудница.

— Да неужели? — идея мне совсем не понравилась.

— Твоя мама непременно тебе поможет, — мягко произнесла Лика. Меня от ее тона просто передернуло: наверняка таким голосом она разговаривает с упрямыми трехлетками.

— Интересно, чем именно? — озлобленно хмыкнул я. — Очередной лекцией на тему самоконтроля? Ну уж нет, лучше сразу пойду к психиатру: он хотя бы ругать меня не будет — привык уже к сумасшедшим.

— Ну, как знаешь, — не стала спорить администраторша.

Я действительно решил пойти к врачу, так как чувствовал, что дело уже не шуточное. Тем более что психиатрическое отделение находилось совсем недалеко, а диагностика заболевания обычно занимала не более пятнадцати минут.

Результат исследования меня поразил.

— Ну что я могу вам сказать? Вы абсолютно здоровы, — пожал плечами молодой медик, одетый в синий халат.

— Что, совсем-совсем никаких психических отклонений нет? — недоверчиво уточнил я.

Казалось бы, услышав о том, что я нормальный, я должен был обрадоваться, но я лишь ещё сильнее занервничал: что же это тогда, если не болезнь?

— Совсем-совсем никаких, — психиатр смотрел на меня с притворным сочувствием. — А вот психолога вам навестить не помешало бы.

— Психолога? Зачем? — ещё сильнее удивился я.

— Ну, тебе следует пересмотреть некоторые свои взгляды на жизнь, — незаметно перейдя на «ты», сообщил мне врач.

— В каком смысле? — с каждым моим вопросом ситуация становилась всё более и более непонятной.

— Давай будем смотреть правде в глаза. Ты считаешь себя центром вселенной и хочешь, чтобы всё внимание окружающих постоянно было приковано к тебе. Иначе зачем тебе было бы симулировать психическое расстройство и устраивать весь этот цирк? Внимание, тебе нужно внимание! Ты хочешь, чтобы все в Долине Жизни говорили и думали лишь о тебе, вот и прибегаешь к подобным мет… — договорить молодой Агент не успел: я, не сдержав очередного приступа гнева, вызванного тем, что меня заподозрили в обмане, со всей силы ударил его в подбородок.

Завязалась драка. Что и говорить, я вёл себя очень странно. Это Тор по любому поводу распускает руки, а я предпочитаю словесные баталии, но в этот раз я поступил так, как поступил бы мой старший брат.

На шум в палату вбежали ещё несколько сотрудников, и уже через минуту мне пришлось капитулировать. Меня отвели в какое-то небольшое помещение и заперли на замок.

Я огляделся. Где-то треть кабинета оказалась завалена вышедшим из строя медицинским оборудованием, окно присутствовало, но не открывалось, а на светло-синей стене чем-то острым было нацарапано нехорошее слово.

«Должно быть, именно здесь держали своенравную Эвелину, после того, как она научила малышей курить», — сообразил я. — «Только она и могла быть автором этого „шедевра“».

Стало стыдно. Я, Агент Света среднего уровня, чуть было не ставший правителем галактики, уподобился двенадцатилетнему ребёнку. Однако чувство стыда продержалось у меня в душе совсем недолго — прошло лишь несколько секунд, и меня вновь захлестнуло волной безудержной паники.